Дмитрий Казаков - Дорога из трупов

– Никак нет! – покачал головой Лахов. – Уволить стражника со службы может только он сам!

– Это как? – недоуменно спросил отставной командир Торопливых.

Несколько путаную концепцию «альтернативной стражи» он выслушал, не перебивая, и на лице его появилось сомнение.

– На улицах полный бардак, – сообщил Лахов в завершение выспренней речи, – все так и трясется, качается и плывет…

Ргов кивнул – все это он видел собственными глазами.

– И всех заключенных выпустили из камер, – добавил бывший лейтенант. – Надо срочно наводить порядок.

– А ведь точно, – проговорил Игг Мухомор, – есть один древний закон, согласно которому в дни бедствий нобилям дозволяется набирать гражданскую милицию. А наш род введен в состав нобилитета еще королем Дебилле Продолговатым восемь тысяч лет назад. Так что все отлично! Я возвращаюсь! И мы покажем этому городу, что такое закон и порядок! Эй, Джастин, где мои доспехи?

– В оружейной, сэр, – сообщил дворецкий, появляясь откуда-то из теней.

– Милиция – это так романтично! – Игг Мухомор встал из кресла так, словно спрыгнул с боевого коня, и бросил на стражников пылающий взгляд. – Так, ждите меня тут. Я скоро буду.

И он ушел.

– Милиция? – Ргов попробовал на вкус незнакомое слово, и оно ему не очень понравилось. – Как-то гадко звучит. А мы что, теперь милиционеры?

– Именно так, – кивнул Лахов.

– Пусть как угодно называют, – убежденно проговорил Калис, – лишь бы можно было всем морды бить и получать за это деньги.

Калис, несмотря на личные недостатки, всегда смотрел в самый корень проблемы.

– Партнеров? – уточнил Гранд Кобызяк, потирая обильно потеющие ладони.

– Их самых, – кивнул Агрогорн. – Ведь ты имеешь дело с большими деньгами?

Хозяин гостиницы «Три носка» кивнул.

– И не всегда охрана справляется с тем, чтобы сохранить их?

Еще кивок.

– Время от времени тебя грабят?

Гранд Кобызяк понял, что под свирепым, пронизывающим взглядом отставных героев способен только кивать.

– Значит, тебе могут вновь понадобиться наши услуги, – Агрогорн изобразил нечто среднее между добродушной улыбкой и кровожадным оскалом. – И поэтому мы тебе вручим эту… как ее…

– Скидочную карточку, кхе-кхе, – подсказал Стукнутый Черный.

– Ее самую, – подтвердил Агрогорн. – Так что если надо будет кого-нибудь откуда-нибудь скинуть, то не стесняйся, вызывай нас.

– А где она, карточка? – осмелился спросить Гранд Кобызяк.

– Она была у тебя. – Агрогорн уставился на Старого Осинника.

– Чего… а, да… – Тот полез куда-то в штаны и извлек прямоугольник, вырезанный из сосновой коры.

Хозяин гостиницы взял его трясущимися руками.

Прямоугольник из коры вонял чесноком, но это не выглядело странным. Все, что соприкасалось со Старым Осинником, начинало пахнуть чесноком. На коре при помощи меча или топора были вырезаны довольно корявые буквы и цифры. Из них можно было составить надпись: «Скиним 3 процентов. 911 – кричити, и вас спосут!»

С орфографией и прочим синтаксисом автор надписи состоял в довольно сложных отношениях.

– Если чего, покажешь эту штуку, и мы скинем, – сказал Агрогорн и похлопал Гранда Кобызяка по плечу. От этого хлопка бывший борец чуть не упал. – А теперь иди, нам работать надо.

В полном помрачении чувств хозяин гостиницы вышел на улицу и побрел куда глаза глядят. А герои принялись выкидывать на улицу мертвых и только притворявшихся мертвыми громил.

– Весь пол кровью заляпали, – бурчал Агрогорн, вышвыривая в дверной проем очередную тушку. – Мой его теперь.

– А разве ты когда-то его мыл? – удивился Чапай.

– Нет… но… теперь буду. Это же вофис.

Когда чужаки покинули пределы «Сломанного меча», спасатели уселись за стол и продолжили считать деньги.

– Три плюс один плюс один плюс один – это сколько? – через какое-то время спросил Старый Осинник.

– Шесть, – ответил Стукнутый Черный.

– А это больше, чем три?

– Да, кхе-кхе.

– И что это значит?

– Это значит, что до десяти тебе осталось меньше чем семь.

– О!

Глубокомысленный диалог был прерван донесшимся из ведра воплем: «Девять один один! На помощь!»

– Как не вовремя, – буркнул Чапай. – Только мы увлеклись…

– Да, отрываться было бы нехорошо, – покачал головой Агрогорн. – Поди вспомни потом, сколько мы уже пересчитали.

– А давай я шхожу, – предложил Брежен, кровь которого, слегка забурлившая во время драки, требовала продолжения банкета. – Ражомнушь чуток. А то я жалежалшя с вами-то.

– Валяй, – кивнул Стукнутый Черный.

Брежен схватился за край ведра, прошамкал: «Девять один один» – и пропал в облаке розового дыма.

Если бы некая птица, умеющая пользоваться противогазом и обладающая этим во многих отношениях полезным устройством, именно сегодня задумала устроить себе экстремальное развлечение и полетать над Ква-Ква, она бы увидела много интересного.

Величайший город Лоскутного мира кипел, но кипение это выглядело более целеустремленным, чем обычно.

По улицам его текли струйки серой массы, при увеличении распадающиеся на тела разумных существ. Двигались они от разных окраин, но все направлялись в одну сторону – на остров посреди реки Ква-Ква и далее, к его восточной оконечности, где высился мэрский дворец.

И движение этих струек не было бесшумным, оно сопровождалось разными интересными звуками.

Если бы птица спустилась к маленькой зеленой капле, переползавшей через Кривой мост, она бы услышала:

– Держать шаг! Когда я гляжу на вас, кончики моих ушей тупятся на глазах!

– Но, господин Закряхтэль, я же всего лишь пекарь, я не умею ходить правильно и красиво…

– Ты прежде всего эльф и должен уметь ходить красиво! И что-то маловато нас. Эй, Долголетэль?

– Да?

– Ты точно выпустил Зеленую Воющую Стрелу?

– Ну, она была зеленая и ужасно выла… Или от нее требовалось что-то еще?

– Хм, по всем признакам, это была она. А теперь достали из мешков лепешки и принялись жевать.

– Эту дрянь?

– Заткнись, Араэль. Эльфы в боевом походе всегда жуют чудесные укрепляющие лепешки из дубовой коры, желудей, толченых волчьих ягод и мухоморовой присыпки… Чавк-чавк, фу, ну и дрянь…

– Может, ну их, господин Закряхтэль?

– Стыдись, юный Ошизэль! На нас люди смотрят. Поэтому жуй и сохраняй достойное выражение лица. Понял?

– Так точно.

Для эльфов имидж важнее всего, даже возможного расстройства кишечника.

Едкий запах мухоморовой присыпки проникает даже сквозь противогаз, и наша условная птица уходит вверх, спасаясь от жуткой вони. Делает круг и устремляется в сторону Королевского моста, по которому ползет нечто, похожее на буро-блестящую гусеницу.

К большому разочарованию птицы, гусеница оказывается несъедобной.