Елена Лобанова - За Пределом

Разведчики понеслись вслед за Светлой. Исильмэ вздохнула. Бедная девочка! Совсем зря она завела этот разговор с Морнином. Эгоистично как-то. Бедняжке-то даже некому высказать… Кошмар! Сколько раз она сама мысленно высказывала Аль Манрилю, какая он Светлая пакость, глупец и бездушный кусок породы.

— Морнин! Поторопись!

— Но Исильмэ! Совсем не стоит в твоем положении переходить на галоп. И Элермэ, наверное, просто хочет остаться наедине.

— Мне? На галоп? Я не кобыла! — Исильмэ сжала бока лошади, пуская серую Тайрэ быстрой рысью. — Чтобы переходить, как ты выразился, на галоп. Наедине с кем может остаться Элермэ? С Ар Туэлем и Ар Нитэлем? Ты — похабное Светлое чудовище!

Морнин с запозданием понял, что рановато вышел за рамки «О!».

Когда «счастливая» пара прибыла на место встречи, Элермэ уже сидела с самым мечтательным видом в хибаре без задней стены с видом не лес. Разведчики стояли на посту у «входа» как статуи. Кобылы с ослабленными подпругами мирно паслись. А вдалеке на дороге клубилось маленькое облачко пыли. Судя по звуку, Даэрос, Нэрнис и айшаки с гномами летели галопом. Исильмэ оказалась права. А когда всадники приблизились, то и — неприятно удивлена. Даэрос верхом на этом странном лошаке смотрелся нелепо. Конечно, по сути, Айшак — не лошак. Но кому интересно, может эта скотина размножаться или нет? Если вполне Благородный Эльф сидит на нем, буквально задрав ноги… Неэстетично. Для полноты картины не хватало только натянуть на него детские вещи, из которых он давно вырос. И он еще и целовался с ним! Фу! Следовало поговорить с сыном. Он слишком долго жил один среди людей и, кажется, приобрел не совсем хорошие привычки. Или поручить это дело его отцу.

— Аль Манриль! Немедленно пойди и объясни Даэросу как не надо себя вести! Ездить на низкорослом животном, целовать его мерзкую морду и вообще! Видишь, к чему приводит отсутствие отца?

Морнин не стал спорить. Спорить с Исильмэ — дело неблагодарное. Спорить с сердитой Исильмэ — небезопасное. А с Исильмэ, которая родит ему дочь — неблагородное. Поэтому он отправился поговорить с Даэросом. Хотя бы о погоде.

Элермэ старалась. Очень. На всем протяжении пути от заброшенной деревни до Верхних чертогов сотни посредников принимали и исторгали её Весть. Избавлялись от вмешательства — от одного к другому. Светлая вздыхала. Мелкая живность — пауки, бабочки, тараканы — конечно, погибнут. Лишь бы только последний посредник оказался более крупным. Лучше бы корова или лошадь. Но Амалирос не держал лошадей в Верхних чертогах. Коров — тем более. А первый раз принять Весть — сложно. Догадался бы еще, что перед ним вестник. А то прибьет животное и — начинай сначала. По её ощущениям, последний посредник был все-таки небольшим. Несомненно, больше мухи. И, кажется, нет, точно — змея. Ну и хорошо, для Выползня — как раз.

Фиритаэ Ар Ниэль Арк Каэль прочно обосновалась в малом зале. По официальному заявлению — чтобы принять последний вздох сына. Неофициально — чтобы уничтожать, хотя бы частично то, что он намеревался съесть или выпить. Самая доверенная подруга, Гервелиэ, поддерживала её, как обычно. И так же, как обычно служила связующим звеном между нижними уровнями и Верхними Покоями. Добрейшее существо! Она всю ночь пекла пироги. Только к утру удалось подменить тот жуткий по содержанию «пирожок» на сходный по виду и вполне съедобный — с клюквой. Съел. Еще бы успеть вылить вечернюю порцию настоек. Но он следит за ними как коршун. Точно — коршун! Притащил из вазы у арки скальную гадюку. Какое невезение! Мало ему яда?

— Амалирос! Выкини змею обратно! Если она заползла в вазу с цветами, то её следует отправить туда, откуда она приползла, а не тащить на стол! А еще говорят, что только люди впадают в детство перед смертью. Видел бы ты себя со стороны… Хотя, в детстве ты был умнее — только ужей в дом тащил. Не кусается, она, видите ли! Конечно! Тебя даже змеи не кусают — бояться отравиться.

— Моя Достойная Мать! Это — не просто змея! Это — вестник. Я чувствую. — Повелитель Темных положил змею на стол. Рептилия вяло шевелилась, но уползти не пыталась.

— Ах, это — вестник. Посредник, значит… Светлое извращение. Как же я могла забыть, что эта Светлая змея — вестница. Я про Элермэ Аль Арвиль. Да. Светлая змея. И я даже знаю теперь — какая змея. Гадюка. Только болотная. Сын, выкини это больное существо, ты все равно не сможешь принять никакие вести — вы слишком разные. Поэтому никаких вестников тебе и слать бы не стали. И вестей — тоже. Не мечтай! Это просто полумертвая гадюка. Да выбросишь ты её или нет!?

Амалирос сидел за столом и пытался пообщаться со змеей. Несчастная тварь, раскачивалась вниз головой. Повелитель держал её за хвост, так чтобы видеть черные бусины глаз.

— Давай! Я знаю, кто ты! Ну, говори давай, что мне эта… эта, которая… передать велела, а? Ну, или ты сейчассс все скажешь, или я из тебя ремень сделаю!

Гадюка, конечно, не могла понять угроз. Она просто умирала, потому что никак не могла избавиться от чего-то очень большого и неестественного, чего не могла вынести её примитивная гадючья голова.

Амалирос Ар Ниэль Арк Каэль вдохнул и отпустил змею. Гадюка шлепнулась на стол. Наверное, он отвлекся. Как раз принесли очередную склянку. И тут его «накрыло». Вот они, оказывается, какие — Светлые Вести. Как камнепадом по голове. И только когда звон в ушах стихает, начинаешь понимать, а о чем, собственно речь.

Фиритаэ смотрела за изменениями, которые неслись по лицу её сумасшедшего сына, как облака по небу. Финалом была улыбка идиота, которая так и не исчезла. Значит, он все-таки оказался прав. И эта Светлая змея дотянулась-таки на расстоянии, чтобы мучить и терзать её ребенка. Дотянуться бы самой до этой Элермэ! Подумаешь, какая нежная миэль — заподозрили её в чем-то там! Тиаласа тоже подозревают — даже чаще чем через раз. Но он же не строит из себя оскорбленную невинность. А мог бы. Владыка — как-никак. А тут — девчонка! У бедного мальчика просто обостренное чувство вины. Нет, чтобы о брате так часто думал! Нашел о чем переживать — Светлая дверью хлопнула. Наверное, все дело как раз в том, что хлопнула. Её надо найти и притащить сюда, хотя бы просто для того, чтобы он сам её выставил вон. Сразу же вся блажь пройдет — главное, чтобы за Амалиросом последнее слово осталось. Уж своего-то сына она знала лучше, чем он сам себя знал. Нет, на это было просто невыносимо смотреть!

— Ну, и что там за такое потрясающее известие, чтобы стоять столбом и тискать дохлую змею?! — Фиритаэ рассвирепела.

— О!

— Содержательно. Это все, или есть подробности?

— Подробности. Есть. Сейчас… я с самого начала… — Амалирос сделал глубокий вдох и начал излагать так, как он это «слышал», эмоционально: