Сергей Панарин - Флаг вам в руки!

– Уважаемый Николас, я приношу свои извинения, – граф с сожалением покачал головой. – Клаус делился со мной вчера, здесь, после боя, что за ложь он вам продал. Я без всяких шуток признаюсь: у меня нет знакомых могущественных колдунов. И мне жаль… Я так хотел этого поединка. Как мальчишка. Вот он и соврал.

Солдат с грустью поглядел на Михаэля, потом на курицу.

– До свидания, граф. Я должен идти. Поправляйтесь скорее.

Слуга проводил парня к выходу. Шроттмахер чувствовал себя обманщиком.

Лавочкин брел к Зеленому рынку, печально повесив голову. Картинка получалась препоганейшая. В начале куриной истории Коля растерялся, но стоило Михаэлю обмолвиться, что он знал об обещании Клауса, и до парня мгновенно дошло: граф и его герольд придумали и разыграли для него спектакль с рябой курицей и якобы золотым яйцом. За простачка держали. Думали, он поверит в их сказочку. Ну, что ж… Не впервые люди отказываются платить по счетам. Бог им судья. Теперь вся надежда на Всезнайгеля.

«А я-то раскатал губищу, – горько усмехался солдат. – Попросить об отсрочке хотел. Лох, чистой воды лох»…

Желая хоть немного взбодриться, парень отправился к лавке Йорингеля.

Скорняк радостно поприветствовал делового партнера.

– Видите, Николас, мой листок? – чуть ли не кричал мастер, размахивая перед Колиным носом исписанной бумажкой. – Это заказы на остатки вашего птицеящера.

– Здорово, – проговорил солдат, пытаясь натянуть на лицо улыбку.

«Натягивай на чурбан улыбку или не натягивай, все равно чурбаном останется», – мысленно казнил себя парень.

– А это, – скорняк выложил на прилавок большой мешочек с талерами, – остаток моего долга. Господин Николас, мы с вами почти богатеи!

– Да-да, Йорингель, – пробубнил Коля. – Почти богатеи…

– У меня есть просьба… – начал мастер, но осекся. – У вас что-то случилось?

– Нет, Йорингель, не обращайте внимания. Временные трудности. Что за просьба?

Скорняк слегка стушевался, однако сказал:

– В общем, у клиентов сложилось ощущение, что мы с вами – постоянные партнеры. Мы говорим: «Кожаные изделия от Йорингеля», подразумеваем «От Николаса». Я подумал, а почему бы нам не остаться партнерами впредь?

– Я бы с радостью, только больше не охочусь.

– Вы не понимаете. Я имел в виду другое: пусть ваше имя останется на вывеске и ярлычках, а я стану отчислять вам долю. Например, талер с каждых двадцати. Еженедельно. Я не обману!

– А! Вот вы о чем! – воскликнул Коля. – Не возражаю. Конечно, я вам верю, и мастер вы замечательный. Я должен исчезнуть на неопределенное время. Если не объявлюсь в течение года, моя доля – ваша. По рукам?

– Естественно!

С этого дня барон Николас Могучий стал лицом и брэндом скорняцкой лавки Йорингеля.

Взяв мешок с причитающимися за птицеящера деньгами, солдат навестил игрушечника Ринкранка.

К Колиному удивлению, в палатку стояла очередь из пяти человек: три пацана, женщина и мужчина. Пока настоящий Николас беседовал с Ринкранком, каждый из покупателей взял по игрушечному. Маленькие Николасы стояли на прилавке плотными рядами, а остальные рыцари сиротливо притулились сбоку. Мастер ловко поставил на места купленных новые фигурки. Очень кстати: подбежала новая стайка детей, зазвенели талеры.

Ринкранк радовался жизни не меньше Йорингеля. В карман солдата перекочевал небольшой мешочек с его долей выручки.

– Как договаривались, по талеру с пяти, – пояснил мастер. – Другие игрушечники тоже стали тебя делать, но я был первый, ко мне идут лучше. Еще по городу бродит слух, что я делал свои фигурки прямо с тебя, а ведь так оно и есть! Вот народ и идет в мою палатку. Правда, я снизил цену до четырех талеров за штучку.

– Ринкранк, слушай, с сегодняшнего дня считай мою долю как один с двадцати, – предложил Коля. – Не возражай. Я уеду и могу не вернуться…

И солдат повторил те же условия, что предложил и Йорингелю.

Игрушечник был на седьмом небе.

Лавочкин же не был в сильном восторге. Да, он срубил кучу бабок и вообще проявил себя как опытный игрок в «Монополию». Но к радости добавились две ложки дегтя. Во-первых, позорное надувалово со стороны Клауса и графа. А во-вторых, рядовой никогда и не планировал заниматься бизнесом! Солдат испытывал чувство сродни стыду, хотя не объяснил бы внятно – перед кем и за что.

Не в деньгах счастье.

Слуга мудреца Хайнц встретил Лавочкина в прихожей и промолвил неизменно грустным тоном:

– Барон Николас, Тилль хочет вас принять в своем кабинете. А в гостиной жаждет встречи маркиза Знойненлибен. Она осведомлена о том, что мудрейший ждет вас, поэтому любезно согласилась скоротать свой досуг в одиночестве.

Парень занес деньги к себе в комнату и отправился на второй этаж.

Дверь кабинета была открыта. Здесь по-прежнему царил творческий беспорядок. Клюка, на которой обычно спала сова, пустовала. Всезнайгель сидел за центральным столом спиной к входу и писал.

– Закройте за собой дверь, Николас, и садитесь, – сказал он, не оборачиваясь.

Коля выполнил просьбу мудреца. Тилль отложил перо в сторону, сцепил пальцы.

– Ситуация меняется не в лучшую сторону, Николас… Мне тут сова на хвосте принесла, что вами интересуются на магическом уровне, – сообщил Всезнайгель. – Причем не самые хорошие люди. Был замечен ворон одной колдуньи. Ворон о вас вызнавал… Имя Хельги Страхолюдлих о чем-нибудь говорит?

– Только о том, что человеку не повезло с фамилией, – попробовал пошутить парень, но вышло кисловато, без искорки. – Никогда о такой не слышал.

– И хорошо, что не слышали. Плохо, что приходится о ней вспоминать. Хельга была соратницей мага, пытавшегося занять место короля Генриха. Редкая представительница дворянства в стане волшебников. Довольно сильная колдунья. Опасайтесь удара в спину.

– Ладно, – пожал плечами Коля.

– Эй, так дело не пойдет! Вас что-то гложет, – насторожился Всезнайгель. – Что случилось?

Солдат подумал-подумал да и решил для разнообразия рассказать Тиллю о сделке с Клаусом и розыгрыше с Курочкой Рябой. Парню было стыдно перед мудрецом за то, что не посоветовался, договариваясь о поединке. Захотелось пожаловаться, как его облапошили граф со слугой…

– Хм… Нехорошо получилось, – бесцветно произнес Тилль. – И вы отнюдь не молодец, Николас. Не верите мне, значит. Обидно! Но Клаус… Надо его за этот проступочек слегка наказать. Графа трогать не будем, вы его уже приложили… Посмотрим, что можно сделать.

Мудрец встал, выкопал из-под завалов зеркало. Не очень большое, с глянцевый журнал. В потемневшей резной раме.

Прислонив зеркало к штативу, Всезнайгель потер поверхность рукавом. Отражение кабинета и Тилля помутнело, поплыло…