Дмитрий Казаков - Дорога из трупов

– Слушайте меня, – повернулся к свите мэра Форн Фекалин. – Этот тип в кресле в чем-то прав. Очень скоро у стен дворца соберется толпа. И эта толпа возьмет дворец штурмом. Сами знаете, защитить его невозможно.

Архитекторы Халля Прекраснодушного поработали на совесть, но о том, что их творение должно быть еще и оборонительным сооружением, никто и не вспомнил. Даже если расставить по нему всех до единого городских стражников, им пришлось бы перекрикиваться, чтобы услышать соседей. Слишком длинными оказались стены.

«Он прав, – подумал Глагол Пис. – Похоже, маневр будет очень резким».

– А ворвавшись внутрь, добрые горожане начнут убивать всех без разбора, – продолжил МЕНТ скучным бесцветным голосом. – И с особой охотой они прикончат всех, кто еще недавно отдавал приказы. С радостью лишат жизни тех, кто виноват в эхо-гномическом кризисе и всем остальном…

– Но мы не виноваты! – пискнул от дверей брат мэрской жены.

– Реальная виновность не имеет значения, – слова падали в охватившую кабинет тишину, точно свинцовые шарики. – Имеет значение только народное мнение по этому поводу. Так что все вы имеете хорошие шансы погибнуть.

– Все мы, – сказал Глагол Пис.

– Нет, все вы. – Форн Фекалин издал короткий смешок, похожий на стук от столкновения двух громадных айсбергов. – Стража, в отличие от вас, вооружена, и если мы построимся тесной группой, то получим хорошие шансы уцелеть. Самая безумная толпа не полезет на стену мечей, если есть другой путь.

В наступившей тишине болезненно громким показалось учащенное дыхание Мосика Лужи.

– Но ведь другой путь есть и у вас, – продолжил МЕНТ. – И этот путь позволит сохранить много жизней.

Взявшийся за ручку двери брат мэрской жены замер.

– И что же это за путь? – поинтересовался Глагол Пис.

– О, я знал, что вы спросите. – Форн Фекалин посмотрел прямо на Мосика Лужу, и взгляд этот оказался острее заточенного кола, который вбивают в грудь вампиру. – Есть такая штука – демократия. И она подразумевает, что каждый правитель рано или поздно должен держать ответ перед народом… Лицом к лицу. А у нас в Ква-Ква, как я понимаю, демократия… Не так ли?

Чтобы добраться от «Потертого уха» до Краткословной площади, нормальному человеку потребуется час. Гному – немного больше, всаднику или легконогому эльфу – чуть меньше.

Но трое Торопливых пребывали в таком состоянии, когда дорога начинает выписывать петли, обрастать непонятными дугами, углублениями и ответвлениями. Борьба с дополнительным пространством требует сил и времени, поэтому Лахов и компания добирались до особняка Игга Мухомора почти два часа.

– Стой, раз-два, – скомандовал сам себе Калис, обнаружив перед собой крыльцо. – Это тот дом?

Крыльцо прилагалось к особняку, который всем видом не просто говорил, а орал, что видал лучшие времена. Черепица того сорта, что у гномов именуется «королевской», кое-где провалилась, на стенах оставили следы время, бури природные и социальные, а также прохожие, особенно чуткие к прекрасному.

Чуткие и не желавшие ни в коем случае иметь с ним что-либо общее.

На двери болтался плакат с рекламой «Службы спасения 911», с него лыбились спасатели.

– Вроде бы тот, – оценил обстановку Лахов. – Хотя этих уголовных морд тогда тут не было.

– Их и сейчас не будет. – Калис поднялся на крыльцо и сорвал плакат. – Ну что, я стучу?

– Стучи, – приказал бывший лейтенант.

Кулак Калиса извлек из двери гулкое «бух-бух-бух». Через некоторое время послышались шаги, затем шорох, и дверь открылась, явив взорам Торопливых некое существо, похожее на лысого грифа во фраке.

– Прошу прощения, – высокомерным голосом произнесло оно. – С кем имею честь, госпо…

Существо осознало, что термин «господа» вряд ли применим к трем пьяным, небритым и грязным типам в ржавых доспехах.

– Кто вы такие? – спросило оно.

– Мы к господину Мухомору, – сказал Лахов и добавил, на всякий случай – вдруг язык отказался служить и молотит всякую ерунду? – То есть мы хотели бы видеть обладателя этого дома.

– Господин Мухомор сегодня не принимает, – покачал головой «гриф», – но если вы оставите свои визитные карточки, то я…

– Мы вроде как его подчиненные, – сообщил Ргов. – Пришли, чтобы он нами это… командовал…

«Гриф», принадлежащий к той породе дворецких, что получается только в результате многовековой селекции, с сомнением осмотрел двух сержантов и бывшего лейтенанта.

– Господин Мухомор, насколько я знаю, ушел со службы, – проговорил он.

– А ты передай ему мою визитную карточку. – Лахов попытался вытащить из ножен меч, но после пяти минут пыхтения снял его с себя вместе с ножнами и перевязью. – И скажи, что мы это, хотим его вернуть.

Лицо дворецкого, воспитанное годами невозмутимой неподвижности, почти не дернулось, когда он взял липкие от грязи ножны.

– Ладно, я доложу. Ждите здесь.

Дверь закрылась, и стражники остались топтаться на крыльце.

– А если нас не пустят, что будем делать? – поинтересовался Ргов, в пропитанных пивом мозгах которого, словно лягушки в болоте, заквакали сомнения.

– Нести альтернативную службу, – задумчиво сказал Лахов. – Только без командира… Хотя как это делать? Не знаю, в общем… Кто будет на нас орать? Отдавать приказы? Невозможно…

Смятение и ужас овладели душами Торопливых.

Дверь открылась, и показалась физиономия дворецкого, непроницаемая, словно древняя черная дыра.

– Господин Мухомор примет вас, – сообщил «гриф». – Проходите.

Бывший лейтенант глянул на соратников с победоносным видом, и они вошли в особняк. Миновали прихожую, где переживали старость несколько громоздких шкафов, и оказались в большом зале.

Пол покрывали ковры, на окнах висели тяжелые занавеси – надежная преграда на пути дневного света. В полумраке особенно ярким казалось оранжевое пламя в камине, негромко потрескивали дрова. И еще тут витал особый запах, что поселяется в тех домах, где люди живут веками, из поколения в поколение, и не спешат что-то менять, переставлять или тем более покупать мебель…

Аромат затхлости, запах традиций и стабильности.

– Заходите, – проговорил сидевший в кресле Игг Мухомор непривычно мягким голосом. – И садитесь.

Напротив его кресла располагались три стула, но стражники на них даже не взглянули.

– Никак нет! – рявкнул Лахов. – Мы на посту и поэтому должны сохранять бдительность!

Ргов подумал, что раньше лейтенант сохранял бдительность не только сидя, но и лежа в канаве.

– Ну, стойте… – сказал бывший МЕНТ. – Если вы пришли уговаривать меня вернуться, то совершенно зря. Я слишком стар для всего этого…

– Для чего «этого»? – спросил Калис.

– Для всего… этого… ну, дальше ты знаешь! – Игг Мухомор покрутил руками в воздухе. – И еще – меня уволили со службы.