Дмитрий Казаков - Дорога из трупов

Топыряк видел настоящих героев, и действующих, и ушедших на пенсию. Они были жилистыми, словно ремни из сыромятной кожи, и опасными, точно пиранья, что почистила зубы цианистым калием. Они никак не заботились о том, какое впечатление производят на окружающих.

Оракл же выглядел слишком мускулистым и красивым, словно герой из детской сказки, который годится для одного – красоваться на иллюстрации.

– Проезжайте, добрые люди, – сказал он, вместе со шкурой отходя к обочине, и улыбнулся.

Солнце ударило в белоснежные зубы и разлетелось тысячами зайчиков.

Герой остался позади, показались стены города, и телега въехала в Мифины.

Здесь тоже ходили рабы, не такие грязные, как на полях, но такие же лысые и почти голые. Попадались и свободные, в простынях и курчавых бородах. Но большую часть населения города составляли статуи. Высеченные из мрамора, гранита и чего угодно, они стояли везде: на перекрестках, обочинах и в центре площадей, перед домами, на крышах и даже рядом с общественными сортирами.

Статуи в основном изображали богов.

Тут имелся Бевс-Патер, Отец Богов (звание номинальное), бородатый и немного удивленный, Одна Баба с закрытым лицом, Толстый Хрю с копьем, Мили-Пили-Хлопс с мечом и другие, менее значимые обитатели Влимпа.

Но попадались и изваяния людей, причем скульпторы, судя по всему, не знали, что такое одежда. Хотя, если судить по состоянию текстильной промышленности, это было неудивительно.

Не изображать же юных атлетов и… гм, дам в простынях?

– И это все создали Поллитрий и Креститель? – поинтересовался Рыггантропов.

– Полипий и Краситель, – строго поправил Обристоний. – Нет, многие поколения мастеров трудились, чтобы украсить Мифины, и это их работы ты видишь. А творения величайших скульпторов стоят в храмах, Бевс-Патер с Гневно Раздутыми Ноздрями, Раздина с Мятой Гранатой, Турнепс, Испускающий Ветра Понимания…

– С гранатой? – удивился Арс.

– В смысле, с гранатом. Это овощ такой. Эти изваяния мы не увидим, поскольку спешим на праздник.

На одной из площадей пришлось объезжать привязанного к статуе крылатого коня. Он был большим, цвета расплавленного золота и сердито бил копытом. Из ноздрей коняги летели багровые искры.

– Погас, – сообщил Обристоний, не дожидаясь вопросов.

– Кто погас? – не понял Рыггантропов.

– Коня так зовут. Он принадлежит великому герою Пресею, который сумел взнуздать жеребенка из стада огненных лошадей. В обычном состоянии они целиком из пламени, этот же, как видите, большей частью обычный. Поэтому его и зовут Погас.

Показалась гавань, маяк на молу и несколько причалов.

Только у одного стоял корабль, длинный и блестящий, покрашенный в белый цвет и с двумя рядами весел. На нем наблюдалась суета, по сходням таскали тюки и бочонки, несколько воинов с обнаженными мечами вели закутанную в темное покрывало женщину.

– А это принц Пэрисий похищает жену нашего царя Полено, – сообщил Обристоний. – Вон она, видите? Он ее украдет, увезет в свою Крою, а потом начнется страшная война и куча народу погибнет.

– А чего же никто не пытается его остановить? – спросил Арс.

– А зачем? – пожал плечами староста. – Боги изрекли волю через оракула, и нет смысла ей противиться. Ведь в конечном итоге все будет хорошо. Так что все исполняют свой долг и стараются получить удовольствие. Думаешь, очень нужна Пэрисию эта Полено? Не зря же ее так прозвали.

– Что, страшная? – влез Рыггантропов.

Обристоний строго посмотрел на двоечника:

– Она самая прекрасная женщина на земле. Потому что боги обещали царю Махалаю, что именно такая дочь у него и родится. А косоглазие, редкие волосы, сальная кожа и прочие мелкие недостатки не в счет. Понял?

Судя по вытянувшемуся лицу Рыггантропова, такая концепция обращения с реальностью была ему чужда.

– Вот мы и приехали, – сообщил староста. – Это стадион.

Топыряк обнаружил, что они выехали на огромную, забитую телегами площадь, а дальше поднимается высоченная закругленная стена с дырами. Перед ней стояла будка, над которой болтался яркий транспарант: «На матч «Спартанское Мясо» – «Сиракузская Рыба» билетов нет!»

Внизу маленькими буквами было приписано: «Касса».

Надпись, похоже, имела сакральное значение.

– Берите вашего друга и пошли, а то все скоро начнется, – сказал Обристоний и спрыгнул с телеги.

Только тут Арс понял, что ритмичный рев, похожий на шум моря, на самом деле – гул, вырывающийся из многих тысяч глоток.

Лавируя между телегами, они прошли всю площадь, затем миновали цепь мрачных стражников с резиновыми мечами и оказались в тени стадиона. Обристоний направился к одной из дыр, что оказались дверными проемами, в каждый из которых прошел бы тролль на ходулях.

В широком тоннеле окунулись в прохладу. Топыряк увидел впереди яркий свет, усыпанное песком поле и ряд кубических штук, похожих на…

– Сюда, пожалуйста, – попросил Обристоний.

Свернув в дверь, обалдевшие от обилия впечатлений студенты оказались в большом зале. У стен стояли лавки, а на них сидели люди с копьями, но без кольчуг.

– Берите их, – проговорил староста, отступая в сторону.

Только похмельем, общим одурением и влиянием выпитого с утра вина можно объяснить то, что никто не оказал сопротивления. Арс моргнул, Рыггантропов приподнял надбровные дуги, а Тили-Тили взмахнул ушами. Но это случилось к тому моменту, когда все трое оказались закованы в кандалы.

– Эй, что происходит?! – воскликнул Топыряк. – Ты нас обманул!

– Неправда, – покачал головой Обристоний. – Ложь – грех. Мы на самом деле очень любим путешественников.

– Вы хотите обратить нас в рабство?

– Ни в коем случае! – Лицо старосты отразило обиду вегетарианца, обвиненного в том, что он заказал в ресторане мясное ассорти. – Как мы можем поступить с вами так плохо?

– Тогда к чему все это? – потряс кандалами Арс.

– Боги относятся к нам хорошо. И мы тоже относимся к ним хорошо. Поэтому часто приносим жертвы. И для этого людей всегда не хватает, да и своих, даже рабов, жалко отдавать.

– Но мы маги, типа, – сказал Рыггантропов.

– Да, это проблема. – Обристоний задумчиво почесал в бороде. – Но ничего, у нас есть способ ее решения.

– И какой, в натуре?

– Специальный мужик с колотушкой, который подкрадывается к будущим жертвам со спины.

Арс успел только приоткрыть рот, и тут его шарахнули по затылку.

В голове зазвенело, и мир провалился в глубокую чашу, наполненную темной водой.

Белые бегемотики порхали, натужно жужжа и усердно работая стрекозиными крылышками. Глаза их были выпучены от натуги, толстые ножки болтались, словно шланги.

Некоторое время Потом Вытек наблюдал эту впечатляющую картину, а затем все испортила пришедшая в голову здравая мысль: «Этого не может быть!»