Татьяна Устименко - Невезучие

– Ну и задачка! – потерла лоб я. – Но, знаешь, у меня возникла забавная идея! Для ее реализации мне потребуется… – Я наклонилась к уху Смотрящей и шепнула несколько слов.

Осса звонко расхохоталась, по достоинству оценив мою просьбу, и пообещала достать все необходимое.

Пышная кладбищенская трава упруго прогибалась под ногами, мгновенно распрямляясь у меня за спиной и вновь принимая безупречно непримятый вид. Словно я тут и не проходила, будто и не впечатались в нее мои неторопливые шаги. А кто по собственной воле согласится пройти по жизни, не оставляя на ней своего следа – дурного или доброго? Кто хочет, чтобы память о нем замело пылью веков, не сохранив даже краткого упоминания в песне или балладе? Кто из нас не мечтает прославиться, внушая уважение уже вскользь произнесенным первым слогом своего овеянного подвигами имени? Кто не хочет стать героем, лишь бы не посмертно? Да чего уж тут притворяться, ведь все только этого и хотят!

Я подставила лицо последним поглаживающим прикосновениям клонящегося к горизонту солнца и невесело усмехнулась. На моем поясе интригующе погромыхивал тяжелый мешок, а на плече вальяжно расселась крыса Грымза, которой отводилась чрезвычайно важная роль в задуманной мною авантюре. Я насвистывала врезавшийся в память мотивчик, размеренно топая в сторону кладбища, а в мозгу крутилась ироничная мысль: «Вот так и становятся героями!» Те, кто выживает, естественно.

Вблизи полуразрушенные монастырские корпуса уже не казались столь величавыми, какими они выглядели издалека. Просто скопище обветшалых зданий, кое-где еще покрытых осыпающейся от старости штукатуркой. Медная звезда, символ богини Аолы, валялась на земле, заржавленная и жалкая. Удручающее зрелище. Но кусты шиповника, сплошь усеянные алыми, похожими на кровавые капли цветками, привносили в обманчиво мирный пейзаж нечто невыразимо зловещее, заставившее меня вздрогнуть.

Быстро справившись с тщательно продуманными подготовительными процедурами по предстоящему облапошиванию упырей, я ссадила Грымзу на обломок массивной мраморной плиты, сунула в ее загребущие лапки кусочек колбасы, а сама с аппетитом принялась за ломоть ржаного хлеба с салом, обильно посыпанный ядреным чесноком. Характерный едкий запах чеснока поплыл над кладбищем…

Тем временем солнце успело закатиться, и над мрачными надгробиями повисла густая пелена фиолетового полумрака. Я насчитала не менее трех десятков могил, чрезвычайно запущенных и заросших крапивой. Похоже, мне и впрямь придется столкнуться с организованной и многочисленной упыринной общиной, способной сожрать кого угодно, вплоть до средней упитанности дракона. Оставалось надеяться на свою оригинальную задумку да отчаянно импровизировать, причем так, как не снилось даже самому гениальному эльфийскому актеру.

Над волшебным котлом закручивалась спираль черного дымка. Гедрон лла-Аррастиг зачерпнул ее в ладони и, словно воду, вылил на вольт, изображавший девушку, вооруженную двумя чуть изогнутыми саблями. Губы чернокнижника искривились в судорожной улыбке, преисполненной нескрываемого торжества:

– Безмозглая дура! – злобно прошипел эльф, складывая пальцы в магическом жесте призыва темных сил. – Ты чудом избежала гибели в стычке с Армией Смерти, но тут же по собственной инициативе сунула голову в пасть новой, еще более страшной опасности. И на этот раз помощи тебе ждать уже неоткуда…

Его голос дробился под сводчатым потолком, вызывая гулкое эхо, смахивающее на вой шакала-трупоеда. Звуки нарастали и усиливались, переходя в оглушительную какофонию, способную разрушить толстые замковые стены. И вот наступил момент пика, почти рвущего барабанные перепонки.

– Проснитесь! – требовательно воззвал чернокнижник, взмахивая широкими рукавами и становясь похожим на ворона, кружащего над разрытыми могилами. – Властью, данной мне принцем демонов, я приказываю вам пробудиться от сна и убить дерзкую девчонку, осмелившуюся бросить вызов судьбе! Проснитесь, упыри!

Заскучать я не успела. Надгробный камень ближайшей могилы медленно приподнялся и, надсадно кракнув, повалился набок. Я зачарованно наблюдала, как вспучившуюся землю расколола глубокая трещина, из которой высунулась синюшная костлявая лапа, оканчивающаяся кривыми когтями. Следом за ней показался скрюченный торс в болтающихся на нем обрывках коричневой шерстяной рясы и непропорционально увеличенный череп, прикрытый лоскутом от капюшона.

– Фу-фу-фу, – не очень разборчиво проворчал упырь, принимая сидячее положение. – Ну и вонь! Никак, человеческим духом пахнет?

«Человеческим? – Я изумленно запихнула в рот остатки бутерброда. – Вроде бы упырям положено бояться чеснока?»

Одним рывком тварь выкарабкалась из земляной норы, откинула свисающую на лоб ткань и шумно повела приплюснутым носом. Я содрогнулась от омерзения. Упырь имел массивную морду, чем-то смахивающую на волчью, а из его угловатых челюстей выпирали подгнившие желтые клыки. Чудовище остановило на мне взгляд кроваво-красных зрачков и нехорошо усмехнулось.

– Братья, отгадайте, что это: зимой и летом одним цветом? – чуть пришепетывая, ехидно вопросила тварь.

Я потрясенно округлила глаза. Оказывается, не одна я люблю загадки!

– Кровищ-ща! – громогласно прокатилось над кладбищем.

Выбирающиеся из могил упыри окружили меня плотным кольцом, с любопытством наблюдая за нахальной девицей, непринужденно рассевшейся на осколке мрамора. Я чинно сложила руки на коленях и послала тварям свою самую лучезарную улыбку.

– Ты кто? – подозрительно спросил первый упырь. – Жратва? Почему тогда нас не боишься? Да и пахнешь ты как-то странно, невкусно…

– Девушка я! – торжественно провозгласила наглая я. – В самом что ни на есть собственном соку. Добрая, красивая и смелая. Намного смелее вас! И к тому же настоящий лидер.

Упыри возмущенно зароптали.

– А чего это смелее-то?! – донесся до меня чей-то возмущенный тонкий голосок, ломающийся и, похоже, совсем еще юношеский. – Бабы, они лидерами не бывают, на то они и бабы!

– Ага! – насмешливо парировала я. – Знаю я эти ваши мужские лозунги: лидеры мы, а не бабы, потому что мы – не бабы! Так?

– Девушка! – сурово прервал меня первый упырь. – Ты меня не путай и клыки мне не заговаривай, они у меня не болят.

– А мне оно надо? – как можно более стервозно фыркнула я. – Мне и дела нет до ваших кариозных клыков. Я вам не зубная фея, а лекарь-вирусолог. К тому же я всегда выступаю за равные права мужчин, тьфу, то есть упырей и женщин!

– А мы – за разные! – ехидно прилетело из толпы кровососов.

– Чем заразные? – так и подпрыгнула я. – Вот я же говорила, на этих кладбищах сплошные вирусы!