Евгений Ясенов - Золотая шпора, или путь Мариуса

Второй вещью, к которой Барбадильо проявил интерес, оказался знаменитый серебристо-малиновый плащ Уго.

— Как он у вас оказался? — воскликнул он, ощупывая плащ с навыками матерого торговца тканями.

— Как он у нас оказался? — спросил Мариус Расмуса. Оба задумались. Впервые они увидели роскошный плащ на все той же мокрой ночевке в Угольном Лесу. Раздобыл его Уго в лагере Седрика? Либо по пути в этот лагерь? Тут наши друзья могли только гипотезы строить.

— Черт возьми, черт возьми, — возбужденно бормотал Барбадильо, бешено работая бровями. Поведение шута заинтриговало друзей. Наконец, Барбадильо овладел собой, а заодно — своими бровями, но рассказывать о причине своего волнения ничего не стал, несмотря на все вопросы предельно заинтересованных овцепасов. Он очень ловко направил разговор на другие темы, не менее интересные.

А рассказывать Барбадильо мог, как никто другой. Всю дорогу речь его струилась, как фонтан, который лишь иногда выключают на ночь. Полезные сведения из истории, географии, политики Рениги, Талинии и Союза? В любое время дня и ночи. Придворные интриги и заговоры? Сколько угодно, все равно, участвовал ли в них сам Барбадильо либо они случились задолго до его появления на свет. Да, он был болтуном — но из тех редкостных болтунов, от которых не устаешь, которых можно слушать бесконечно. Вблизи таких, как Барбадильо, отдыхаешь душой, как у прозрачного ручейка. Он журчит себе, а ты лежишь, закрыв глаза, и в голову приходят всякие полезные идеи…

Если между Дарой и Метрио провести прямую линию, то она пересечет злополучную речку Лугу — миль на пятнадцать южнее мрачного города Торриче. Расстояние солидное. К тому же, города Союза намеренно обособляются друг от друга, вступая в отношения лишь по жестокой необходимости. Эти два обстоятельства вроде бы освобождали наших героев от необходимости соблюдать конспирацию. Исходя из местных особенностей, вряд ли следовало ожидать, что убийц хранителя реликвий города Торриче станут разыскивать за пятнадцать миль от места происшествия, в зоне юрисдикции другого города. Да и времени прошло вроде бы достаточно. Но Барбадильо решил поостеречься. Знал он этих общинников. Месть за своего для них — священна, как для рена — личный скарб.

И Барбадильо направил кибитку по чрезвычайно изломанному маршруту. Чуть-чуть на юг, затем немного к западу, в сторону Глинта, потом — круто на юго-восток и решительно — на восток, до реки Луги. Форсировав ее, Барбадильо свернул на северо-восток. Эти финты продолжались шесть дней. И вот 2 августа вожделенная башня выросла перед кибиткой, как угрюмый худосочный великан в надвинутой на глаза шапке.

Оставалось понять, как действует загадка.

Здесь, в Озерном Краю Барбадильо ждали кое-какие дела. Он оставался в Метрио, а Мариусу с Расмусом предстояло вернуться к пешему способу передвижения. Перед расставанием Барбадильо призвал земляков к сугубой осторожности. Иначе в первом же селении их, непрошеных гостей, ждут либо побои, либо обман. А то, понимаешь, обваляют в дерьме — есть у местных такая награда за нарушение обычаев. Хотя в целом, озеряне довольно терпимы, по крайней мере те, которые сгруппировались вокруг двух озер — Такко и Шиаччи. Матерью-природой они вообще избавлены от крайностей, что, скорее всего, произошло в результате длительного перемешивания и взбалтывания нескольких народов, в числе которых общинники — ингредиент второстепенный, а база коктейля — лакеры, древние обитатели Озерного Края. В пестрой гамме населения Союза этот рудимент античных времен выделяется, как белая ворона в пасмурную погоду. Слишком флегматичные, чтобы возводить какой-то принцип в абсолют, они культивируют мягкий вариант ксенофобии, который по сравнению с обычаями истовых общинников — просто верх гостеприимства. Но, обманувшись их внешним добродушием, можно легко нарваться на крупную неприятность. Этот спокойный народ склонили к ксенофобии, не оставив выбора. Им выдвинули простое, но непреклонное условие: хотите жить в Союзе— изгоняйте чужаков из общин своих, ибо так оберегается наше государство, а тот, кто пренебрегает этим условием, тот вредит Союзу и не может в нем состоять. Жизнь в Союзе казалась озерянам заманчивой, и они, вопреки своим древним обычаям, стали исторгать чужаков.

Говорил Барбадильо и о странах, которые ждут путников после Озерного Края. Джанг, Красный Лес, Огненная Степь, Пустыня Гномов. Каждое из этих названий — кошмар для мирного путешественника. Этот путь смертельно опасен, но не смертелен.

— Да вот, посмотрите хоть на меня, — предложил Барбадильо. — Добирался я до Огненной Степи — и не умер, жив, понимаешь, и здоров. Только пару штанов по дороге замочил.

Самым, наверное, ценным качеством Барбадильо была легкость, с которой он относился к проблемам. Он изображал сложности сквозь призму юмора, которым умудрялся приправить любую тему. Отсмеявшись, тяжелый путь представляешь уже иначе — и уж, во всяком случае, не представляешь его столь уж тяжелым. Но все забавные наставления Барбадильо не забываются, оседают в мозгу. Тем самым, возникает оптимальный эмоциональный фон для действительно опасного путешествия. Ты хорошо представляешь себе путь и не боишься неожиданностей. А тот, кто в душе готов ко всему, тот уже на полпути к успеху.

Озерный Край отличался от Долины, как фольга отличается от картона. Здесь, у озер, все красиво, как в сказке — и, как в сказке, более или менее ненатурально. Города здесь прекрасны, как картинки в "Альбентинских хрониках", где художник не экономил на глубоких тонах, сделав всех блондинов рыжими, растительность — изумрудной, а водоемы — глубокого баклажанного цвета. Города Озерного Края слишком ярки — назойливо, неестественно красочны. В этом есть что-то безжизненное. Так изображают святых на фресках ренских соборов — не тратясь на полутона, выделяя румяна, губы и глаза так, что сразу видно: это святой, а не человек. В жизни всего должно быть в меру — только тогда она, жизнь, кажется настоящей. Поэтому города Озерного Края нашим путникам хотелось объехать десятой дорогой. Если город претендует на то, чтобы считаться красивым, то пусть он будет, как Брюнель, пусть он состоит из всех цветов радуги, которые гармонично смешаны божественным провидением — пусть он будет естественно красив. Дороги Озерного Края вычищены, выскоблены, прямы до отвращения. Клумбы и кустарники пострижены каким-то безумным педантом-геометром. Все здания — как будто только из ремонта. Дворников больше, чем полицейских. Рай на земле! Это-то и противно. Рай все-таки должен располагаться в ином измерении.

Правда, под дождем — и это слегка утешает — Озерный Край выглядит не так сахарно и становится немного похожим на настоящий пейзаж. Сквозь серятину дождя и проступила перед нашими героями часовая башня, позади которой позорно померкли золоченые крыши города Метрио. С сумерками надвигалось ненастье. Поднимался ураганный ветер. И Барбадильо решил пересидеть ливень в башне, которой командовал его друг, часовщик Ричо.