Андрей Черноморченко - Интерферотрон Густава Эшера

— Что скажешь, Стив? Вроде бы чисто.

— Кто его знает. Может, еще подудим? Так, на всякий случай.

— Давай. Осторожность не помешает.

Стив и Густав приложили флейты к губам, в точности повторив обнуляющую пьесу. Сочтя состояние психосреды на этот раз вполне благоприятным, Эшер вновь принялся активизировать интерферотрон. По законам хореоматики, в одном и том же месте до заката солнца нельзя было использовать одинаковую комбинацию. Поэтому Эшер переключился на шаманское топтание, сопровождаемое смесью из эскимосских напевов и записей песен китов. Стив вновь наблюдал за процедурой на отдалении. В отсутствие шаманского бубна Густав хлопал себя флейтой по ягодицам, издавая гортанные возгласы. Когда на мониторе показались серые пульсации, Эшер запустил датчики, но на этот раз по-иному: нагнувшись низко, лицом чуть не упираясь в пах, и метнув пирамидки из-под зада обеими руками, просунув их между расставленных ног. Датчики немного покачались в воздухе и начали кружиться над интерферотроном. Густав поманил рукой Стива.

— Взгляни на экран.

На дисплее серая рябь постепенно собиралась в небольшие комочки, соединенные между собой тонкими нитями. Эшер комментировал происходящее.

— Сейчас ты видишь формирование событийной сетки, где сгруппировано все, что происходило на этом месте за последние три месяца. Сфокусируем аппарат на сегодняшнем утре, — с этими словами Густав начал чертить какие-то фигуры на пластине интерферотрона, — кажется, этот пучок относится к нему. Выделим некоторые зависимости. Так, эта ячейка, судя по всему, ведет к Францу. Координатные показатели в углу говорят, что действие происходило между пятью и девятью часами. Уберем некоторые посторонние наводки.

Густав продолжал манипуляции.

— Между прочим, Стив, — обратившись к Макналти, Густав увидел, что тот зачарованно смотрит в экран и на его слова не реагирует. — Эй, Стив, очнись! Самое интересное — впереди.

Макналти вздрогнул и помотал головой, приходя в себя.

— Прости, Густав. Я немного задумался.

— Так вот, Стив, искусство владения интерферотроном заключается в том, чтобы знать, какие именно цепочки выбрать из огромного множества. Без ложной скромности скажу: интуиция и опыт позволяют мне практически безошибочно получать требуемую картинку. Пожалуйста: сейчас мы узнаем, что происходило на пороге этого бунгало в шесть часов пятьдесят две минуты.

На экране появилось двухмерное, слегка размытое изображение.

— Я встроил возможность помощи, так что при возникновении затруднений можно прямо у интерферотрона получить ответ на некоторые вопросы. Подробные разъяснения — в инструкции.

Картинка после нескольких постукиваний Густава по управляющей пластине стала немного четче; в верхнем правом углу появилось обозначение времени. До выхода Франца из дому оставалось менее сорока секунд. Эшер еще несколько раз прикоснулся к пластине и с сожалением произнес:

— Похоже, нам придется побегать за Богенбрумом. Зона показа интерферотрона, или пятно, как я его называю, ограничено пятьюдесятью ярдами.

Дверь бунгало на мониторе открылась, на пороге показался Богенбрум, одетый в майку и спортивные трусы. Он посмотрел на небо, затем по сторонам, потянулся, зевнул и сделал несколько шагов по дорожке, которая вела к океану. Эшер прикоснулся к панели; угол зрения переместился вверх, показывая местность с высоты двадцати футов. Богенбрум пошел назад к бунгало и несколько секунд стоял лицом к двери, почти не двигаясь.

— Он забыл закрыть дверь и вернулся, чтобы установить защиту, которая сработала, когда мы пытались ее открыть. Как видишь, Богенбрум оделся легко. Он явно не собирался идти к кому-нибудь в гости, тем более что еще слишком рано, и, скорее всего, вышел просто прогуляться, — комментировал Густав.

Богенбрум вернулся на тропинку и стал удаляться в направлении океана. Спустя минуту он растаял в голубоватой пелене, скрывавшей часть пейзажа.

— Что это было? Утренний туман? — спросил Макналти.

— Нет, — улыбнулся Густав. — Богенбрум вышел за пределы пятна. Больше прибор ничего не покажет. Теперь мы последуем за Францем до ближайшей развилки. Не думаю, чтобы он сошел с дорожки: везде после дождя такая грязь.

Эшер выключил интерферотрон; пирамидки, вращаясь медленными кругами, опустились на землю.

— Стив, возьми датчики, а я захвачу все остальное, — с этими словами Густав захлопнул крышку интерферотрона и засунул в карман музыкальный бокс.

Они пошли вниз по той же дорожке, на которой исчез Богенбрум. Ближайшая развилка оказалась на краю обрыва. Отсюда одна тропинка вела вправо — к основной массе домиков Кантабиле, другая — вниз, к океану, а третья — на юг, к скалам. Густав включил интерферотрон, с особой осторожностью подбросив датчики, чтобы они в случае неудачного запуска не свалились с обрыва. После пяти минут интенсивного фокстрота, который Густав отплясал под нестройный негритянский джаз, приятели увидели на экране, как Богенбрум стоит на развилке, осматриваясь по сторонам.

— Если он решил окунуться в океан, то, боюсь, это было его последнее купание, — мрачно сказал Эшер.

Богенбрум решительной походкой стал спускаться к океану, после чего опять растворился в тумане. Вслед за Францем Эшер и Макналти вышли на берег океана, недалеко от того места, где недавно после музажа Густав столь неудачно выкупался. Никаких признаков морских трагедий на песке не наблюдалось, и Эшер, изящно вальсируя, включил интерферотрон. Экран показал, как Богенбрум спустился по дорожке к океану, подошел к воде, затем потрогал ее ногой. Температура оказалась для него подходящей, так как он резво сбросил с себя всю одежду и с разбега нырнул. На мониторе было заметно, как недалеко от берега в воде что-то виднелось.

— Что ты делаешь, Густав? — в недоумении спросил Макналти, глядя, как Густав вдруг стал быстрыми движениями перемещать угол обзора поближе к этому непонятному предмету. — Мы же пропустим самое главное!

— Не волнуйся, всегда можно сдать назад и посмотреть заново с любой точки, — пробормотал Эшер, фокусируя интерферотрон на, как выяснилось через несколько секунд, том же самом валуне, хоботов которого он недавно еле избежал. — Ну что ж, Стив, одним знакомым у нас меньше.

— Почему?

— Сейчас сам все увидишь, — с этими словами Густав вернул точку обзора в исходное положение, а время показа опять установил на момент появления Богенбрума из голубой пелены.

На мониторе Франц повторно сошел по дорожке, разделся и скрылся под водой. Прошло секунд двадцать. Богенбрум не всплывал. За исключением прибоя, картинка на экране интерферотрона была совершенно неподвижной. Эшер и Макналти напряженно всматривались в монитор, но Франц никак не показывался.