Виталий Бодров - Кольцо из чистого дерева

— Их же вроде двадцать было? — подивился Бол.

Харог окинул его тяжелым взглядом.

— Не порть песню шаман, да, — сказал он. — Ай, батыр, силен ты драться! Как, говоришь, тебя зовут, а то из головы все, маленько, вылетело, а мне для песни надо…

— Боресвет, — скромно сказал батыр.

— Победу обмоем? — деловито спросил Кызыл. — Добычи, маленько, много взяли, теперь бы пропить надо. И друзей угостим, а?

— Смотри, — Боресвет с гордостью пихнул Бола в бок. — Соображают! Еще немного — и вовсе русичами станут, кагана князем назовут, а шамана — волхвом.

— Князем? — задумался Бозал. — А что, можем, маленько!

— Молодцы! — восхитился Боресвет. — Тогда запоминай — "маленько" — это децил. А "да" это ваше — "в натуре".

— А как "ай" звучать будет? — поинтересовался Бол.

— Бл… Блин, конечно, — уверенно сказал богатырь.

— Ай, так и сделаем, — решился Бозал. — Только можно, батыр, шамана волхвом не обзывать? Он ведь и посохом по спине может…

— Можно, — великодушно разрешил Боресвет.

Пьянка получилась добрая. Настолько добрая, что Бол так и уснул с шашлыком в зубах.

— Самое время заночевать, — предложила Томагавка.

Эльф тоскливо оглядел окрестности. Ни единого дерева не наблюдалось. Стало быть, о комфорте придется забыть. Ладно, сказал себе Лониэль, зато клопов нет. В любом постоялом дворе, где эльфу приходилось ночевать, клопы водились в превеликом множестве, сползаясь со всех окрестностей на сладкую, экологически чистую эльфийскую кровь. Заклинания против них помогали лишь на короткое время. Потом клопы к ним привыкали и продолжали терроризировать спящее эльфийское тело с новой силой.

— Пожалуй, — согласился Лониэль без энтузиазма. Ему было неуютно. Слишком пусто вокруг, поневоле чувствуешь собственную уязвимость. В лесу сами деревья спину прикрывают, а здесь?

Томагавка восприняла его нерешительность по-своему.

— Здесь опасно? Я, вроде, не чувствую

— Я тоже, — сознался эльф. — Просто степь не люблю. Не знаю, смогу ли заснуть…

— Могу спеть колыбельную, только потом без претензий, — предупредила девушка.

Лониэль улыбнулся. Томагавка поначалу постоянно что-то напевала себе под нос, пока он сам однажды не надумал запеть. С тех пор девушка петь перестала. Стеснялась, наверное.

— Не надо, я так посижу. На звезды посмотрю.

— Вас, эльфов, хлебом не корми, дай на звезды посмотреть, — недовольно откликнулась Томагавка. — А утром хрен разбудишь. Учти, не проснешься сам — водой оболью. Или даже пивом, для пущего зверства. Хотя пива и жалко.

— Ты же жаловалась, что пиво — дрянь, — напомнил эльф.

— Другого ведь все равно нет, — пожала плечами девушка.

Она ловко постелила на землю толстое одеяло, другим накрылась сверху. Завозилась, устраиваясь поудобней. Лониэль отвернулся, откинулся на локтях. Звезды только начали украшать небосвод, маленькие, пока неяркие искорки. Отблески сияния Небесных Лесов, куда после смерти уходят эльфы. Куда навсегда ушла Тиллатаэль…

Лониэль открыл флягу и отхлебнул вина. Поморщился, вино кисловатое и терпкое, к тому же пить из фляги непривычно. Это Томагавка настояла, чтобы взять в дорогу фляги. В общем-то, резонно, кувшин слишком хрупок, долго не живет.

Второй глоток примирил его с качеством напитка. Может, это вино и не лучшего качества, но сейчас оно как раз к месту. Кислый вкус тоски и терпкий — потери. И звезды надежды над головой…

— Просыпайся! Просыпайся, храбрый батыр! Блин, это сколько же ты вчера выпил, интересно? Я бы, наверное, помер давно!

Боресвет сделал попытку открыть глаза. С первого раза это не удалось, впечатление такое, что ресницы склеены смолой. Или, в крайнем случае, медом.

Богатырь зевнул и открыл глаза с помощью пальцев. И сразу понял, что у него раскалывается голова. А может, давно уже раскололась.

— Слышь, братан, там рассол остался?

— Сейчас принесу, — ответил Бол. — Вот, держи. Да не пролей, у тебя руки трясутся.

Боресвет жадно припал к поднесенному кувшину.

— Сушняк, — констатировал Бол.

— Сейчас махнуть стопочку, закусить чем-нибудь… Мясо, в натуре, осталось?

— Оставалось децил, — проявил лингвистические познания Бол. — Сейчас поищу.

Боресвет хлебнул еще рассола и закрыл глаза. Вроде, полегчало. Сейчас похмелимся, и…

— Эй, не спи! Я тебя и так полчаса уже бужу!

Богатырь поспешно открыл глаза. Бол протягивал ему плошку и закуску. При виде водки Боресвета передернуло, но он мужественно осушил посудину.

— Брр! Хреновую водку братаны делают. Или это я, в натуре, отвык?

— После какой плошки, двадцатой или тридцатой? — хмыкнул Бол. — Сам Блин бы, небось, окочурился, а у тебя только голова болит. Вон хароги на полу валяются, не поймешь, то ли живые, то ли мертвые. Я на Бозала наступил нечаянно, так он даже не пошевелился.

— Я бы тоже не шевелился, если б ты меня не будил, — сознался Боресвет, наливая вторую плошку. Стало, вроде, полегче, но если продолжать дальше, он напьется по новой. Обязательно напьется, проверено.

— Ехать пора, — сказал Бол. — Где теперь этих гоблинов искать, ума не приложу. Зачем их вообще в горы потянуло?

— Нанока на ностальгию пробило, — предположил Боресвет. Ехать куда бы то ни было категорически не хотелось. Сейчас махнуть бы еще пару плошек — и спать. А еще лучше, кувшин холодного пива внутрь.

Пива трагически не хватало. Богатырь допил рассол, вылил подонки на пол.

— Собираемся, — сказал он.

Собирались долго. Боресвет поначалу не мог найти рукавицы, затем обнаружил, что отсутствует левый сапог, и под конец с огорчением убедился в отсутствии булавы.

Рукавицы обнаружились быстро, сапогом, как припомнил Бол, богатырь отгонял нагло влезшую в будку овцу, поднимать уже не стал. Был не в состоянии.

А вот куда исчезла булава, догадаться было мудрено. Бол в это время уже, очевидно, погрузился в здоровый пьяный сон, а сам Боресвет, естественно, этот эпизод не помнил.

Поиски затянулись. Были безрезультатно перевернуты все имеющиеся в наличии пьяные хароги, обшарены лежащие на полу разномастные шкуры. Ничего. А ведь булава — не кость баранья, собаки сгрызть не могут. Правда, псы у харогов хороши, здоровые, зубастые, молчаливые. И все равно, булаву они бы не осилили.

В конце концов, Бол обратил внимание на пробитую крышу. Боресвет, очевидно, показывал харогам, как можно достать булавой до облака стоячего. Или даже ходячего — смотря, сколько выпил. Сам доставатель облаков отнекивался, заявляя, что ничего такого, в натуре, не помнит.

Поиски за пределами будки быстро дали нужный результат. Боресвет с облегчением убрал грозное оружие за спину, рукавицы повесил на пояс.

— Ладно, шмотки я свои отыскал, поехали, что ли?