Надежда Первухина - Вежливость королев

— Казни, — усмехнулась Кириена. — Ты ведь теперь тоже королева.

— Нет. — Карина задумчиво качала головой. — Тут нужны более крутые меры воспитания. Выйду-ка я за него замуж! Как только войну закончим, так сразу и выйду.

— Смею напомнить вашему величеству, что это будет неравный брак, а подобное недопустимо, — старательно пряча усмешку, сказал Главный Советник. — У Уильяма нет титула.

— Блин! Что у вас за страна такая! — возмутилась было Карина, но тут же нашлась: — А мы ему пожалуем титул. Герцог подойдет?

— Вполне. — В этот момент Главный Советник почему-то посмотрел не на Карину, а на Кириену, хотя та не проронила ни слова по поводу неравного брака.

И тут с «передовой» воротился Уильям.

— Творится нечто непонятное, — заявил он.

— А именно? — уточнил герцог Рено.

— Сражение.

— Между кем и кем? — быстро спросил Главный Советник.

— По сообщениям дозорных, похоже, что мазаки Пидзадьих Бадей колотят армию Южного Сирака, — растерянно сказал Уильям.

— Это хорошо, — задумчиво произнес герцог Рено. — Все идет, как задумано.

— Совершенно верно, сиятельный герцог! — Панель одной из стен тронного зала отъехала в сторону, и взорам присутствующих явился роскошно одетый, чрезвычайно смуглый и красивый мужчина, в котором главнокомандующие враждующих армий легко опознали бы лукавого эмамира Южного Сирака.

— А это вы, Лавдис! — Главный Советник спокойно посмотрел на него. — Приветствую вас. Ваши величества, позвольте вам представить капитана Лавдиса, начальника Розыскной службы королевского дворца.

Капитан Лавдис поклонился, достал из складок одежды большой платок и принялся ожесточенно тереть щеки.

— Прошу прощения, — извинился он перед дамами. — Но эта краска так раздражает кожу. Я еле вынес совещание! Не понимаю, как женщины ухитряются мазать подобными составами свои личики и не умирать от чесотки?

— Капитан, это вы стравили Бадьи и Южный Сирак?

— Разумеется. Согласно вашему приказу, созерен.

— Было трудно?

— Трудней всего оказалось напоить до беспамятства совершенно непьющего настоящего эмамира Южного Сирака. Но, когда это удалось, считайте, полдела было выполнено. Я оставил эмамира на попечение своих ребят, играющих роль корчмарей, сам переоделся в эмамирово платье, прихватил его четки — смертоубийственная вещица! — и действовал согласно вашей инструкции.

— Вы убили атамана бадейцев?

— Да, созерен. Правду говоря, у меня давно зрело желание как следует проучить этого негодяя за все то, что он натворил на нашей земле. Теперь его смерть — камень, брошенный в болото. Бадейцы уже лупят сиракцев, а те, ничего не понимая и потеряв своего командующего-эмамира, в ответ лупят бадейцев и заодно воинствующих фригидий.

— Сколько времени осталось до Кануна Цветения?

— Полчаса, созерен.

— Как вы думаете, капитан Лавдис, успеют они все за эти полчаса передраться?

Капитан Лавдис перестал тереть платком лицо и проговорил будничным голосом:

— Они уже передрались, созерен. Нам остается только ждать. С вашего позволения я имею честь откланяться. Мне необходимо переодеться.

— Ступайте, капитан. Мы не забудем вашего подвига.

Едва затихли шаги капитана Лавдиса, как первый дозорный прибежал к герцогу со следующим докладом:

— Армии Бадей, Южного Сирака и фригидий несут серьезные потери!

Второй дозорный доложил через несколько минут:

— Армии Бадей, Южного Сирака и фригидий отступили от стен Тарска под натиском армии Континента Мира и Свободы!

— Что это значит, Главный Советник? — изумленно спросила Кириена.

— Только то, что все идет как задумано, — загадочно заявил герцог Рено.

За дозорными явился пыхтящий и донельзя довольный советник Атасс.

— Гламур меня подери! — громогласно воскликнул он. — Это неописуемо! Они тузят друг друга не на шутку! По-моему, о том, чтобы напасть на Тарск, они и думать забыли.

— Будем надеяться, — неопределенно высказался герцог Рено.

Надеждам герцога Рено суждено было оправдаться полностью. Видимо, судьба, доселе насылавшая на Тарсийское Ожерелье лишь беды, войны и лишения, передумала творить пакости и мило улыбнулась.

Иначе как подарком судьбы нельзя назвать то внезапное всеобщее отступление враждебных армий, при этом порядком друг друга (или, лучше сказать, враг врага) потрепавших.

А может быть, все дело в том, что зацвел элрис.

Ведь древняя легенда говорит еще и о том, что во время цветения элриса смягчаются самые жестокие сердца.

Убийцы не убивают.

Грабители не грабят, а, смущенно и виновато улыбаясь, ищут нищих, чтобы оделить их уже награбленным добром.

Клеветники не клевещут, а со слезами раскаяния просят прощения у тех, кого оклеветали (при условии, что оклеветанные еще живы).

Растлители становятся целомудренными, пьяницы трезвеют, ростовщики уходят на пенсию, врачи лечат, и причем бесплатно…

И жизнь становится сказкой.

Хотя бы на то время, пока цветет элрис.

Во всяком случае, так говорится в древней легенде.

И нет никаких оснований считать, будто легенда лжет.

— Они отступили! — Столица Тарсийского Ожерелья произнесла это со вздохом облегчения и радости.

— Они отступили, потеряв командующих и большую часть личного состава, — сообщил двум королевам опьяненный удивлением дозорный, когда Кириена и Карина в сопровождении герцога Рено поднялись на стены крепостного вала, окружавшего город.

— Мы видим, — сказала Кириена.

— Как-то уж слишком легко все получилось, будто в фантастическом романе, — добавила Карина. — Р-раз — и нету врагов! И все хорошо, прямо замечательно.

— Вы этим недовольны, ваше величество? — с некоторой иронией взглянул на Карину герцог Рено.

— А идите вы, Главный Советник, знаете куда! Что у вас за манеры — вечно придираться к моим словам. Это невежливо!

— Простите, ваше величество, — смиренно поклонился Рено, но в глазах у него искрился откровенный смех.

Кириена это заметила и сказала в пространство:

— Главный Советник, а имеем ли мы с Кариной право на корону, которая, кстати, одна? Если оставить шутки, то какие из нас королевы? Да и народ этого не поймет: то была Ее Величество Абигейл, а теперь появились неизвестно откуда две… копии.

— А я думаю, народу все равно, сколько у него королев, — вклинился в разговор подошедший Уильям, — Хоть две, хоть двадцать две. Лишь бы при их правлении вышеозначенному народу жилось неплохо.

— Это как получится. — Главный Советник развел руками. — Но я полагаю, они постараются. Хотя бы из вежливости.

И он очень выразительно посмотрел на призадумавшихся о своей нелегкой судьбе двух новых королев Тарсийского Ожерелья.