Александр Экштейн - Лунные бабочки

Вторым спутником далай-ламы был Ахмет Ветхалиль, представившийся как правоверный мусульманин дуалистического направления, призванного устранить противоречия между суннитами и шиитами. Если отбросить изыски объяснений, это означало, что с Ахмета Ветхалиля в любой момент могли снять шкуру и те и другие. Дуализм в мусульманстве — это то же самое, что антисемитизм в израильском кнессете. На самом деле Ахмет Ветхалиль был никакой не Ахмет и тем более не мусульманин, а профессиональный разведчик Виталий Халимович Радецкий, подполковник ГРУ, русский еврей с татарскими корнями и полным отсутствием привязанностей во всем, что касалось вероисповедания. Ему ничего не стоило впасть в религиозный фанатизм, в знаменитую мусульманскую ярость и носиться с перекошенным от крика лицом по любому ближневосточному городу, отстаивая интересы Аллаха, и тут же, сменив гнев на милость, ворвавшись в посольство христианской страны, разорвать на груди одежду, показать крест и заявить, что его преследуют за христианские убеждения мусульманские фанатики, что, впрочем, не помешает ему этим же вечером подарить крест проститутке в сауне или, за неимением зажигалки, оторвать кусочек священного текста из свитка Торы в синагоге, чтобы поджечь его от семисвечника и прикурить сигару. К буддизму он вообще относился с пиететом и даже хранил у себя дома, в московской квартире по Дорогомиловской улице, кусочек мизинца гигантского Будды от скальных статуй в Афганистане. Виталий Халимович был знаком талибам как первоклассный взрывник и правоверный мусульманин. Взорвав Будду, он не удержался и взял на память осколок мизинца, заодно прихватив, но уже в Кабуле, и карту с обозначением тренировочных лагерей на территории Афганистана, в которых обучались террористы Северного Кавказа и Средней Азии. Вот такие спутники были у далай-ламы, и вел он их не куда-нибудь, а в страну снов Агнозию, в которой осуществляется ритм незнакомого людям времени и пространства.

Психиатры — это люди, склонные к мифологизации и поэтическим изыскам. Есть некая, тщательно заретушированная, легитимная несусветность в деятельности психиатров. Женщин, в основном бальзаковского возраста, регулярно жалующихся на бессонницу и при этом спящих ночами крепко и сладко, они диагностируют как страдающих агнозией — неузнаванием сна. В народе таких женщин называют попроще и поточнее — ведьмами.

Впервые об Агнозии, как в свое время Платон об Атлантиде, упомянул старец Ливии Слепой, тридцать пять лет бродивший в рясе монаха и с двухпудовыми веригами под ней по горному Тибету, Китаю и Непалу в поисках молитвенных, таинственно возникающих на всем пути православного золотого сечения, потоков. В конце концов, покинув Тибет в 1148 году, он оказался в Иерусалиме, где его случайно закололи крестоносцы, приняв за сарацинского мага, хотя на самом деле он выглядел как христианский праведник. Ливии Слепой использовал для описания своих странствий по буддистско-ламаистскому миру зоряную письменность, которую будущие историки назвали «шелковыми письменами» безо всяких на то оснований. Зоряную письменность изобрел в III веке н.э. Хромой Баймут, колдун из воинственного племени синти, проживавшего на территории нынешней Венгрии и пришедшего туда из Северной Индии. Зоряная письменность — это что-то наподобие больших мусульманских четок, где каждое звено покрывается определенной системой точек и бороздок, по которым сведущий человек мог узнать обо всех событиях, потрясших путешественника, сделавшего эти записи. Синти, предки нынешних, деградировавших под натиском современности цыган, владели зоряной письменностью все как один, и поэтому версия константинопольских ученых-монахов о разведывательной миссии цыган, племени синти и романи, вполне здравомыслящая. Впрочем, все это отступление… Ливии Слепой первым, но далеко не последним упомянул о тибетской стране снов Агнозии, в которой всех упавших в нее предупреждают о страшной катастрофе, постигшей Землю два миллиона лет назад, и о приходе на нее «огненных младенцев с глазами параллельной вечности без зрачков».

Коперник Саввич и Ахмет Ветхалиль остались при своем неверии в страну Агнозию, а далай-лама и не пытался скрыть радости, ибо его ни на секунду не оставляло чувство какой-то неправильности. Ни в монахе, ни в магометанине он не видел той особой, свойственной людям веры, просветленной аскетической глубины, без которой встреча со страной снов может закончиться клубящейся катастрофой, и Гималаи с хрустальным всхлипом поглотятся нейтральной параллельностью, как это некогда произошло с градом Китежем в России, то есть они по-прежнему будут, но их не станет. Агнозия — страна нелепой, бессомненной истины, в ней слишком много неподконтрольных, неизвестного происхождения, сил и целенаправленной доброты безумия.

Далай-лама облегченно вздохнул, когда показались холмы Поталы, а вскоре и высланная навстречу ему свита.

— Мы прибыли, — сообщил он спутникам, — нас ждет отдых.

— Какой такой отдых? — возмутился Ахмет. — У нас другие задачи. Какого черта вы нам впаривали про бредовую Агнозию, а привели в задрипанную Лхасу?

— Действительно, — поддержал Ахмета Коперник Саввич, — какого черта?

— Заткнитесь, — посоветовал им далай-лама, садясь в поставленные перед ним носилки и глядя куда-то в небо, — а не то я прикажу, чтобы вас убили.

— Всю жизнь мечтал отдохнуть в резиденции далай-ламы, — широко улыбнулся белозубый Ахмет, — увидеть Поталу, одним словом, и… — он взмахнул рукой, — отдохнуть, к чертовой матери.

Любой, даже самый опытный и самый гениальный, психолог-физиономист, глядя на того, кто представился Ахметом Рустани Джумбадским эль-Ветхалилем, засвидетельствовал бы его абсолютную искренность и глубочайшее уважение к далай-ламе, хотя на самом деле полковник Радецкий с удовольствием застрелил бы его.

— К тому же Лхаса — удивительный экологический заповедник, — согласился с Ахметом Коперник Саввич. — Здесь воздух даже от острого аппендицита вылечивает.

Монах явно издевался над ситуацией, но далай-ламу это меньше всего интересовало, он уже вошел в состояние легкой медитации. Открыл глаза лама лишь в большом зале своей резиденции. Медитация не помогла ему ответить на вопрос: «Почему лама Горы попросил доставить этих людей, встретив их в селении Коолты, за которым начинается пустыня Гоби, в Агнозию?» Далай-лама лично, без свиты, встретил их в Коолты и повел в Агнозию, но по дороге передумал и направился прямиком в Поталу.

Далай-лама еще раз попытался войти в мысленный контакт с ламой Горы и вновь не смог этого сделать.

— Как устроились наши гости? — спросил он у невзрачного на вид тибетца, похожего на кого угодно, только не на тибетца. — Хорошо ли им?