Сергей Шкенёв - Пёс имперского значения

— И тушёную капусту с сосисками….

— Сейчас? Вряд ли, разве что лебеду с кониной. Продукты кончились. Но традиции остались. Говорю же — хороший народ немцы, глупый.

— Ну вот, то хвалишь их, то глупыми обзываешь.

— Так я же в хорошем смысле слова, в положительном. Помнишь, на прошлой неделе говорили о прорыве тюрингского курфюрста фон Манштейна в Саксонию? Чем всё закончилось?

— Клюге не оставил ему шансов на успех.

— Ты так думаешь? Это у саксонцев не было никакой надежды. Пока один из офицеров не предложил повесить на дорогах, ведущих в город, знак "Проезд запрещён".

— Так что же тогда хорошего в немецком порядке?

— Для них? Ничего. А для нас?

Начальник караула не ответил. Он достал из кармана галифе толстую сигару в жестяном футлярчике, молча обрезал её, неторопливо раскурил. И лишь после этого, внимательно глядя в глаза собеседнику, произнёс:

— Слоны идут на север.

Бригадир облегчённо вздохнул, стащил с головы парик и промокнул громадным носовым платком вспотевший лоб, который заканчивался где-то в районе затылка. И тоже серьёзно, почти торжественно, сказал:

— И хрен с ними! — а потом упрекнул. — Ну, майор! Я уже думал, что ты никогда этот пароль не скажешь. Два дня ждал, чуть не спился из-за тебя, железнодорожника изображая. Не знаю как у него, но у меня печень не железная. Да ещё жарко в парике, постоянно пенсне запотевает.

— Но, товарищ полковник, мне был дан чёткий приказ — контакт с Вами только после пересечения границы.

— Мог хотя бы намекнуть.

— Лаврентий Павлович, но я до самого последнего момента сомневался.

— Во мне?

— Нет. В том, что Вы — это Вы.

— Куда мир катится? Советские разведчики не узнают своего начальника. Впрочем, Виктор Эдуардович, Вы у нас недавно?

— Уже месяц как из Кракова перевели.

— Достаточное время, чтобы войти в курс дела, — Лаврентий-младший сделал многозначительную паузу. — Перед нами стоят следующие задачи…

Но майор Филиппов так и не успел прослушать инструктаж. Настойчивый стук в дверь купе прервал словоохотливого полковника на полуслове. Берия замолчал, вытащил из-под подушки громадный маузер в деревянной кобуре, и спросил не слишком вежливо:

— Кто там? Кого черти по ночам носят?

Тишина, изредка нарушаемая жалобными всхлипами и сдавленными рыданиями, была ему ответом. А начальник караула пожал плечами — чего опасаться в поезде, охраняемом его орлами? Лаврентий Павлович лишь молча постучал себя пальцем по лбу — мол, сам дурак, в наше время нет ничего безопасного. А плач в коридоре набирал силу. Виктор Эдуардович достал свой пистолет, снял его с предохранителя, и распахнул дверь. Там стояла, загораживая собой всё свободное пространство, весьма габаритная особа женского пола, и вытирала катившиеся по лицу крупные слёзы.

"Француженка" — подумал Берия. — "И, скорее всего, из Лотарингии. Только у них может быть характерный тройной подбородок и крепкий запах чесночного соуса. Или из Нормандии — слишком уж выпячивает нижнюю губу"

У Филиппова было на этот счёт другое мнение. Он сразу же решил, что перед ним уроженка Литвы. Очень уж лошадиное лицо оказалось у ночной визитёрши. Но когда дама заговорила, стало ясно, что ошибались оба — немецкий акцент не спутаешь ни с каким другим.

— Гутен вечер, герр официрен, — с трудом подбирая русские слова, произнесла фрау. Да, именно фрау, потому что колоссальный бюст не позволял причислить её к невинным фройляйн.

— Немка, — шепнул Лаврентий Павлович.

— Вижу, — так же тихо ответил майор. — Они все такие страшные?

— Нет, только западные. Восточные, те что от одичавших славян произошли, очень даже ничего попадаются. Но очень редко. — И уже громче, обращаясь к незваной гостье: — Что угодно, мадам?

Вежливое обращение посетительницу приободрило, она улыбнулась польщено, но измерила невысокого полковника скептическим взглядом. Видимо лысина, пенсне, и железнодорожная форма должного впечатления не произвели, так как следующие слова были адресованы непосредственно Виктору Эдуардовичу:

— Я хотеть требовать удовлетворяться!

Майор широко распахнул глаза и замер, испуганно разглядывая необъятную рыжеволосую валькирию. Неизвестно, сколько бы он так простоял, если бы на помощь не пришёл старший, более опытный товарищ.

— Документики попрошу предъявить, гражданочка!

— Нихт ферштеен.

— Аусвайс покажи, лахудра, — не повышая голоса, Берия-младший перевёл свою просьбу на немецкий язык.

— О, я, я! — пышная красотка расстегнула верхнюю пуговицу платья и запустила руку за пазуху.

Филиппов попытался стыдливо отвернуться, но Лаврентий больно толкнул его локтем под рёбра:

— Бди, майор. Вдруг это троцкистская террористка? Может у неё полный корсет тола и валюты?

Полковник ошибся в своём предположении. Фрау, слегка раскрасневшаяся под внимательными взглядами, сопровождающими каждое движение, вытащила из своего тайника паспорт. Лаврентий Павлович взял в руки слегка потрёпанную книжечку, и поморщился:

— Вот курва! Виктор Эдуардович, у неё британское подданство.

— Ну и что?

— Придётся тебе пострадать за отечество. Постоять, так сказать.

— Это в каком смысле?

— Да в этом самом… В смысле — полежать. Скажи, нам нужны международные скандалы в такое тяжёлое для страны время?

— Но я то здесь причём?

— Витя, — голос Берии-младшего зазвучал мягко, почти по-отечески. — Знаешь такое слово — надо? Ты же коммунист.

— А может, она не за тем пришла?

— А что же ей ещё нужно? Свежий номер "Правды"?

— Давайте спросим?

— Сам вот и спрашивай.

Майор попытался спасти положение, задав прямой вопрос:

— Чего ты хочешь, дура?

— Вас? — ответила английская немка, и её полные, чувственные губы раскрылись в призывной улыбке. Филиппов отшатнулся и перекрестился, а левой рукой нащупал партбилет в нагрудном кармане.

— Вот видишь? — полковник кивнул на фрау, у которой давно уже высохли слёзы. — Ясно и чётко сказала.

— Но, Лаврентий Павлович, я женатый человек. У меня трое детей… А теперь… Из-за какой-то суки…

— О, я, я! — ещё шире улыбнулась валькирия, заставив побледнеть мужественных советских разведчиков. — Со мной в купе ехать один сучка. Это есть Жужу. Вы ходить со мной, будете посмотреть и принимать…принимать… Не знайт слово… Это есть спаниш шпиц.

— Чего? — опешил Берия.

— Она не одна, а с подругой, — злорадно перевёл Виктор Эдуардович. — Приглашает Вас познакомиться. Между прочим, подругу Жужей зовут. И, на всякий случай, предлагает сделать укол. Чтобы не посрамили, так сказать, большевистскую породу. Говорит — целый шприц шпанской мушки вкатит.

— О, я, я! — подтвердила немка. — Это есть шпиц.