Андрей Черноморченко - Интерферотрон Густава Эшера

— Было меньше, — подбодрил его Вейвановский. — Определенный прогресс несомненен.

— Вопрос в том, продлится этот прогресс или же остановится. Надо полагать, я нахожусь в состоянии комы?

— Да.

— Из которой могу не выйти?

— Возможно, — после небольшой паузы сказал Морис.

— Великолепно. Просто замечательно. На том свете меня тоже не ждет ничего хорошего.

— Вы там уже побывали?

— Такое ощущение, что да. Со мной тоже там кто-то разговаривал — как мы с вами сейчас — и особого оптимизма не вселил. Помню, что мне было там скверно, невероятно скверно.

— Что вы еще запомнили?

— А-а, вам интересно, что ждет вас после смерти?

Морис прекрасно знал, что ждет его после смерти. Их пути с Эшером и остальными землянами здесь резко расходились. Но необходимость получения от Густава определенной информации вынуждала идти на уловки:

— Конечно, интересно. То, что вы видели, похоже на описания из книжек?

— Ничуть. Это все мерзко и больно.

— Как? Неужели нет слепящего света?

— Совсем нет. Знаете, я не хочу даже пытаться об этом вспоминать. Мне это крайне неприятно. Извините.

Оба замолчали. Морис прикинул, что они разговаривают уже минут семь и что вскоре ему придется возвращаться в свою телесную оболочку — судя по всему, пока без результатов. Молчание нарушил Густав.

— Занятная ситуация. Из всех окружающих я могу общаться только с вами, — благодаря вашим особым талантам, как я понял?

— Да.

— И лишь постольку поскольку я нахожусь в коме? Если вдруг из нее выйду то какова вероятность, что вновь стану нормальным человеком?

— Очень низкая. Из-за того, что у вас поврежден модуль простаты, не может быть регенерирован мозговой модуль. Вы будете представлять собой…

— Овощ. Мне, кажется, уже говорили. А так как запасных частей давно уже не выпускают, то надеяться не на что. У меня есть одна идея, подскажите ее этой вашей Филомеле.

— Какая идея?

— Используйте Франца Богенбрума в качестве донора. Выпотрошите его по полной схеме. Он это заслужил.

— Вряд ли Венис пойдет на такое.

— Понимаю, понимаю. Это я так сказал, со злости. Не обращайте внимания. Просто передо мной радужные перспективы: провалявшись в коме, стать идиотом и умереть, или же, провалявшись в коме, умереть. Так или иначе, попаду на тот свет, который меня совершенно не прельщает.

— Но, может быть, есть какой-нибудь выход?

— Какой? Избежать смерти? Повернуть время вспять? Морис не ответил. Он ждал, когда Густав Эшер догадается сам.

Вейвановский, выйдя по окончании дежурства из дома Филомелы, прямиком направился в ангар. Внутри ангара он сквозным зрением бегло осмотрел кабриоджет и, убедившись в отсутствии неисправностей, вытолкал его во двор. Как только Морис сел в кресло пилота, приборная панель замигала огоньками, а вежливый механический голос произнес: «Здравствуйте. Выберите режим пилотирования». Морис выбрал ручной режим — он знал, как управлять такими машинами, и через мгновение взмыл в небо. На высоте двух миль он начал облет горной цепи в поисках Кантабиле, ориентируясь по вырисованному на панели рельефу с условными значками. Бортовые устройства хранили в памяти старые земные карты с несуществующими уже странами и городами, поэтому Вейвановский сомневался, что кабриоджет покажет местоположение Кантабиле. Но, как ни странно, поселок оказался обозначен кружком, находившимся, к тому же, совсем недалеко от Тупунгато, которое на карте не фигурировало. Оба селения разделял всего лишь один горный хребет с вулканом Майпо посередине. Морис прибавил скорости, устремившись к Кантабиле, а затем начал снижаться. На высоте ста ярдов он облетел поселок, из нескольких десятков домиков пытаясь определить особняк, принадлежащий Густаву Эшеру. Хотя в конце их ночной беседы Эшер подробно описал свой дом и рассказал, как найти его по суше, поиски с воздуха были затруднены отсутствием тех ориентиров, которые с земли видны любому пешеходу. После третьего круга Морис уже подумывал над тем, чтобы оставить кабриоджет где-нибудь в горах, а самому спуститься по тропинке, когда внимание его привлек дом, расположенный отдельно от остальных, неподалеку от лагуны.

Приземлился Вейвановский довольно неаккуратно: срезал верхушку секвойи, с шумом упавшую поперек дорожки, которая вела от особняка к океану. Выйдя из кабриоджета, Морис подошел к двери и обменялся с сигнализацией условными знаками, сообщенными ему Эшером. Внутри дома он сразу спустился в подвал, где, порыскав по полкам, извлек толстый томик с надписью на обложке: «Интерферотрон (прибор визуализации интерференционных событийных волн). Устройство и правила пользования». Через двадцать минут Морис уже сидел у себя дома в кресле и изучал инструкцию.

Составленное Густавом Эшером руководство делилось на три части: в первой излагалась теория (с оглядкой на интеллектуальные возможности заказчика), во второй рассказывалось, как применять интерферотрон на практике, в третьей описывалось содержимое аппарата с перечнем всех узлов и используемых элементов. Собственно, Вейвановского пока интересовал именно заключительный раздел. Засунув книгу под мышку, Морис через кухню перешел в ангар и принялся сверять перечень деталей с тем, что могло оказаться в обширном хозяйстве запасных частей, доставшихся от прежнего владельца дома. Просматривая ящики насквозь, Морис доставал разнообразные блоки, которые, по его представлению, никак не могли функционировать вместе, однако же, гением Густава объединенные в один работающий механизм. Интерферотрон насчитывал свыше полутора тысяч элементов; по оценке Вейвановского, около недели уйдет только на то, чтобы собрать аппарат хотя бы на уровне макета. Кроме того, в устройстве предполагалось осуществить одну очень важную модификацию, на возможность которой в инструкции не содержалось даже намека. Морис понял, что ему в ближайшее время придется очень плотно общаться с изобретателем интерферотрона, — по крайней мере, в этом он Эшера не обманул.

Во время их ночного разговора Густав вкратце поведал о тех обстоятельствах, которые привели к пропаже единственного экземпляра интерферотрона. Вейвановский вызвался было отправиться в Сапалу, но Эшер быстро охладил его пыл: по сравнению с боевым опытом Густава и Стива Морис казался совершенным дилетантом. То, что поиски лишены смысла, Вейвановский убедился сам, когда вылетел из Кантабиле: сделав круг над развалинами Сапалы, он увидел, что от церкви Святого Обрезания Господня осталась лишь груда камней.

Морис не имел особых технических знаний и к стоявшей перед ним задаче относился с трепетом. В ангаре он расчистил большой рабочий стол, оборудованный приборами, и начал выкладывать на него все добытые детали по перечню, помечая каждую. Сборка интерферотрона немного облегчалась тем, что отдельные узлы уже были объединены в стандартные блоки, уменьшая таким образом количество деталей до тысячи с небольшим. Аппарат состоял из следующих основных частей: датчики, приемное устройство, накопитель, панорамный преобразователь, модуль визуализации, элементы памяти и управляющий модуль. Эшер рекомендовал Морису пока что заняться сбором комплектующих или поиском аналогов, причем особое внимание уделить расширению памяти. О деталях, необходимых для внесения изменений в конструкцию, Густав обещал сказать позже. Вейвановский пока не столкнулся с трудностями: все необходимое на три четверти обнаружилось прямо в ангаре, а остальное он рассчитывал найти на чердаке или в подвале, где находилось еще около двух сотен ящиков и коробок.