Сергей Панарин - Барабан на шею!

Рамштайнт полагал, что собирание великих вещиц делает его кем-то большим, нежели главарем преступного мира. Он мечтал обо всех известных священных реликвиях, но особенно о последней известной – о штандарте легендарного Николаса Могучего.

– Воистину это великолепный предмет, коль скоро Николас стал героем буквально за пару дней! – говаривал криминальный король, взяв патетический тон. – Не верю, что столь незаурядный артефакт исчез вместе с хозяином. Такие вещи не пропадают, они обретают новую жизнь.

Знал бы Рамштайнт, что знамя шло к нему само…

Во время следующего коврового перелета Коля Лавочкин решил во что бы то ни стало сбежать от ненавистного прапорщика. Парень обнаружил в себе богатые залежи злорадства: глядя на зеленеющего от воздушной болезни Палваныча, солдат не мог сдержать удовлетворенной улыбки.

Хельга щадила Дубовых – вела ковер помедленнее и без виражей.

К вечеру погода изменилась. Небо затягивалось тучами. Земля потемнела: недавно был дождь. Прохлада и влажность не добавляли комфорта.

Лес закончился, начались бескрайние поля. Наконец появились полосатые пограничные столбы.

Прапорщик не выдержал:

– Давай вниз!

Стоило ковру лечь на землю, Палваныч рухнул коленями в грязь. Он тяжело дышал, держась за тугое пузо. Затем, решив попить, чтобы унять желудочные спазмы, потянулся к лужице. Чуть мутноватая вода собралась в отпечатке коровьего копыта.

– Пауль, не пей, козленочком станешь! – предостерегла Хельга.

– И ты издеваешься… – с упреком прохрипел прапорщик и втянул губами живительную влагу.

В тот же миг его тело стало истончаться, из кожи полезла густая серая шерсть, кочанообразный череп сузился и «усох», а из макушки прорезались маленькие рожки. Ноги и руки также исхудали, пальцы скрючились и превратились в копытца. Палваныч потерял не менее двух третей веса. Несчастный стоял на всех четырех, одежда мешком висела на тщедушном тельце.

– Вот тебе, бабушка, и серенький козлик… – протянул ошарашенный Лавочкин.

Прапорщик мекнул, очевидно, желая сказать: «За козла ответишь».

Речевая неудача удивила козлика Палваныча. Он принялся вертеть рогатой головкой и беспокойно переступать с ножки на ножку.

– Любовь моя! Отчего же ты меня не послушался? – Страхолюдлих пала на колени, впрочем, на ковер, а не в грязь. – Знаешь, как трудно расколдовать эти чары?

– Ме? – спросил Дубовых.

Хельга погладила Повелителя Тьмы.

– А вы не врали? – подал голос солдат.

– Насчет чего? – Ведьма обернулась, стирая слезы со щек.

– Ну, насчет того, что его трудно расколдовать.

– Да-да, расколдовать… Очень трудно, почти невозможно. Я знаю лишь один рецепт излечения от страшного козлиного заклятия. Дабы сварить заветное зелье, нужно собрать кучу ингредиентов. Запоминайте. Каждого элемента необходимо не менее горсти. Итак, толченый рог единорога, щепки со спины лешего, чешуя русалочья, зубы людоеда, ногти тролля, сало морской свинки. Кажется, все. Ну, ведро коровьего навоза мы легко найдем после сбора остальных компонентов.

– А попроще нельзя что-нибудь сварганить? – прошептал ошалевший Лавочкин.

– Кабы знать… Магия коровьего копытца весьма сильна.

– Хм… Копытце коровье, а превратился в козла…

Ноздри Страхолюдлих гневно затрепетали.

– Послушайте, Николас! Что вы вообще знаете о волшбе? Вы учились с пяти лет, как я? Вы отличите канабис от конопли? Вы умеете превращать свинец в золото?

Коле подумалось: женщины обладают сногсшибательным талантом уходить от ответа при помощи эмоциональных атак. Не хочет объяснять, так и не надо. Но капитулировать с поля боя Лавочкин не собирался.

– Хочу напомнить, – тихо произнес он, – что уровень моих магических талантов вы могли оценить у Циклопоуборной. Там, если вы забыли, я в одиночку обставил ваш хваленый орден.

– В одиночку?! – Хельга театрально расхохоталась. – Да кто вы без своего знамени, юноша? Пауль сегодня ночью рассказал мне о ваших проблемах. Теперь замолчите и думайте, как нам быть.

Графиня с достоинством отвернулась к козленку.

«И тут я проиграл! Непруха капитальная. Вот и ври после этого», – констатировал солдат.

Начал накрапывать дождь. Он всегда подгадывает к самому ужасному моменту.

Страхолюдлих велела Коле сойти с ковра. Прошептала заклинание. Ковер поднялся выше человеческого роста, позволяя укрыться от назойливых капель.

Лавочкин подумал о доме. «Типичный рязанский дождь… Серое небо, обложная морось, промозглая осень… Как же хочется назад! – Слегка пожалев себя, парень взбодрился. – Встряхнись, Колян! Хочешь домой – ищи путь!»

Сеанс самовнушения удался. Мысли заработали в конструктивном направлении.

Закончив краткий мозговой штурм, солдат посмотрел на спутников.

Козленок щипал полусухую травку. Хельга сидела на небольшом камне, печально склонив голову и роняя слезы в лужу.

– Вылитая сестрица Аленушка, – хмыкнул Коля. – Я знаю, как мы поступим.

Графиня очнулась от грустного забытья. Палваныч перестал жевать.

Рядовой продолжил:

– Я уверен, что Шлюпфриг захочет продать знамя. Оно же ему пользы не принесет, верно? Я понял, он хотел использовать силу знамени для охмурения девчонок. У него так блестели глаза, когда я рассказывал о сочинении серенад! Шлюпфриг, конечно, хитрец, но хитрец неумный. Он не добился никакого волшебства, ведь знамя с вами не работает.

– С кем? – прервала Колины рассуждения Хельга.

– Ну, с вами, с Шлюпфригом, со Всезнайгелем… В ваших руках оно бесполезно. Надо быть выходцем из нашего мира. – Лавочкин дождался кивка. – Так вот, если вещь не работает, ее можно лишь продать. Сбежав из Дробенланда, воришка наверняка поверил в свою безопасность. Теперь сбывает краденое с рук. Шлюпфриг знает, кто мы такие. А тут, – солдат достал из мешка книгу о себе, – есть не очень точный, но довольно детальный рисунок знамени Николаса Могучего. Стоит полковой святыне попасть на рынок, и все тут же заговорят о самом популярном флаге года! И тогда… Только бы к нему пробраться. За эти дни мощи в знамени должно было накопиться о-го-го!

– И что вы предлагаете?

– Идем в Пикельбург, я ищу воришку и слушаю новости о штандарте Николаса. Разведав обстановку, принимаем решение, как вызволить знамя. Потом занимаемся проблемой товарища прапорщика. Кстати, одежду с него лучше снять.

Графиня аккуратно раздела и разула беднягу.

Смеркалось. Коля, Хельга и козлик Палваныч под защитой ковра дошагали до небольшой бедной деревеньки. Заночевали в первой же избе. Хозяева попались радушные: дали просушить обувь, покормили, уложили спать.