Артем Тихомиров - Спригган

Жуть! Кажется, молния шарахнула в какой-то дом.

Во все стороны передо мной простиралась зловещая дождевая тьма, изредка прорежаемая светом фонарей. Они терялись в ее чреве, словно маленькие рыбешки, случайно проглоченные китом вместе с порцией планктона.

Я добрался до высокой печной трубы и с этой позиции оглядел плацдарм. Бабахнуло еще раз, звук грома прокатился гигантским металлическим шаром. Молния осветила крышу восточного крыла, и снова громыхнуло.

Шиолы не было. Почему я не удивляюсь?

Через несколько минут мне пришлось сделать вылазку и проверить все более тщательно. Я облазил все восточное крыло, заглянул за все трубы, но не нашел ни одной нужной мне девушки. Ветер несколько раз пытался скинуть меня вниз, словно ему решительно не нравилось мое здесь нахождение.

Время подошло. Промокнув до нитки, я скрючился возле трубы, которая нисколько меня не защищала. Тревожные предчувствия усиливались. Я стал вспоминать, что там говорил Руфио. Крыс накопал на фрондеров какой-то компромат, но не успел ничего сообщить. В чем суть его непереданного послания, остается тайной.

Еще минут пять я занимался тем, что вздрагивал от каждого раската грома.

Самочувствие мое не улучшилось, когда я увидел привидение. Может, привидение, может, нет. В тот момент я не особенно задумывался. Просто мои волосы, даже превратившись в мокрую тряпку, облепляющую череп, встали дыбом.

Над крышей, как раз над тем местом, где я нашел себе пристанище, летала какая-то большая птица. Она почти сливалась с тьмой, и лишь в свете молнии я сумел увидеть ее расправленные крылья и крупную голову. Свет отразился от двух огромных глаз, и я чуть не заорал.

Через секунду молния явилась снова – и тот же самый фантом. Птица кружила уже не так высоко и нарезала четкие круги, гладя на меня двумя линзами, вставленными в массу серо-черных перьев. Я почувствовал себя мышью, предназначенной на ужин сове. Мне удалось спрятаться под листочек, но хищник знает, где я, и ждет, когда можно будет совершить последний бросок.

В скором времени я понял, что не так уж и промахнулся с образом. Наплевавший на столь бурную погоду, на волны хлесткого ливня и ветрище, надо мной висел громадный филин. Самый что ни на есть натуральный, только больше во много раз всех его родственников, встречавшихся мне в лесу.

Ну и что это за явление? Думаете, мне только этого недостает для полного счастья? Ошибаетесь. Меньше всего мне нужны сейчас зловещие мистические тайны и ненормальные птицы, презревшие неписаные законы непогоды. Все честные представители пернатых обязаны в эти минуты почивать в своих гнездышках, в кругу семьи наслаждаясь покоем и безопасностью.

Я вздрогнул. Филин мне совсем не нравился. Прекратив кружить, он взмыл высоко в небо, но вскоре вернулся, огласил окрестности мрачным, леденящим уханьем. Большое спасибо!

Я огляделся по сторонам, пошарил в поисках чего-нибудь подходящего, чтобы швырнуть в этого любителя экстрима. Снарядов для меня никто здесь не оставил, а жаль. Еще в туманном детстве я неплохо кидал камешки, а уж с пращой и вовсе обращался словно снайпер. Тебе повезло, пожиратель грызунов! Я погрозил филину кулаком, но это его, кажется, только рассмешило. В следующий миг птица предприняла сложный пилотажный маневр, спикировала к трубе, за которой я сидел, обогнула ее на крутом вираже, зависла в воздухе, сбрасывая с перьев тонны воды, и снова помчалась ввысь.

Это просто праздник какой-то. Он определенно чокнулся. Нормальные птицы так себя не ведут.

Гром и молнии окончательно взбесились. Каварона вздрагивала, озаряемая мертвенно-голубым светом. В мое время таких гроз не было. А может, для прошлого это в порядке вещей? Тут, как я успел заметить, все шиворот-навыворот.

Филин снова снизился к трубе, я показал ему язык, а потом вынул кинжал, подаренный Виртольдом. Знаками мне удалось донести до пернатого, что железяка умеет летать, причем довольно хорошо в тренированной руке. Сначала она летает, а потом втыкается во что-нибудь этим вот острием.

Филин захохотал, не воспринимая мою угрозу всерьез. Он меня просто дурачил. Я отвернулся, предпочитая не опускаться до перебранки с крылатой тварью, и вскоре заметил, что он исчез. Вот те раз. Словно корова языком слизнула моего нового веселого знакомца. Жаль, он не стал мишенью для очередного небесно-электрического разряда.

Поднявшись, я повертел головой во все основные стороны света, потом в промежуточные. Молнии услужливо освещали небо и многочисленные квадратные метры крыши. Нет филина.

Ну и ладно. Этот тип начал действовать мне на нервы.

Улыбаясь победоносно, точно изгнание пернатого недоумка было моей личной заслугой, я повернулся на сто восемьдесят градусов.

Передо мной кто-то стоял. Нас разделяло жалкое расстояние, которое и расстоянием-то назвать было трудно. Меньше локтя.

И этот «кто-то» пялился на меня большущими глазами.

– Привет, – донеслось до меня.

Своим криком я переборол новый громовой раскат.

А что еще оставалось делать?

Прошло совсем немного времени, и ко мне стали возвращаться признаки жизни. Я уже неплохо отражал реальность, мог шевелить руками и ногами, но мне потребовался курс реабилитации, как после серьезной катастрофы. В этом мне помогла Шиола, умная, заботливая и добрая девушка. Она привела Локи Неуловимого в чувство, была ему родной матерью и тому подобное – так что я не мог и дальше валяться в коме, а вышел из нее. Я дрожал от кончика самого последнего волоса до самой последней пятки.

Шиола спросила, что со мной такое. Я рассказал ей о страшном привидении, которое явилось мне и повергло меня в пучину ужаса.

– Локи, – сказала бандитка.

– Что?

Дождь лил, но мне было приятно осознавать, что жуткая опасность миновала.

– Локи, – повторила Шиола. – А?

– Это была я, – сказала взломщица.

– Что значит ты? Где ты была?

– Идиот несчастный! Дубина! Это меня ты видел. Я подошла и сказала «привет», а ты взлетел к небесам и завопил, словно недорезанный. Наверное, весь город переполошил. Что им теперь самые страшные громы и молнии! О них горожане назавтра и не вспомнят. Зато в памяти каваронцев надежно отпечатается твой вопль.

Я ничего не понял и попросил повторить. Определенно что-то не то с моими мозгами. Они потеряли эластичность. Ощущение, что мою спригганскую черепушку набили щебенкой.

Но правда все-таки дошла до меня. Шиола приложила для этого немало усилий и обозвала меня непроходимым тупицей.

– Нельзя быть таким.

– Нельзя? – Я был уничтожен. Морально и физически.

Мне казалось, что я развалился на множество осколков, словно Шалтай-Болтай, и не могу собрать их самостоятельно, а между тем королевская конница и королевская рать где-то задерживаются. Не иначе воины остановились пропустить по кружечке пивка.