Лана Туулли - Короли и Звездочеты

Один из двух оставшихся сторожить «гражданских» охранников не выдержал, и с воплем выскочив навстречу опасности, выпустил в Барабанова автоматную очередь; второй бросился на пол и попытался стрелять по ногам.

Нервничающий Лукин втянул любопытную Сашкину голову, чтоб не зацепило шальной пулей. А ведь могло бы - несколько секунд в коридоре бушевала самая настоящая перестрелка. Потом что-то скрипнуло, раздался звон гильз о бетонный пол, несколько шагов - и замерла тревожная тишина.

Выглядывать за угол, чтоб выяснять, что же случилось, очень не хотелось.

- Сейчас Волчановский выберется из лаборатории, - очень тихим, мертвым голосом пообещал Лукин. - И они что-нибудь сделают.

- Ага, - стуча зубами от страха согласился Сашка. - Что-нибудь…

Она оглядела добычу и довольно облизнулась. О да, смотрите на меня! У кого еще вы увидите такие красивые крылья, такую гладкую шерсть, потрясающую силу и великолепие? Смотрите на меня!

Одна из змей, выпущенных из заточения ее вторым телом, зашипела и посмела напасть. Заурчав, она ловко подхватила извивающуюся гадину когтями, рванула, отбросила прочь. Фрр! Невкусная еда! Прочь! Сегодня я королева этой норы!

Эта ночь и эта добыча принадлежит мне, и только мне!

Догонюзайца пришел в себя, застонал и открыл глаза. Спятивший Барабашка никуда не делся, он сидел рядом, очень странно скрючившись - до сих пор Догонюзайца думал, что так могут сидеть только обезьяны в зоопарке: глубоко согнувшись, приседая и опираясь, для равновесия, на согнутые костяшки пальцев. На когда-то белом халате лаборанта отчетливо виднелись три медленно расплывающихся красных пятна - на руке, в левом плече и в боку, на уровне поясного ремня.

Рядом ведь, скотина этакая, сидит. Сейчас бы приставить ему пистолет к виску и нажать на курок - вон ведь как беднягу прижало, он, чего доброго, просто не заметит, как умрет. Сидит, сопит, зенки свои вылупил…

Тут Догонюзайца почувствовал, как сердце сжалось холодом: глаза у Сереги были черные. Не в смысле «очи черные, очи страстные», а по настоящему черные, будто он сдуру залил себе глазницы расплавленной пластмассой.

- Стоять, - неуверенно скомандовал, медленно, осторожно подходя ближе, «волчонок». Догонюзайца забыл, как звать этого новичка (месяца четыре, как наняли) по имени - Ваня, Коля?

Ваня или Коля держал Барабанова на прицеле, но автомат у него дрожал так, что гораздо больше шансов быть застреленным имел лежащий на полу Василий, чем застывший в неподвижности Серега.

Тяжелая дверь в чертову лабораторию Х-938 беззвучно повернулась на стальных петлях. Догонюзайца вдруг понял, что ожидает появления какого-нибудь зомби, монстра, дракона, чем черт ни шутит - ожидает, затаив дыхание и мысленно прощаясь с женой и пацанами - простите, милые, что был вам плохим папкой…

Порог переступил Волчановский. Хищно принюхался, осмотрелся, проверяя обстановку. Ваня-Коля и его напарник тут же, рысью, бросились к нему, сбивчиво докладывая о проделанной работе и тыча трясущимися дулами оружия в медленно выпрямляющегося Барабанова.

Волчановский махнул рукой, показывая, что тем, кто еще не вышел из лаборатории, нужна помощь и Вани, и Коли, и всех остальных. Когда мальчишки скрылись из виду, Догонюзайца совсем уже решил перестать изображать мертвого и подняться с полу; но тут Волчановский сделал несколько шагов вперед и остановился аккурат под работавшей лампой.

Его глаза тоже были залиты черной смоляной жижей.

«Приехали,» - подвел итог своей жизни Догонюзайца.

- Волчановский, что происходит?! - выскочил из-за угла Евгений Аристархович. Ей-богу, никогда раньше Вася и не думал, что может радоваться появлению психиатра. - Вам удалось нейтрализовать животное? Я требую, чтобы…

В ответ на требование Лукина, как по заказу, появилось то самое животное, о судьбе которого доктор беспокоился. Огромную черную пантеру, непонятно зачем укрытую орлиными перьями, несли на руках сразу шесть человек.

И у всех, как понял Догонюзайца прежде, чем успел рассмотреть, были черные глаза и нечеловеческое, сверхъестественное каменное выражение застывших лиц.

- Ее надо вернуть в лабораторию 012, - твердо приказал Евгений Аристархович. - А Барабанова везите ко мне в клинику. И я бы посоветовал руки ему на всякий случай зафиксировать. Волчановский, вы меня слышите? Я говорю…

Волчановский находился в трех шагах от Лукина, когда низкорослый доктор, наконец, заметил изменения во внешности своего собеседника.

- Чч-тто? Что это с вами? Почему вы молчите? Я…

Старый человек, выскочивший из-за угла, сиял жаром летнего полдня. Опасный, серьезный противник.

- Взять его! - скомандовала она своей добыче.

И лишь потом поняла, как ошибалась. Сиял вовсе не старик; позади него была еще одна добыча, моложе, сильнее, упрямее - тот самый человек, который встречался им раньше и которого отказалось есть ее второе тело. Тогда она не стала настаивать - сил едва хватило на то, чтобы идти на двух прямых ногах и не поскальзываться на поворотах. Теперь, когда она так хорошо поохотилась на жирных, откромленных зверенышей, она не собиралась отступать - мало ли, что второе тело пытается возражать, она ДОЛЖНА подчинить себе полыхающую огнем добычу! или порвать ей шею, чтоб не мешались под ногами, чтоб все знали, кто хозяйка этой норы…

Добыча попыталась сопротивляться; более того, она была достаточно сильна и быстра, чтобы выхватить старика прямо у нее из-под носа.

Раздраженная неудачей, она зашипела. Фрр… Ты еще узнаешь, кто королева этой норы! Мы с тобой еще встретимся, и я отведаю твоей крови!

А пока… мрр… Она, наверное, впервые за свою жизнь чувствовала, что не может больше съесть ни кусочка. Мрр… Ее второе тело хорошо потрудилось - привело туда, гда можно было без проблем наесться свежего кроличьего мяса, а потом помогло поймать остальную добычу.

Потом, - решила она, - моя добыча сама будет добывать мне еду. Потом будет видно. А сейчас… Она жадно втянула воздух. Сейчас пора выбираться на свободу.

Второе тело двигалось позади добычи, чуть пошатываясь, медленно и неуклюже. От него пахло вкусной свежей кровью; тонкие красные струйки бежали по рукам, одежде и падали вниз то редкими, то частыми капельками. Но она была чрезмерно сыта, чтоб обращать внимание не такие мелочи.

Пойдем. Нас ждет свобода.

А ведь будь на моем месте торгаш Курезадов, - глубокомысленно размышлял Догонюзайца, вытирая с лица вонючую дрянь, которая пролилась на него из разбитой Барабашкой бутылки, - он бы, пожалуй, сумел точно высчитать, ст о ит ли зрелище тающих в сером облачке Лукина и Глюнова полученных мною синяков и… ай! да, и сломанного взбесившимся психом ребра. Будто корова языком лизнула! Вот фокус! И как это им удалось сбежать прямо из-под носа Волчановского и его странной компании?