Далия Трускиновская - Дверинда

– Я не птаха, – немножко обиделась малютка. – Я фея-секретарша. Разве ты этого еще не понял, слуга?

Дверь перед боцманом Гангреной, Ксенией и малюткой сама распахнулась, пропуская их в Звездную гостиную.

– Понять-то понял, – сказал, входя, боцман. – Только секретарша – она должна быть в теле. А ты – воробей, и только. Чего ты такая махонькая?

– Я могу вырасти, если захочу! У нас в саду растет одна травка, пожуешь – вырастаешь, – объяснила фея. – Цветет лиловыми звездочками, а в каждой звездочке – золотой язычок. Только я сама не хочу…

– Почему это?

– Так… Есть причина, – загадочно ответила маленькая секретарша.

Противоположная дверь распахнулась, и в гостиную, пятясь, вошел юноша. Его светлые кудри отливали платиной. Юноша держал ручки носилок, а с носилок свешивались ткани всех видов и сортов. За другие ручки держался другой юноша, темноволосый. Оба они были в одинаковых изумрудных колетах и белых обтягивающих штанах, в бронзовых башмаках с пряжками и при бархатных беретах. Крылышки у них за плечами тоже были одинаковые – не радужные, как у фей, а черно-зеленые, с золотой пыльцой. Они поставили носилки посреди гостиной и стали раскладывать на столике шкатулки слоновой кости со всяким швейным прикладом.

Закончив эту работу, они повернулись к Ксении и одинаково поклонились.

– Паутинка, – сказал один.

– Горчичное Зернышко, – сказал другой. – Если понадобится еще что-то, вот колокольчик.

Колокольчик появился в руках у Паутинки буквально из воздуха. Эльф поставил серебряную безделушку на стол между шкатулками, и оба пажа, пятясь, вышли.

– Ну, давай, разбирайся, – велел боцман. В другое время Ксения с головой нырнула бы в эти шелка и перемерила все побрякушки. Но сейчас она только мрачно посмотрела на носилки. Она решительно не представляла себе, что делать с этим богатством.

– Говорят же тебе, я не умею шить! – буркнула она.

– А ребенок? – опешил боцман – Тебе же ясно сказано сошьешь платье, найдешь лошадь, споешь песню – только тогда пацана вернут! Ты что, не поняла или притворяешься?!

– Поняла! – со слезой в голосе воскликнула Ксения – Только шить-то я все равно за этот проклятый час не научусь! Ясно?..

– Значит, будешь сидеть и реветь? – осведомился боцман с ехидством.

– А что я могу сделать?..

– Да хоть что-нибудь! Хоть попробовать! А? Давай, бери ножницы, режь! Тут сцепим, там схватим, может, что и получится!

– Ничего у нас не получится! – крикнула Ксения. – И пытаться даже не стоит! Я не умею!

– Значит, оставим пацана этой ведьме?! – разъярился боцман – Что же я скажу командиру?! Как я ему в глаза погляжу?! Он же меня послал выручать пацана!

Осознав, что положение безнадежно, Ксения разрыдалась.

– Реви, реви! – зловеще приказал боцман Гангрена. – Больше-то ты ничего не умеешь, только реветь! А я делом займусь! Чего тут они навалили? Ого!

И боцман принялся копаться в драгоценных тканях. Выбрав самый пестрый кусок, он задрапировался, как древний римлянин, и пошел к зеркалу принимать изысканные позы.

Ксения, вытирая слезы, наблюдала, как боцман вертит в руках полосы бархата, как наматывает их себе на шею, как собирает в пучки пестрые ленты – словом, терзается муками творчества.

– Оклемалась? – сердито спросил он – Вставай и стой. Будешь этим, как его! Чучелой этой, которая у портных, ну?

– Манекеном, – помирающим голосом сказала Ксения – Зачем тебе манекен? Ты ведь тоже не умеешь шить…

– И даже иголку в руках держать не умею, – признался боцман – То есть, вот такую иголку, маленькую. А какой паруса шьют, орудую – будь здоров! У нас есть шанс, поняла? И мы должны из шкуры вылезть, чтобы его использовать. Бороться надо до последнего. Чтобы хоть совесть была чиста.

Ксения покорно встала, куда велел боцман.

– Подойдет ей, ведьме этой, такой цвет? – и боцман накинул на Ксению огненно-алый шелк.

– Подойдет, – уверенно ответила Ксения.

– Ну, значит, и мудрить не будем… Дай-кось мы его схватим здесь… и здесь…

И, естественно, боцман вогнал иголку прямо в бок Ксении. Она ойкнула, выдернула иголку, и ткань свалилась на пол. Боцман опять задрапировал Ксению, собрал ткань складками в кулак и завертелся, что-то выискивая.

– Чего тебе? – горестно спросила Ксения.

– Конец, – лаконично отвечал боцман.

– Какой еще конец?!

– Обыкновенный… ну, веревку, не поняла, что ли?

– Зачем тебе веревка?

– Шить мы с тобой не умеем? Не умеем. А как-то эти хвосты сцепить надо. Значит, будем вязать узлы. Это дело я знаю туго!

– Совсем спятил! Она увидит эти узлы… ой, мамочки, даже подумать страшно, что она может натворить! – воскликнула Ксения.

– Мы должны за час смастерить платье – и мы его смастерим, якорь ей в корму! Давай ленту… учись… вот это – выбленочный узел…

– Ничего себе словечко! – не выдержала Ксения – И ты собираешься обвязать все платье этими дурацкими выбленочными узлами?!

– Нет, – честно признался боцман – Вот эти два хвоста я свяжу прямым узлом…

– Получается черт знает что, – разглядывая боцманское творение, призналась Ксения – Лучше не портить дорогой материал.

– Нет уж, мы будем его портить! – и тут у боцмана в глазах сверкнуло нечто дьявольское – И мы его так испортим, что они все дуба дадут! И кондратий их прихватит!

Боцман схватил колокольчик и яростно зазвонил. Возникли пажи.

– Бухту троса! – приказал боцман.

– Троса? – изумилась парочка – Какого, простите, троса? Мы не совсем поняли…

– Если есть сизадьский или манильский, то замечательно, – сказал боцман – Если нет, сойдет и пеньковый.

Пажи ошалело переглянулись.

– И смолы! – потребовал боцман – Будем тировать, как тировали бегучий такелаж в прошлом веке.

– Смолой?! Зачем! – в ужасе спросили пажи.

– Для лучшей сохранности, – объяснил боцман. Не дожидаясь новых заказов, пажи выскочили из гостиной. Боцман засопел.

– Теперь я знаю, что нам делать, – объявил он. – Я ей такое сплету! Всю жизнь помнить будет!

– Ты с ума сошел, – безнадежно сказала Ксения.

– Нет! Она хотела такое, какого ни у кого нет, – она это получит! Стой смирно! – рявкнул боцман – Я ей это сделаю! Раскудрить твою черешню!

Дверь приоткрылась и всунулась бухта троса. Втолкнувшие ее пажи немедленно захлопнули дверь.

– Ну вот и ладушки! – замурлыкал боцман Гангрена – Ну вот и бухточка! Вот мы ее сейчас, голубушку!..

Ксения в ужасе зажмурилась.

Боцман сдержал слово – он действительно смастерил нечто вроде бегущего такелажа старинного парусника, разве что с дырками для головы и рук. Душа его тосковала по перлиням, кабельтовым и канатам. Вместо дорогих его сердцу деревянных выбленок он вплел в такелаж длинные булавки для волос с жемчужинами. Потом ему вдруг понадобился лонг-такель-бдок, и он смастерил несколько таких блоков из застежек для ожерелий. Ксения сперва не поняла, зачем эти штуки, но когда боцман отхватил ножницами косой кусок бархата и сказал, что это – бизань, и что сейчас он приладит бизань-гитовы и прицепит все это к ее, Ксении, корме, она не выдержала. Да и час уже был на исходе. Фея вошла неожиданно, пажи – так и не решились.