Сергей Панарин - ...И паровоз навстречу!

Коля Лавочкин, парень девятнадцати лет, страшно не хотел идти в армию. Он даже поступил в институт и получил отсрочку. Но розовые мечты всегда проигрывают суровой реальности: через полтора года Лавочкина отчислили.

Этого и дожидались военкомы – пожилые дядьки с печальными глазами бывалых бойцов. Коля опомниться не успел, как увидел в руках повестку, прошел медкомиссию и после учебки попал в ракетный полк. С одной стороны, Подмосковье, близко к родной Рязани. С другой – Лавочкин полагал, что теряет два лучших года жизни.

А действительность не спешила его переубеждать. Тут и дедовщины немножко, и офицеры, маниакально любящие, «чтобы по уставу», и последняя капля – в новогоднюю ночь Коле пришлось стоять на посту Номер Один.

Не у елочки с друзьями, а подле Боевого Знамени. Разумеется, дух рядового Лавочкина пал на дно самой глубокой ракетной шахты.

Делать нечего, заступил на пост. Заскучал, затосковал… Да только перед Новым годом разверзся за Колиной спиной магический портал, и провалился солдатик вместе со Знаменем и автоматом в мир иной. Не в царство мертвых, конечно, а в сказочную реальность.

Закрутило парня, понесло по неведомым местам. Народ на немецком языке говорит, драконы летают, великаны буянят, ведьмы колдуют, короли интригуют, рыцари воюют, гномы железо воруют… В общем, ни в сказке сказать, ни языком диагноза описать. Тем не менее удачливый и находчивый солдат Коля Лавочкин в считаные дни стал бароном Николасом Могучим и совершил кучу подвигов. Ему помогло Полковое Знамя, которое в волшебном мире обрело свойства могущественного магического артефакта.

Все было бы хорошо, но магический портал закрылся не сразу. Вслед за Лавочкиным в ту же реальность попал прапорщик Павел Иванович Дубовых.

Палваныч отправился на поиски солдата, угодил в не меньшее число перипетий и в конце концов стал известен как Повелитель Тьмы.

Коля и прапорщик чуть не спровоцировали войну между королевствами Вальденрайх [1]и Наменлос [2], побывали у чертовой бабушки, совершили массу других безрассудств. Палваныч даже превратился в козленка, а Лавочкин побывал в шкуре волка.

Но не это главное. Жизнь в волшебном измерении, начавшись с потешной, хоть и опасной прогулки, обернулась не такой уж простой штукой. Сказочный мир стоял на пороге огромной войны, которую собиралось развязать загадочнее Черное королевство во главе с легендарным Дункельонкелем [3].

И вот война началась. Солдат и прапорщик узнали, что домой, в Россию, можно попасть лишь из столицы Черного королевства. Об этом им поведал колдун Всезнайгель, друг Коли. Стало ясно: путь на Родину будет труден.

Первую схватку с Дункельонкелем удалось свести к ничьей, но легкой войны совершенно не предвиделось – темный маг припас много сюрпризов.

Снегопад закончился, и сразу стало холоднее. Солнце, висящее в зените, светило, но не грело.

Лес производил на Лавочкина гнетущее впечатление: голые деревья, торчащие ровными рядами через равные интервалы, казалось, были безжизненными, и хотя путники брели между ними не более трех часов, создавалась иллюзия, что посадки бесконечны.

Коля шумно вздохнул, одергивая меховую куртку. Чудеса в решете – перед походом Всезнайгель извлек из поясного кармашка несколько орешков, вскрыл их и достал из каждого по шубейке.

– Не печальтесь, барон Николас, – проговорил колдун, садясь прямо в сугроб. – До комнаты маленького народца осталось совсем немного.

Тилль, невысокий худой мужчина лет сорока, смотрелся рядом с долговязым Лавочкиным почти лилипутом. Однако маг держался с достоинством, отметавшим любую мысль об улыбке. Даже сидя в снегу, Всезнайгель умудрялся не терять осанки и сохранять невозмутимый вид.

На лице прославленного мудреца лежала тень усталости: узкие карие глаза были воспалены, смуглая кожа казалась темнее, чем обычно. Накануне Тилль выдержал удар Дункельонкеля, а затем всю ночь лечил раны солдата, прапорщика Дубовых и графини Страхолюдлих.

Сейчас Палваныч и Хельга топали за Колей и Всезнайгелем. Прапорщик был слаб, но крепился. Страхолюдлих и вовсе проявила себя как настоящая женщина – она не только восстановила силы, но и умудрялась поддерживать шатающегося Дубовых.

Доковыляв до солдата и мага, они рухнули и растянулись, тяжело дыша и глядя в серое небо. Хельга была белее снега. На фоне длинных смоляных волос это особенно бросалось в глаза.

– Все-таки насколько далеко может зайти любовь к порядку, – пропыхтел Лавочкин, усаживаясь рядом с волшебником. – Посмотрите на лес, Тилль. Его явно сажали по линейке.

– Конечно, Николас. В королевстве Труппенплац [4]даже рожают по команде, – усмехнулся Всезнайгель.

В голосе вальденрайхского придворного колдуна проскочили нотки пренебрежения. Коля вспомнил, что, во-первых, Труппенплац был основан простолюдином Альбрехтом, а во-вторых, безродный король установил в стране такой военный порядок, какой встретишь не в каждой армии.

– Вот это я понимаю – дисциплина, – сипло проговорил прапорщик Дубовых. – Учись, рядовой. И, это… Зря троллю флейту отдали. Сейчас бы курочки…

– Помолчи, Пауль, не траться, – сказала Хельга.

На ее неестественно бледном лице блестели капли пота – Палваныч был тяжким грузом.

Всезнайгель поднес палец к губам. Изумрудные глаза колдуна полыхнули недобрым огнем. Шепнул:

– Что-то не так.

И тут же справа и слева от отдыхающих путников «ожили», взорвались сугробы, и из них выскочили люди в белых маскировочных плащах. Шестеро лучников и один мечник, очевидно командир.

– Не двигаться! – приказал главный.

Тилль поднял руки и спокойно заговорил:

– Мы граждане дружественной…

– Молчать, – рявкнул главный. – Пойдете с нами. Арестованы.

Всезнайгель прошептал спутникам:

– Никаких резких движений, господа. Пауль, не зовите своего черта. Николас, не колдуйте со Знаменем. Не сейчас.

– Я уже попробовал, – пробурчал Коля, осторожно вставая. – Знамя все еще не действует.

Палванычу и вовсе было не до вызывания черта – уставшему раненому прапорщику стало хуже. Хельга Страхолюдлих и сам Тилль попросту выдохлись, а два усталых мага против лучников…

Сдаваться так сдаваться.

Разоружив путников, вояки встали в конвой. Двое здоровяков подхватили Дубовых под мышки и понесли его. Остальные ни на миг не ослабляли бдительности. Процессия двинулась. При этом главный сказал от силы три слова. Военная дисциплина и выручка местных солдат не требовали долгих объяснений.

Попытки Всезнайгеля разговорить командира окончились полным провалом: тот не отвечал на вопросы. На уме у Лавочкина навязчиво крутилась фраза из фильма про Штирлица: «Характер нордический». Да, бойцы Труппенплаца идеально ей соответствовали.