Андрей Белянин - Жениться и обезвредить

К чему это я? Ага, к кошкам! Так вот, за всю дорогу до царёва терема мне не встретилась ни одна кошка! Подозрительно? Да, но не факт. К делу не пришьёшь. Обычно по Лукошкину бездомные кошки разгуливают вольготно, их, как и беспородных собак, никто не ловит и не отстреливает. Ну не толпами они по улицам носятся, тоже верно, но и чтоб совсем ни одной?! Нигде! Ни в подворотне, ни на заборе, ни на крыльце, ни на подоконнике рядом с геранью – нет кошек.

Помнится, был случай, здесь по ночам Кощей кошкам головы рубил. Но это разовая акция, больше не повторялась, да и сам гражданин Бессмертный сейчас в столицу носа сунуть не посмеет – у нас отец Кондрат на боевом посту. Не знаю уж почему, но именно одного этого неуравновешенного батюшку наш главный злодей боится порой почище всей нашей опергруппы. То есть, возвращаясь к теме прежних размышлений, всё равно непонятно, почему попрятались кошки… А может, я себя просто накручиваю? Будь что серьёзное, бабкин Вася наверняка предупредил бы…

К Гороху меня пропустили без проволочек. Двор был непривычно пуст. Не прохаживались степенные бояре, не суетились слуги, не бегали спешные гонцы, не толпились иностранные послы и гости, да, собственно, там практически вообще никого и не было, кроме стрелецкой стражи и пары чьих-то холопов.

Сам надёжа-государь спрятался от мира в малом кабинете. Охрана пропустила меня молча, лишь сострадательно покачав головами.

– Всё ещё не в себе? – спросил я, открывая дверь.

Стрельцы безмолвно возвели очи к небу, всем видом показывая: если бы! Только ещё хуже, прогрессирует активно государь, да всё не в ту сторону. В какую именно, мне стало ясно, едва вошёл. Царь Горох восседал на плоском соломенном коврике, задумчиво ровняя крохотными грабельками песчаные дорожки в деревянном ящичке компактного «сада камней». Надо полагать, очередной подарок от посланцев Страны восходящего солнца…

– Здравия желаю. – Я кивнул на сиротливый русский табурет в дальнем углу. – Присесть позволите? Как дела-то?

– Дэкибаэ, – не отрывая взгляда от садика, ответствовал государь. – Не позволю. Вон напротив садись, чаю выпей, а на табуретку нельзя. Уж не обессудь, а выше царя тебе по чину сидеть не положено.

– Субординация превыше всего, – согласился я, сев прямо на пол, прислонясь спиной к стене и вытянув ноги. – От чая не откажусь. Чёрный с лимоном, вареньем и пряниками.

– Зелёный с жасмином безо всего.

– А если я иностранец?

– Гейдзинам поблажек нет. Ты ко мне пришёл, а не я к тебе.

– Логично, – второй раз сдался я. – Наливайте.

Горох отставил ящик в сторону и собственноручно налил мне маленькую чашку бледного чая из красного лакированного чайника. Сам, кстати, пить не стал, но величаво подождал, пока я допью.

– По делу пришёл, Никита-сёскана-сан?

– По делу, тоносама.

– Где такое слово выучил?

– Фильмы смотрел, – отмахнулся я, начиная рассказ. Возможно, он получился несколько сбивчивым и сумбурным, но в то время я действительно никак не мог уложить все свои смутные подозрения в одну ясную схему. Окончательно объяпонился Горох или нет, но слушал он, как всегда, изумительно. Не прерывая, не понукая, не вставляя комментарии по теме, не хихикая и не зевая в полный рот…

Раньше меня так только кот Васька слушал, но сейчас зазнался и без банки сметаны к нему на метр не подходи. С царём в этом смысле проще, он, по крайней мере, пока ещё меня терпит, и роль старшего советника по милицейским делам ему явно не наскучила.

– Ну что я тебе скажу, друг сердечный, – без всяких японских словечек, раздумчиво начал государь. – Слуга купеческий в дороге помер – невелика трагедия, мало ли в дороге чего не бывает. Причину смерти указать не можешь – это плохо. Значит, пора твоей Яге молодую смену искать, коли с такой простой задачкой не справилась. А всё прочее, что ты мне наплёл, дык и вообще ничем серьёзным не пахнет. Сотник голос с перепугу потерял? А не с перепою ли?! Так это я ещё понять могу, но коли и впрямь со страху, да гнать его в шею! Мне трусливые стрельцы без надобности! Воском блин с дыркою вылило… и что с того? Может, вам служебными делами заняться стоило, а не блины лить?! Ох и огорчил ты меня, Никита Иванович… Теперь до вечера смурной ходить буду. А ты куда вскочил?

Я плюхнулся назад на пол, так же резко, как только что пытался встать. Такого разноса Горох не устраивал мне давненько. А самое обидное, что, по сути дела, он был во всём прав.

– Я ведь с тобой и не договорил ещё. Так вот, насчёт невесты твоей так скажу: расследуй! Без вины доказанной – не виновата, но и в иную крайность не бросайся. Нехорошо будет, ежели имя супруги сыскного воеводы у всего города в сплетнях трепаться пойдёт. Невиновна – докажи! А если виновна… – он подмигнул и понизил голос, – тоже ничего, небось суд мой справедлив, да, поди, и милостив. Оправдается девка…

Я мигом припомнил прошлый разговор с Ягой. Бабуля как в воду глядела! Царь ради нашей с ним дружбы оправдает Олёну при любом раскладе. Скорее всего, это и будет концом всех моих попыток ввести в Лукошкине хоть какое-то подобие законопорядка…

– Могу идти?

– Бэцудзё, иди, – неопределённо махнул рукой надёжа-государь. – У меня всё одно час лирической поэзии наступает. Буду слушать нетленные строки признанных мастеров кисти.

Практически в ту же минуту в комнату без стука вломился дьяк Филимон, одетый самым комическим образом. Представьте: ряса безжалостным образом обкромсана ножницами и запахнута на манер японского кимоно; из-под рясы несвежие штаны навыпуск, ноги босые, подпоясан чёрным поясом, а скуфейка сбита набекрень, открывая вместо привычной косы высокий узел самурайской причёски с двумя палочками для еды!

– Книгу принёс? – не обращая внимания на моё присутствие, ровно вопросил царь.

Дьяк отвесил низкий японский поклон и, семеня, преподнёс государю маленький томик в коричнево-зелёном переплёте.

– Сам читай, да с выражением! А я душою и сердцем наслаждаться буду.

Филимон Митрофанович ещё раз церемонно поклонился, опустился на колени, кое-как пристроил тощий зад, откашлялся и, раскрыв книжку, тягуче заныл:

Я не удержался и приостановился на пороге.

– Проняло? – тихо, мечтательно прикрыв глаза, спросил царь.

– Про гусей? – не понял я. – Нет, интересно, конечно. А есть ещё что-нибудь про другой домашний скот?

Дьяк зыркнул на меня злобно и продолжил:

– А-а, это про пьянство! – как мне показалось, сразу угадал я. – Был у нас похожий случай. Плотник Фёдор Ляпин с вечера набрался и не мог выйти из трёх берёз за базаром. Так и бился на развороте в каждую лбом! Утром его стрельцы спасли, избитого, ещё нас же обвинял в превышении.