Надежда Первухина - Блюз полной луны

— А вы, Онене?

— О нет, я не оборотень, я просто ца, по-вашему — фея.

— Фея?

— Да, фея. Что вас так взволновало?

— Потому что я еще кое-что вспомнил.

И Павел рассказал Онене свою историю любви к фее Леночке.

— Это очень печально слушать, — всплакнула Онене, — Но Инна и ее дети вовсе не виноваты. Так сложилась судьба.

— Онене, а вы не знаете, сколько времени я здесь нахожусь?

— Сегодня в полночь будет как раз двенадцатая луна.

— Год? Целый год? Тогда они точно меня похоронили!

— Кто?

— Да хоть Инна с ее родителями! Хотя как они могли меня похоронить? Тело-то вот оно!

— Они могли похоронить пустой гроб или наполнить его землей и камнями. У нас в городах Натуту и Тунету очень часто практикуется такая церемония: покойник становится зомби, то есть продолжает функционировать дальше, а его гроб хоронят, чтобы не остались недовольными боги подземного царства и боги погребальных церемоний.

— Значит, выходит, я тоже как бы зомби?

— Нет, что вы, вы живой человек и оборотень. В вас есть дух. Но я вижу, вас больше не привлекает наш музей.

— Простите, но… да. Меня сейчас больше волнует то, как мои родители среагировали на весть о моей смерти. Я немедленно должен поговорить с Аванси-мбонси.

Принц Аванси-мбонси находился по случаю жары на озере Авара. Там у него был удобный гамак, свежие глиняные таблички (пресса) и масса деликатесов, начиная от крабового суфле и кончая жабьей настойкой тридцатилетней выдержки. Именно столько лет выдержали жабы, дожидаясь, пока из них сварят настойку.

— А, Гость! — приветственно взмахнул глиняной табличкой Аванси. — Добро пожаловать в мой уголок отдохновения. Настоечку будешь?

— Аванси-мбонси, я вспомнил про себя все. Я — Павел Лозоход, и мы с тобой были друзьями-студентами.

— Ну, слава богам, что ты вспомнил! Мы с тобой не были, а по-прежнему остаемся друзьями-студентами.

Кстати, а вспомнил ли ты обряд, при помощи которого я тебя оживлял?

— Нет, вот обряда не помню.

— И не надо. Пауки, быстро гамак Павлу и Онене!

Тут же появились гамаки, Аванси-мбонси нацедил всем в стаканы настоечки и сказал:

— Ну, будем!

Все опрокинули в себя обжигающую, но очень пикантную жидкость. Вкус настойки Павел определил как вкус коктейля "Маргарита" пополам с самогоном чистой слезы. Очень даже неплохо.

— Аванси, ты мне больше не наливай, — слегка окосело попросил Павел. — А то ведь сегодня еще и пир…

— Да! — оживился принц. — Пир! Приглашены все жители и даже боги. Уже сейчас идет подготовка на Поляне боевой славы вибути. Пир будет там.

— Аванси, — сказал Павел, — я очнулся только сегодня?

— Да.

— И узнал, что провалялся в коме весь год.

— Ты провалялся не в коме. Тебя попросту не было. Мы проводили обряды, мы умоляли богов, мы приносили жертвы. И боги вернули твои души — волчью и человечью — в твое тело. Сегодня полнолуние, и ты сможешь обратиться волком и даже посоревноваться с некоторыми из наших оборотней в силе и ловкости.

— Это все замечательно, но…

— Что тебя тревожит?

— Прежде всего, как ты узнал, что я буду у профессора в библиотеке и там появится мой тесть?

— Паутина.

— Что паутина?

— Ты уж извини, Павел, но ко всем своим друзьям я прикрепляю паутинки. И если что не так, паутинка дрожит. Твоя задрожала, я вычислил тебя по запаху и пришел в дом, где на лестнице увидал твое распростертое тело. Зрелище было не из приятных.

— Это понятно. Но вот, Аванси, ты говоришь, что я исчез на целый год. Как они со всем этим разобрались? Что сказали моим родителям. Ведь у мамы и так был инсульт! А Леночка! Что сказали ей?!

— Ты, Павел, успокойся, — сказал принц Аванси-мбонси. — Никто тебя не хоронил. Твой тесть объявил тебя пропавшим без вести. Впрочем, и сам тоже быстро пропал.

— При нем был Пурпурный Аграф! Он присвоил его себе и бежал. Его не нашли?

— Нет, как и тебя. Объявили пропавшим без вести.

— Аванси, я ведь ничего не знаю о той жизни без меня. Расскажи мне хоть что-нибудь!

— А не рано ли? Выдержит ли это твоя психика?

— Выдержит. Налей еще настоечки на полпальца.

— Онене, а вам?

— Я воздержусь.

Аванси по-дружески и не чинясь (чего там, оба принцы!) налил Павлу настоечки. И себя, конечно, не забыл. Они чокнулись стаканами и выпили.

— А теперь рассказывай, — потребовал Павел.

— Итак. Начнем с того, что твой тесть поступил очень хитро, когда выяснилось, что твоего тела и в помине нет в доме профессора Прянишникова. Он во всеуслышание объявил, что ты похитил ценную книгу из коллекции профессора и скрылся с добычей. Насчет книги он, конечно, не совсем врал. Он сам прикарманил себе эту инкунабулу.

— Инкунабулу?!

— Да, в библиотеке профессора Прянишникова оказалась редчайшая инкунабула стоимостью в миллионы долларов.

— Послушай, Аванси, а откуда ты все это знаешь? Про инкунабулу, про тестя. Вообще про все?

— У меня несколько душ, Павел. Как, впрочем, и у тебя. И вот несколько моих душ разделились, следя за твоим тестем, следя за Инной, следя за твоими родителями. Они, кстати, очень переживали и искали тебя, и, чтобы они успокоились, я явился к ним и рассказал, что ты пока обретаешься в племени вибути, где тебя лечат от смертной болезни.

— Смертной болезни? Может, смертельной?

— Нет, я не оговорился. Смертная болезнь — это сама смерть. От нее у нас тоже лечат, а у вас пока не навострились.

— Ну слава богу, что родители спокойны.

— Они спокойны и здоровы. Я попутно твоей матушке последствия инсульта устранил и излечил твоего папу от панкреатита.

— Аванси, — изумленно воскликнул Павел, — так ты еще и врач?!

— А, так, по мелочи.

— Принц скромничает, — сказала Онене Небуду. — Он великий целитель. Из всех его трехсот сорока братьев он самый талантливый.

— И при этом все-таки родился человеком. А они, прошу учесть, пауки. И в человека превращаться не могут. Поэтому живут в Тунету и ткут покрывала.

— Триста сорок братьев! — воскликнул Павел. — У меня это в голове не помещается!

— Да ты забей на это! — вальяжно сказал Аванси-мбонси. — Они хорошо живут и своей паучьей долей вполне довольны.

— Аванси, так твой отец не просто царь вибути?

— Мой отец — великий бог-паук Алулу Оа Вамбонга, — с гордостью сообщил Аванси-мбонси. — Меня он зачал со смертной женщиной, вибутянкой, вот почему я стал человеком. А остальные мои братья — от законных жен-паучих. Но мы отвлеклись от темы твоей дальнейшей судьбы, Павел. Тесть скрылся, даже жене и дочери не звонил, но одна моя душа всегда сопровождала его и во сне терзала угрызениями совести. Виктор Семенович продал инкунабулу на черном рынке, и так у него появились деньги, чтобы скрыться и безбедно жить вдали от близких.