Евгений Ясенов - Золотая шпора, или путь Мариуса

Долговязый глухонемой тем временем успел освободиться от плаща и остался в черной кольчуге. При помощи Мариуса он уложил рыцаря на лавку. Почувствовав жесткую поверхность, тот пришел в себя. Долговязый медленно ощупал левый бок хозяина — жестом начинающего любовника, несмело определяющего эрогенные зоны партнерши. Затем осмелел и нажал рыцарю на одно из ребер. Рыцарь вскрикнул и тут же обмяк. Мариус с долговязым обнажили пострадавшего до пояса. Но левом боку поджарого тела обнаружился ужасный кровоподтек. Из прочих особых примет заслуживали внимания: широкий сизый рубец в районе левого соска и покореженная, как бы изжеванная кожа на правом плече. Старые раны.

Рыцарь в забытьи тяжело хрипел, словно в горле у него застряла кость. Его буквально сжигал сильный жар. Требовалась помощь, которую Мариус, в принципе, мог оказать, имея начальный медицинский навык. Но зачем без крайней необходимости касаться нечестивого тела? Впрочем, от Мариуса почти ничего не потребовалось. Все заботы принял на свои костлявые плечи долговязый. Он вынул из загашников кисет, знававший лучшие дни. Далее все развивалось стремительно. Из кисета на стол вытряхивается некоторое количество бурой высушенной травы. Появляется жестяная коробочка с драконом на крышке (язык у дракона малиновый и отвратительно длинный). Из коробочки подсыпается еще один ингредиент — голубоватый порошок с черными фракциями. Все смешивается. Повинуясь молчаливой просьбе, Мариус разводит в очаге огонь. В водогрейке закипает вода. Мариус выходит из лачуги, предоставляя долговязому возможность вершить свои темные делишки. Мариус абстрагируется от того, что там происходит. Он уверен, что в лачуге совершается святотатство, так что лучше уж проманкировать законами гостеприимства.

Шло к вечеру. За горами притаились сумерки, готовясь взять свое — как обычно, по-женски: мягко, но неотвратимо. С женщинами всегда так: сначала ты их, но в итоге непременно — они тебя. "Что будет?" — думал Мариус, механически сгоняя овец. Всякое лезло в голову. От нирваны не осталось и следа.

Нельзя сказать, что Мариус так уж сильно прислушивался к россказням об Ордене Пик. Его природный скептицизм всегда и во всем требовал доказательств. Байкам о рыцарях-кровопийцах, которые питаются мясом пятилетних девочек, Мариус верил, но не очень. Не вызывало, однако, сомнений, что, узнав о контакте с рыцарем Ордена, сельчане подвергнут Мариуса обструкции, и попробуй потом отмойся. Подорвать репутацию легко — а репутация у Мариуса неплохая. Безвредный лоботряс — чего лучше? Никакой ответственности и максимум свободы. Правда, и перспектив не предвидится. Но что такое перспективы? Жалкие миражи, за которыми гонятся недалекие людишки в стремлении преуспеть в жизни.

Закончив с подопечными овцами, Мариус решился заглянуть в лачугу. И чуть не поперхнулся от изумления. Рыцарь, которого пару часов назад с жизнью связывала лишь тончайшая пуповина, свободно сидел на лавке, подпираемый сзади свернутым плащом. Щеки его порозовели, глаза заблестели.

Мариус, робко маячивший в дверях, был замечен.

— Ну-ка, хозяин, иди-ка сюда! — позвал рыцарь надтреснутым голосом.

"Кто у кого в гостях?" — подумал Мариус и, несмело шаркая, переступил порог. Опустив на пол вымытую лохань, он выпрямился и, хоть страшновато было, посмотрел прямо в глаза рыцарю.

Ничего особенного не случилось, Мариуса не пронзила молния, не заледенела кровь в жилах. Глаза у рыцаря оказались большие, добрые и усталые.

— Как тебя зовут? — спросил рыцарь.

— Мариус! — ответил Мариус.

Рыцарь взглянул на оруженосца. Тот покопался в котомке, извлек оттуда сверток и подал начальнику.

— Ты должен понимать, кто я такой, — сказал рыцарь, морщась от остатков боли. — Мое плачевное положение объясняется просто. В дороге на нас напали разбойники. Сражаясь с ними, я получил ранение. Чудом нам удалось спастись. С нами Бог, Единый и Всесильный!

"Насчет Бога — дудки, — подумал Мариус. — С вами черт, это известно каждому, и нечего примазываться к чужим заслугам."

— И вот я — здесь, — подвел жирную черту рыцарь. — Причем не случайно, а с особой миссией. Мы здесь, чтобы передать тебе этот сверток.

— Мне? — Мариус ошеломленно выпучил глаза и широко открыл рот — шире невозможно.

— Да, тебе! Держи же! — властно настаивал рыцарь.

Повинуясь чужой воле, которая сковала все его мысли, Мариус принял сверток, сознавая лишь одно: он делает противоположное тому, что следовало бы.

Под серой тканью в свертке оказалась шпора. Мариус поднес ее к огню. В отблесках пламени шпора озарилась неземным сиянием.

— Шпора золотая, — сообщил рыцарь. — Ты должен держать ее при себе до тех пор, пока не встретишься с ее хозяином. Не спрашивай, как ты его узнаешь. Уверяю тебя, это случится само собой.

Мариус ничего не понимал, потому что не испытывал ничего, кроме безграничного ужаса перед будущим. Он ясно увидел черную до жути пропасть, на дне которой горит кровавое пламя, и пляшут лысые рогатые слуги Черного Демона. В эту пропасть Мариус уже начал падать. На дне его ждали все прочие смертные грешники.

— Если ты передашь шпору по назначению, получишь щедрое вознаграждение, которое изменит всю твою жизнь. Если нет — жди беды. Ты, должно быть, слыхал, что с рыцарями Ордена Пик лучше не ссориться? Слыхал, наверное, что мы умеем привлечь на голову недостойного Божью кару, которая настигнет тебя, где бы ты ни скрывался?

Наступившую тишину прервал резкий треск хвороста в очаге. Этот домашний звук показался Мариусу зловещим, как свист пули. Несчастный овцепас съежился.

Рыцарь изучал хозяина лачуги холодным, но отнюдь не злобным взглядом. Так смотрят на жалкого пса, слишком грязного и блохастого, чтобы заводить с ним какие-то особые отношения.

Мариус нервно сглотнул и хрипло произнес:

— Нет! Не хочу!

Рыцарь поморщился, как от зубной боли, и схватился за мочку левого уха.

— Не хочешь? Ну, давай! — и он протянул руку за шпорой.

Мариус с громадным облегчением отдал сверток. Он чувствовал себя спасенным от верной погибели. В тот же момент что-то очень неприятное коснулось его спины между лопатками.

— Не шевелись, дурень! — резко приказал рыцарь.

Мариус уже понял, что в спину ему упирается нож внушительных размеров. Он был уверен насчет размеров. Когда вас урезонивают лезвием между лопаток, отчего-то верится, что это лезвие — не маленькое. Бессловесный оруженосец споро, как заправский тюремщик, связал Мариуса.

— Ты отправишься с нами, — жестяным голосом сообщил рыцарь.

— Куда? — леденея, промямлил Мариус.

— В обитель Ордена, — усмехнулся рыцарь. — Устраивает?

Нет уж, это Мариуса никак не устраивало. "Вот зараза!" — подумал он. Обитель Ордена Пик, чертог зла и тьмы… Что проклятые нечестивцы там сделают с беспомощной жертвой? Мариус представил, как его отдают на заклание. Какое заклание — оставалось только гадать, но гадать не хотелось.