Александр Мухортофф - Погружаясь в Атлантиду...

Оултер, оторвавшись от журнала, покачал головой.

— Вот видите, даже он не боится, — обрадовался Морелли.

— А кто тебе сказал, что я боюсь?! Просто я осторожно отношусь к незнакомой технике.

Внезапно погас свет и под нами открылся люк.

— Пора! — коротко сказал Морелли и, схватив за шиворот Хата, выбросил его из самолёта.

— Я сам! — крикнул я и сиганул в проём.

В лицо мне ударил сильный поток воздуха и я впервые в жизни ощутил себя по-настоящему счастливым. Я птица, свободная гордая птица Рух! Открывшийся парашют лишил меня этой иллюзии. Мои кишки подскочили к горлу, а сердце застряло где-то между носом и щекой. Да уж, дёрнуло сильно! Самое обидное, что я не видел ни полковника, ни Хата, ни земли, к которой я медленно спускался, плыл вниз, окружённый густым белым облаком. Тяжело вздохнув, я расслабился и пописал в спецкостюм. Интересно как он выводит эти продукты жизнедеятельности человека?

Мой спуск прервался внезапно. То , что приземление произошло, я понял когда больно стукнулся попой о камень, на ощупь оказавшийся огромным валуном. Самое интересное, что я по-прежнему ничего не видел. То ли облако доходило до земли, то ли густой туман доходил до неба. Та к как парашют отцепился сам собой, я легко встал и, потирая ушибленную задницу, отправился на поиски своих компаньонов.

— Эй! Ребята! Морелли! Хат! — орал я, спотыкаясь о разбросанные по земле валуны.

Но мне никто не отвечал, и я в отчаянии сел на землю. Искать в таком густом тумане моих боевых товарищей было бесполезным и опасным занятием, поэтому я решил перекусить. Надев на голову болтавшийся на поясе шлем, я подсоединил его к костюму, нащупал губами две трубочки и принялся есть. В одной трубочке было какое-то пюре со вкусом мяса, в другой — горячий кофе. Питание было единственной функцией костюма, которую я выучил ещё в самолёте. В кофе было маловато сахара, но для меня это сейчас не имело принципиального значения.

— Хватит чавкать, друг! — раздался у меня в ухе голос Хата.

Я чуть не подавился. Конечно же, в спецкостюме была рация, а где как не в шлеме ей находиться!

— А где Морелли? — спросил я Оултера.

— Иду к вам, — ответил сам полковник, — я приземлился в километре от вас. Из-за того, что сейчас здесь сезон дождей, по утрам в горах жуткий туман и если бы не компьютерная карта с вашими радиомаяками, мы бы точно потерялись.

Озираясь по сторонам, я продолжил трапезу, дожидаясь пока меня найдут. Первым до меня добрался Хат, спрыгнув откуда-то сверху.

— Ну что, дружище, где здесь искать Анату? — спросил я.

Хат ничего не ответил и, сняв свой шлем, начал снимать мой.

— Что ты делаешь, эль бандито! Верни шапку, я не доел свой завтрак, — возмутился я.

— Я сделал это специально, чтобы лаптог, который идёт с нами, нас не подслушал. Анату близко, она сказала, чтобы мы шли к городу у моря. Там она встретится с нами через три луны.

— А как же Мачу-Пикчу? Вторая тарелка с вашими друзьями?

— Они выполнили свою задачу и улетели, оставив нам много посланий с помощью своих потомков. Прочитав их, мы узнаем что делать дальше.

— Какие послания? Где? — удивился я.

— Ты всё равно не поймёшь, — отмахнулся Хат, — они повсюду. На земле, под землёй, в этих развалинах. Их делали наски, инки, майя, ацтеки, кечуа и многие другие.

— Когда ты успел стать умным? — удивился я. — Откуда ты узнал про инков и остальных?

— Анату рассказала мне.

— Та к ты нашёл её раньше нас?

— Нет, мы говорим на расстоянии.

— Час от часу нелегче. Оказывается, ты ещё и телепат. Ладно, куда нам нужно попасть?

— В самый большой город этой страны, он у моря. Поговорим позже, лаптог уже рядом, — сказал Хат, одевая свой шлем.

Последовав его примеру, я продолжил завтрак. Туман рассеивался на глазах, блеснуло солнце и я наконец смог увидеть место нашей посадки. Вокруг цвела зелёная трава, такая яркая, что резало глаза, а то, что я принял за валуны, оказалось развалинами какого-то древнего сооружения. Ровным каскадом они опускались почти до края обрыва, где-то далеко внизу виднелась речка. Вид был шикарный и я пожалел, что не взял фотоаппарат, хотя, скорее всего, он был встроен в мой костюм, но спрашивать об этом Хата было стыдно.

— На левой руке есть панель включения видеокамеры, — шепнул он.

Вздрогнув, я дал парню пинка под зад.

— Больше этого не делай! Моя голова и мозги принадлежат мне, — зашипел я.

— Какие мозги?! — ответил Морелли. — Я вас уже вижу, подхожу с юго-запада, контрольное время три минуты.

— Это я не тебе, — сказал я. — Ждём.

— Извини, Теди, больше не буду, — пообещал Хат, сидя на земле, он собирал какие-то камушки.

Вяло махнув рукой, я пошёл навстречу полковнику. Да, похоже, Хат не так прост, как кажется… А на Гавайях был такой душкой, трескал рыбу, лупил людей по яйцам... Мне стоило начать подозревать его с того момента как он за месяц выучил все языки, но я был занят отдыхом и девушками. Когда мы доберёмся до города, надо будет спровадить Морелли и серьёзно допросить Хата.

— Ну что, какие планы, шеф? — спросил полковник, добравшись до меня.

— Пока ты непонятно где шлялся, мы всё выяснили. Теперь нам надо двигать к самому большому городу этой страны, расположенному у моря.

— Речь идёт о Лиме, столице Перу. Да уж, пешком до неё далековато. Надо придумать, как туда добраться.

Солнце стояло в зените когда три человека в чёрных футуристических костюмах добрались до дороги. Мы были покрыты слоем пыли, а Хат, несмотря на то, что был телепатом, умудрился по колено провалиться в кучу вонючего коровьего дерьма. И теперь мы с Морелли старались держаться от него подальше. Машин на дороге к которой мы подошли не было, зато повсюду ходили коровы. Перуанские коровы оказались на редкость наглыми сволочами, одна из них попыталась откусить мне ухо, но, получив кулаком в глаз, жалобно замычала и отошла в сторонку. Остальные рогатые просто ходили вокруг нас и очень скоро к пыли, покрывавшей наши тела, добавились исполинские мухи, переместившиеся с коров на нас. Больше всего их привлекала измазанная дерьмом нога Хата, где они решили устроить свой полевой лагерь с аэродромом.

Та к прошло два часа. Устав слоняться, от безделья мы устроили с коровами корриду — благо наши костюмы оказались сверхкрепкими, а то травмы могли бы быть серьёзными.

Коров спас появившийся из ниоткуда раздолбанный пикап грязно-оранжевого цвета, покрытый пылью не меньше нас. Морелли перегородил машине дорогу, а я пошёл к кабине вести переговоры. Хат объяснил мне, что чудо-костюм оснащён встроенным переводчиком, и поэтому языкового барьера я не боялся.

За рулём тачки сидел преклонных лет перуанец в драной соломенной шляпе и синем пончо. На его сморщенном от старости загорелом лице был неподдельный испуг.