Евгений Ясенов - Золотая шпора, или путь Мариуса

Итак, план Барбадильо сработал. Простой и гениально дерзкий план. Варбадильо приготовил небольшую мину, достав где-то необходимое количество толуола. Заряд он предполагал взорвать с тыльной стороны часовни — но так, чтобы ни в коем случае не причинить зданию ущерб. Это Барбадильо гарантировал. Диспозицию он определил так: сам маэстро церемоний находился в укромном месте, у мины, и во все глаза глядел в окно гостиницы, ожидая, когда там блеснет солнечный зайчик, посланный Мариусом. дождавшись сигнала, он привел в действие заряд. Направленного действия, по его терминологии. Кто скажет, что это не простой план, может закрывать книгу.

Мариус оглянулся. Солнечный свет проникал в помещение с трудом. Но Мариус отлично видел на стене светящуюся красным надпись. Напрягая все силы, он принялся вспоминать буквы и складывать их в слова. Все шло гладко. Только вот пятая буква… Мариус, проклиная все, вспоминал, в каком окружении она прежде встречалась. Дьявол! Это, конечно, буква «д», так похожая на домик. Беда с ней просто.

А слово было — «тверди». "Двенадцать морей одолев, могучий пескарь тверди…" Хорошо, но все так же непонятно. Ладно. Главное — дело сделано. Шестая задача Ордена выполнена. И, черт возьми, половина головоломки разгадана! Шесть из двенадцати слов найдено, черт раздери!

Эта мысль должна была принести облегчение. Мариус по опыту знал что вторая половина дела — всегда легче, чем первая, будь это срок, путь или работа. Мариус вспомнил, как всегда тянулись первые дни дежурства на альпийских лугах и как вихрем пролетали последние. Но мысль о половине пути облегчения не принесла. Почему? Мариус понимал, почему. Конец дела должен содержать хоть какой-то позитив. Должны быть причины к нему стремиться. Он должен быть познаваем и предвосхищаем. В данном случае не наблюдалось ни того, ни другого.

Барбадильо рекомендовал дождаться наступления плотной темноты и выбраться через окно. Мариус осмотрел эти окна. Четыре из них вели в тихие боковые проулки. Открывались они изнутри. Да-с! Изнутри-то изнутри, да только, убедился Мариус, все окна забраны решетками. А прутья намертво вогнаны в стены. Воздуховод? Он, безусловно, есть, но поди его найди.

Мариус сел и задумался. В хранилище стоял тяжелый аромат какого-то репеллента. В конце концов, альтернатив не так много. Единственное, что приходит на ум — попробовать, притаившись у двери, выскользнуть на улицу, когда хранитель появится здесь утром.

Так или иначе, но до утра из часовни не выбраться. Странно, но Мариус сохранял полнейшее спокойствие. Что-то нашептывало: благополучный исход конкретной операции неизбежен. Единственное, что докучало — монотонный серебристый звук. Откуда он шел, Мариус не мог понять. Это злило.

Через несколько часов Мариус устал сидеть. Поднявшись, он вынул из-за пазухи золотую шпору. В сумерках шпора работала, как светильник средней мощности. Мариус с удивлением и удовольствием убедился, что видит все вокруг в радиусе пары локтей.

Он решил осторожно изучить помещение. Что-то блеснуло справа. Мариус посветил шпорой. И отшатнулся в испуге. На него уставилась дико оскаленная морда. Прошептав: "Спаси, Господи!" — он приложил три пальца к сердцу и опасливо двинулся далее.

В круг света попала темная масса. Мариус пригляделся. Из темноты выступила выточенная из камня фигура какой-то ирреальной рыбы с длинным приплюснутым носом. Изделие покоилось на подиуме. Свет шпоры как бы притягивался рыбой, впитывался ею — и потом, усвоенный и переработанный, образовывал внутри, в грудном отделе фигуры, золотистый шар. Заинтересовавшись этим эффектом, Мариус шагнул вперед. И наткнулся на что-то, издавшее колокольный звон. Мариус сунул шпору за пазуху и замер. Сейчас, сию секунду отворится дверь — и войдет солдат, а может, не только солдат…

Темнота душила Мариуса. Он ждал, торопя неизбежное. Но солдат не шел. Неужели пронесло? Мариус позволил себе вздохнуть — получился вздох облегчения. Миллиметровыми шажками Мариус побрел к своему лежбищу в алтаре.

Оставалось совсем немного. Мысленно Мариус уже устраивался там, в этом алькове. Но тут произошло то, вероятие чего даже не рассматривалось. Задняя стена (глухая, по предположениям Барбадильо) раскололась. В ней прорезался большой проем, метнув на Мариуса сноп ослепительного света. Прикрыв глаза, Мариус разглядел сквозь слезы фигуру хранителя реликвий с могучим фонарем в руке.

Хранитель стоял на пороге — на расстоянии вытянутой руки. Пальцы Мариуса схватили первое, что подвернулось. Ничего удивительного, что подвернулась шпага Вульвера. Издав всасывающий звук, хранитель свалился, загромоздив проход. Мариус едва успел перехватить фонарь. Похоже, шпага пронзила хранителю сердце. Мариус механически вытащил оружие из тела убитого. Последняя конвульсия — и хранитель окончательно перестал существовать.( Непонятно, зачем было его убивать? Можно было просто оглушить. )

В голове Мариуса господствовала леденящая пустота и гулял сквозняк, выметавший из мозгов любую мысль. Мариус переступил через тело хранителя и прошел узким и коротким коридорчиком, который вел в другое помещение. Ясно: тут обитает хранитель и его верный пес, то есть огнебородый служка. Ошибка, подумал Мариус. Хранитель обитает отныне в иных сферах. А служка — Он пока в нашем мире. Хотелось бы знать, где конкретно.

Рефлекторно, на автопилоте соблюдая все меры предосторожности, Мариус нырнул в ночь. Темнота бывает всякой. Для Мариуса сейчас она могла стать спасительной. Пошли мне Бог удачи, подумал Мариус. Он не часто обращался к Богу. Просто ему редко так остро хотелось выжить, как сейчас. Ему показалось, он понял то важное, ради чего стоит выжить и пройти путь до конца. Ничего конкретного, впрочем, он не успел осознать, так как приходилось действовать очень быстро.

Так. Тыльная сторона часовни. Черт, как давит на мозги свежий ветер! Теперь, не мешкая — в ближайший проулок, подальше от часовни. Запутать следы, попетляв по черно-красном городу, чей траурный окрас каким-то образом ощущаетая даже в темноте. А шпагу вкладывать в ножны рановато.

Совершенно неожиданно Мариус выскочил на площадь Великого Аспарагуса. Резко тормознув, он заметил, что инертный солдат продолжает миросозерцательно торчать у арки, для блезира иногда поигрывая мушкетом. На стволе оружия бликовал лунный свет

Ночь Мариус провел у стен гостиницы, на клумбе, среди фосфоресцирующих штокроз. Голова его пылала. Мысли в нее по-прежнему не шли. Мир вокруг казался иллюзорным. Не казался, впрочем, а был.

На следующее утро Мариус и Барбадильо стали первыми, кто покинул город Торриче. Они не захотели дожидаться момента, когда обнаружат труп хранителя, поднимут хай и узнают от хозяина гостиницы, что Мариус не ночевал, а явился в диком виде ни свет, ни заря. "Ты станешь ненаказуем, отъехав 10 миль от города", — сказал Барбадильо.