Александр Борянский - Ужасный рассказ (из жизни чертей и прапорщиков)

— Сам рожа. Ха-ха-ха-ха-а!.. — передразнил тип. — Смотри, какие клыки отрастил!..

— Так откуда ты взялся? — повторил Виря.

— Откуда, откуда… Из Отдела По Покупке Светлых Душ у Пока Еще Живого Населения. А вот ты откуда?

— Из Школы Вампиров.

— А-а… — протянул покупатель душ. — Выпускник, наверное?

— Угу.

— А я стажер в Отделе. Первое задание.

— А у меня последний экзамен. Виря, — представился Виря.

— Телевизор, — в свою очередь представился тип. — Внушаю мысли.

— Ты чего ж под ноги не смотришь, внушатель? Ты чего мою банку перевернул? Мне ж теперь за новой надо возвращаться!

— Под ноги, под ноги… Мне под ноги смотреть не обязательно, я мыслью парю, понял?! А вот ты чего на дороге стоишь?

— Где это я стоял, а?! Это где ж это я стоял?!. — Виря пошел на Телевизора.

— Я мыслью плюнул, почему в тебя попало? Не стоял бы на дороге, не попало бы! У меня работа, может быть, мыслями плеваться. В кого попадет, того на душу раскручивать надо.

— И чем ты плевался?

— Хулиганом. Говорю: «Ты хулиган, догоняй меня, я тебя боюсь». А ты какого черта побежал?

— А я не потому побежал, а потому, что ты мою банку перекинул. Задание у него. Будешь еще в меня плеваться, я тебе так плюну, забудешь, из какого места у чертей хвост растет.

— Да я сам кандидат в черти, может быть! — завыл Телевизор. — Меня, может быть, через год самого в черти примут, понял?! А ты, ты кто? Вампиришка недоучившийся! Воображаешь, если Врата переступил, так теперь все можно?! А ну мотай из моей пещеры, это я ее нашел!

— Если б я тебя сюда не загнал, ты бы ничего не нашел!

Они опять почти одновременно сплюнули и сели на каменный пол.

— Ладно, кончай ругаться, — сказал Виря. — Задания-то у нас разные, мы ведь друг другу не мешаем. Оба молодые, неопытные… А если что не выходит, так это все черти виноваты, я уже давно понял. Напридумывали тоже…

— Ну, это ты зря! — осуждающе проговорил Телевизор.

Виря спохватился, что сказал лишнее.

— Может, и зря… Они помолчали.

— Ну что, пошли? — сказал Телевизор.

— Идем, — согласился Виря.

— Ты знаешь что, — сказал Телевизор, — пользуйся пещерой первым, ты быстрее… А то мне ведь его не только запугать надо, еще кучу всяких бумаг оформлять на этого… ну, который душу продаст. В общем, волокита… Я, пожалуй, за документами прямо сейчас сгоняю, чтобы потом время не тратить.

— Понятно, — ответил Виря. — Сгоняем вместе, круги надо экономить.

Они начертили один общий огненный круг и провалились на тот свет. Виря — за новой баночкой, Телевизор — за документацией.

Через час Виря вернулся на то же место. В руках он держал уже новую баночку с кисточкой, которую с ворчанием («У-у, реквизит расходуешь!») выдал ему старший преподаватель. Быстренько установив новую банку и слегка замаскировав ее листьями подорожника, Виря спрятался в знакомых кустах.

Он сидел достаточно долго, все это уже начало ему надоедать, когда он увидел приближающегося к заветной баночке неуклюжего типа с оттопыренными ушами и понял, что это Телевизор. Виря с ужасом почувствовал, что еще немного — и ему придется возвращаться второй раз. До этого человек десять проходили мимо и всем как-то удавалось миновать страшную судьбу, хотя некоторые проносили ногу буквально в сантиметре от банки. Но теперь было очень хорошо видно, что Телевизор ногу не пронесет. Виря рванулся наперерез. Телевизор уже поднял ногу, рассеянно глядя куда-то вверх. Виря не успевал.

Но его опередил какой-то мужик с рейками на плече, который оттолкнул ногу Телевизора с криком:

— Ты хулиган! Я тебя знаю! Иди отсюда, бездельник, топай, топай!!!

Телевизор взирал на него с огромным удивлением.

Тогда мужик положил рейки, поскидывал подорожник, осмотрел баночку, кисточку, понюхал краску, поболтал в ней кисточкой, посмотрел на свет и сказал:

— Это моя краска! Я ее здесь утром спрятал.

Сильно сказал, убедительно.

Потом мужик заботливо взял баночку правой рукой, рейки левой — и пошел, пошел к своему участку.

Виря и Телевизор стояли и ошеломленно смотрели ему вслед.

— Кто это? — спросил Виря.

— Не знаю, — хрипловато пробормотал Телевизор. — Я в него мыслью плюнул. Про хулигана.

— Чего хрипишь? — спросил Виря.

— Горло обжег, — ответил Телевизор.

— Чем?

— Чем, чем… Серой. Я думал, она разбавленная, а она оказалась неразбавленная. Обжег горло.

— Нечего в рабочее время серу жрать. А ну узнай, что он сейчас думает.

Телевизор сосредоточился.

— Свой забор покрашу, табуретку и еще на дверь в казарме хватит, — изрек он.

— Так. Но кто же это? Телевизор поднял палец кверху.

— Я знаю! — торжественно сказал он. — Это прапорщик.

— О-о! — возопил вампир Виря. — Ну почему я такой невезучий?!

И снова двум посланцам потустороннего мира пришлось договариваться. Правда, теперь это было сложнее, так как клиент у обоих оказался один и тот же.

— Он должен был перевернуть баночку, понимаешь? — волновался Виря. — Перевернуть или разбить, но не забрать! Это входит в противоречие с инструкцией Упрглаввампира.

— Что ты паникуешь, как русалка какая?! — возмутился Телевизор. — Нашел противоречие. Заманим, запугаем, доведем до такого состояния, что сам банку отдаст, сам перевернет и забудет, как вообще что-то забирать. Да еще попутно душу мне за просто так подарит. Зачем она ему?

«В самом деле, — подумал Виря, — перевернул, не перевернул… ерунда какая. И кто это там насочинял, интересно?…»

Тем временем прапорщик Афонькин уже направлялся домой.

— Ну что, погнали? — спросил Телевизор.

— Угу… — промычал Виря. — Погнали. Внушай!

В ту же минуту прапорщик Афонькин увидел солдат — рядовых Черткова и Совенко, находящихся в самовольной отлучке.

Выбравшись из пещеры наружу, прапорщик, еле передвигая ноги, поплелся домой. Вроде все вокруг было знакомо, и мимо этого обрыва он проходил тысячу раз, но никогда бы не предположил, что именно здесь с ним случится такое.

Что с ним произошло, прапорщик не понимал, однако некоторые мысли все-таки бродили в его обалдевшем от страха сознании.

«То ли органы проверяют, то ли заграничные спецслужбы вербуют», — решил прапорщик уже на подходе к своей парадной.

В лифте он длинно выругался, и ему малость полегчало, хотя ноги все равно были ватными.

Жена, открывшая дверь, строго оглядела Афонькина и, не сказав ни слова, ушла на кухню. Во все двери она входила и выходила, только боком. Таков был ее стиль жизни.

Прапорщик трясущимися руками снял сапоги, форму и повесил на крючок, где по традиции висели только его вещи. Надел пижаму и пошел на кухню, собираясь поведать о случившемся жене.

— Мариша! — негромко позвал он ее.

— Чего? — откликнулась она, находясь к нему боком. Глаз от работы она не отрывала. Филя хотел было уже открыть рот для рассказа, но тут его осенила одна мысль. Он встал, повернул жену к себе лицом и, строго смотря ей в глаза, спросил: