Алексей Смирнов - Собака Раппопорта

— Но если Александр Павлович убил вашего соседа, то он, согласитесь, не станет мне ничего рассказывать. Во всяком случае, не скажет правду.

— Пусть говорит неправду. Это все равно.

Прятов молча смотрел на Ватникова.

— Да, вот такая история! — развел руками психиатр. — Представьте себе, этот субъект копает под вас.

Александр Павлович натянуто улыбнулся:

— Это имеет какое-нибудь название в психиатрии?

— О, безусловно. Названий масса, одно другого краше. Придется понаблюдать в динамике, чтобы определиться наверняка.

— Здесь? — вырвалось у Прятова. — Нельзя ли понаблюдать за ним в условиях дурдома?

Ватников виновато возразил:

— Увы, Александр Павлович. По-моему, бред только формируется и еще не принял должные очертания. Пока у меня нет оснований… вы сами знаете, как теперь сложно с подобными переводами. Раньше — другое дело, его бы засадили в дурдом, как только он рот открыл бы…

Александр Павлович бессмысленно раскрывал и закрывал папки с историями болезни. Его симпатичное молодое лицо потемнело от огорчения.

— Все-таки неприятно, — проговорил он сквозь зубы.

— Да не расстраивайтесь вы! — воскликнул Ватников. — У вас вся жизнь впереди, еще не такое увидите. Стоит ли принимать близко к сердцу бредовые построения…

Он встал и, демонстрируя уверенность и общий контроль над ситуации, размашистыми движениями начал готовить чай, который вдруг резко опротивел Александру Павловичу.

— Я буду держать вас в курсе, — пообещал Ватников. — Заключим союз. Я буду беседовать с ним, следить за этим… — Он хохотнул. — За этим расследованием. От вас ничто не укроется.

— Вы хотите ему подыграть? — сообразил Прятов. — В любом случае — спасибо.

— В какой-то степени. Совсем немножко. Может быть, вы расскажете мне чуть-чуть о той злополучной ночи? Мне ведь придется изображать секретного агента, осведомителя…

На последнем слове Ватников усмехнулся, невольно припомнив снова осведомителей, подобных ишакам.

— Я должен предложить ему какую-то пищу для размышлений, материал, — деликатно настаивал психиатр.

Пронзительно зазвонил телефон, и Ватников рассеянно взял трубку.

— Алло… Да, это я… Как вы меня здесь нашли? Мария Васильевна — ну что вы, родная моя, вам опять плохо? Ах, телевизор сломался? Ну, это трагедия. Ну, давайте я вас в сумасшедший дом упрячу, пенсию за три месяца подкопите, телевизор почините. Ах, не надо? А как же вас еще развлечь?

Александру Павловичу пора было на плановую операцию, и он нетерпеливо поиграл ключом от ординаторской. Принужденно оскалился:

— Что же мне рассказать? И как? Как следователю?

— Да как хотите, — Ватников положил трубку и попытался обратить разговор в шутку, какой тот, конечно, и был с самого начала. — Какие-нибудь мелкие подробности, парочки хватит. Чтобы мне было в чем отчитаться перед господином сыщиком.

Не сдержавшись, Прятов швырнул ключ на стол.

— Вот же негодяй! — сказал он. — Выходит, сотрясение у него липовое…

— Мы этого не докажем, — напомнил ему Ватников с неподдельным соболезнованием. — У нас есть запись специалиста. Мнение Веры Матвеевны обсуждению не подлежит. Поднимется такой вой! А Хомский, разумеется, не расколется.

— Я понимаю, — Александр Павлович не скрывал досады. — Ну, хорошо. Чем я могу быть полезен? Я уже начал забывать мелкие подробности… Сами понимаете, время прошло.

Ватников никогда не занимался частным сыском и понятия не имел, о чем спрашивать.

— Можно и приврать немножко, — предложил он неуверенно. — Скажите, что видели ночью странного человека в пальто и шляпе… Хотели остановить, но он скрылся…

— В туалете для больных, — подхватил Прятов. — А в руке держал бутылку. И вид имел угрожающий. За голенищем нож, за поясом — пистолет. Нет, глупости, скажите ему, как есть. Я никого не видел. Был ложный звонок, кто-то хулиганил. Я спустился в приемный покой, но там в моих услугах не нуждались. Пока я выяснял, в чем дело, хулиган пригласил в отделение охранника. Нашего казачка. Казачок не увидел ничего подозрительного. Все были на месте, спали. И Кумаронов спал. Улегся, не разуваясь, в ботинках… Миша видел, и казачок тоже видел.

Ватников удовлетворенно кивал, старательно запоминая эти важные детали.

— …Все были на месте, спали, — повторил Хомский на следующее утро, выслушав лаконичный отчет Ватникова. Хомский был весьма сосредоточен, и психиатр подумал, не началась ли у бедняги эхолалия — болезненное повторение чужих слов. Он не замечал, что и за ним самим водится такой грешок.

Из соседней палаты неслись крики Марты Марковны:

— Я вас урою! Вы ведете себя, как животные! Вы посмотрите, что у вас делается!..

— Спали, — кивнул Ватников. — Вас что-то не устраивает, Хомский?

— Не устраивает, — отозвался тот. — Все спали. И Кумаронов спал? Он не мог спать, он сидел в сортире. Возможно, уже мертвый. Я, конечно, не специалист. Но мент интересовался именно этим промежутком, когда доктор ушел по звонку. Расспрашивал меня. Значит, экспертиза была. И показала, что оленя замочили в это время…

Ватников пожал плечами:

— Когда они успели, по-вашему, провести экспертизу? Так, на глазок. И потом — часом позже, часом раньше… Ни один эксперт не назовет вам время с точностью до минуты. Это только в детективных романах такое бывает.

Хомский позволил себе вольность: проникновенно взял доктора за руку.

— Послушайте, — молвил он. — Что греха таить — мы приняли на грудь крепко. И если бы сосед заснул, его так просто никто бы не поднял. Хрен бы он вышел по нужде. Да он бы и не пошел туда по нужде…

— Вы же сами говорите, что все были в стельку пьяные. Кумаронов мог не разобрать, где дверь, а где окно. Забыл про свой персональный ключ, пошел куда попало…

Хомский барабанил пальцами по своим редким, черным зубам.

— Все это возможно, — проговорил он задумчиво. — Встал, зарулил, напоролся, схлопотал… Сплошные совпадения. Да только зачем тогда эти ложные звонки?

— Может быть, это действительно обычное совпадение, — предположил Ватников, который незаметно для себя все больше втягивался в причудливое следствие. — Еще одно. Не знаю, как в уголовной практике, но в медицине порой случаются настоящие чудеса. И тогда выйдет, что преступление произошло позже, когда все успокоились.

Хомский мелко и дробно засмеялся:

— Нет, мил человек! В такие хитроумные совпадения я не верю… Звонки и мочилово как-то связаны между собой. Тогда-то и убили, иначе на кой было огород городить? Да и кто, сами подумайте, мог его кокнуть потом? Посторонних в отделении не было, а нашим гнобить соседа ни к чему… Здесь ведь как: стоит кашлянуть, а я уже знаю. Ни с кем он не ссорился, никому не мешал… Гнилой был человек, наш покойничек — прости меня, Господи. Как говорится, не тронь… ну, сами знаете. Его и не трогали.