Надежда Первухина - Блюз полной луны

— И где же он скрылся?

— В Каире. Не знаю, чем его привлек Египет, может быть, тем, что там всегда хватало жуликов и авантюристов.

— Пурпурный Аграф все еще у него?

— На этот вопрос я отвечу тебе позже. А пока другие вопросы, пожалуйста.

— Хорошо, тогда вопрос об Инне. Как она восприняла весть о моем бесследном исчезновении?

— О, довольно спокойно. Я наблюдал за ней. Нет, первое время она плакала. А когда пришло время рожать, успокоилась. Она родила мальчика и девочку.

— Ну хоть с этим все в порядке.

— Недавно Инна вышла замуж. Она развелась с тобой по суду на основании твоего отсутствия. Ее второй муж — один из дальних родственников Чубайса.

— Боже мой! Боже мой! — воскликнул Павел и вскочил с гамака. — Если Инна мне больше не жена, то значит, значит…

— Ты можешь появиться у Леночки и просить ее руки! И ты сделаешь это, не будь я паукочеловек Аванси-мбонси!

— А Леночка, как она сейчас?

— Я наблюдал и за ней. Она по-прежнему любит тебя и верна одному тебе. Ей многократно делали предложения, но она ото всех отказывалась. Живет по-прежнему в Оро, работает технологом в корпорации "Панацея-Фарм".

— Как же я хочу ее увидеть!

— Со временем произойдет и это. Только будь осторожен в своих желаниях. А то вот Пурпурный Аграф попросил — и чем все обернулось? Ну что, удовлетворил я твое любопытство?

— Не совсем. Из университета меня отчислили?

— Что да, то да. Хотя многие преподаватели переживали твое исчезновение. Но ты ведь можешь восстановиться! Если, конечно, захочешь.

— Я теперь уж и не знаю. А стоит ли? Может, стоит поехать к Леночке в Оро и там кем-нибудь устроиться?

— Кстати, в Оро тоже библиотечный институт есть.

Правда, для ведьм. Ну и что? Ты же оборотень, значит — свой.

— Аванси, вот что еще меня беспокоит. Я рассказывал тебе о Шредере?

— А, о темном ангеле пустыни, который хочет получить в свою коллекцию Пурпурный Аграф?

— Значит, рассказывал.

— Ты не волнуйся. Он не причинит тебе вреда. Но увидеть ты его увидишь.

— Ты начал говорить загадками, Аванси-мбонси.

— Нимало. Хочешь еще настоечки?

— Нет, спасибо, я воздержусь.

— Это правильно. На большом пиру в твою честь будет много тостов. На пир, кстати, приглашены и наши любимые боги. Так что заодно познакомишься. А пока пойдем искупаемся.

В зарослях таился отличный пруд с чистейшей водой. Павел и Аванси-мбонси разделись, не смущаясь Онене, и искупались. Потом все втроем они вернулись в покои принца.

Павел осмотрелся. Ну да, царственные покои все были сплошь из золота и алмазов, но больше всего в них поражал дизельный электрогенератор и токарный станок.

— Зачем тебе это? — спросил Павел у принца.

— Чтобы не бездельничать. Чтобы с пользой проводить свой досуг. Видишь эти подшипники? Сам выточил. Могу один подарить на память.

— Спасибо.

Принц отослал Онене проследить, как на Поляне боевой славы вибути идут последние приготовления к пиру.

Онене вскоре вернулась:

— У нас проблема, ваше высочество.

— Что еще стряслось?

— Великий бог Ндунги прислал своего адепта, и тот сообщил, что Ндунги не будет участвовать в празднестве.

— Что за черт! А почему, этот гонец не объяснил?

— Не объяснил.

— Так, Онене вот что. Вели оседлать двух крокодилов. Мы с Павлом поедем выяснять, что стряслось с богом Ндунги.

Крокодилы были оседланы. Павел с опаской подошел к своему. Тот спокойно стоял на задних лапах, ближе к мощному хвосту располагалось седло.

— Садись, садись, — махнул рукой Аванси-мбонси. — Они смирные, из царских коню… тьфу, крокодилен. Всему обучены. И не пугайся, если он с тобой заговорит. Крокодилы-плакальщики разумны и разговорчивы, а под седлом ходят из глубоко гуманитарных убеждений.

— Да, это так, — сказал крокодил, когда Павел вскарабкался на его седло. — Меня зовут Подающий Надежду.

— А сокращенно?

— Это и есть сокращенно.

— Ладно, хватит разговоров, поехали. — Принц Аванси-мбонси пришпорил своего крокодила, следом поскакал и Павел на Подающем Надежду.

Крокодилы шли ходко и ровно. Наконец хижины Бандата остались далеко позади, а впереди была хорошая, утоптанная дорога среди ярких, как рекламный проспект, джунглей.

Павел залюбовался красотой пальм, лиан и стаек крохотных колибри и крупных бабочек. Пахло в джунглях словно в парфюмерной лавке.

— Аванси-мбонси!

— Что?

— А разве ваши боги живут на земле?

— Преимущественно да. Но некоторые остались на небе. Живущим на земле удобнее. Те, кто поклоняется им, чаще ходят, чаще жертвы приносят.

— Аванси, а кого у вас приносят в жертву?

— Ты имеешь в виду, не приносят ли у нас в жертву людей или животных? Нет, эта практика давно забыта. Да и боги особо ею не были довольны. Что за радость — вдыхать запах горелой плоти? Нашим богам мы приносим в жертву цветы, фрукты и конечно же жабью настойку. Поэтому наши боги всегда бодры и веселы. Не знаю вот только, что с Ндунги приключилось. Такой общительный бог, и на тебе.

Джунгли внезапно закончились небольшой поляной. На поляне стояла мощная хижина, рядом с ней к пальмам был прикручен здоровенный гамак.

— Я смотрю, у вас все в гамаках, — сказал Павел.

— А удобно, — пожал плечами Аванси-мбонси. К тому же моим тремстам сорока братьям надо же чем-то заниматься, вот они и плетут гамаки и ковры, и даже на экспорт. Ну все, давай спешиваться.

Они спешились, оставив крокодилов мирно беседовать о чем-то в тенечке.

— Слушай, Аванси, а я ведь даже не знаю, как надо выражать почтение богу. Кланяться там, молиться.

— Да ничего страшного. Подойдешь, сделаешь поклончик и скажешь: "Славься, великий боже Ндунги!" Ему этого достаточно.

Они подошли к хижине и постучали в распорку:

— О великий боже Ндунги, к тебе пришли верные твои рабы и поклонники!

— Проваливайте! — пробасил кто-то мрачный из хижины. — Я нынче не расположен.

— Дело принимает серьезный оборот, — хмыкнул принц Аванси-мбонси. — Чтоб Ндунги не принял гостей? На моей памяти никогда такого не было. Боже Ндунги!

— Ну чего?!

— Это я, принц Аванси-мбонси, пришел вместе со своим другом спросить, почему ты отказываешься быть на пиру, который состоится сегодня.

— Такая у меня блажь. Проваливайте, я сказал.

— Нет, теперь мы точно не уйдем. Мы встанем на колени возле хижины и будем петь тебе, Ндунги, хвалебные гимны, пока тебя не стошнит.

— Какие же вы, черти, упрямые! Ладно, заходите, а я поведаю вам о своей печали.

Они вошли в хижину. Внутри вся она была увешана коврами, видимо, тоже постарались триста сорок братьев. Но даже не в этом дело. Павел вытаращился во все глаза, когда увидел перед собой печального розового слона.

— Это и есть бог Ндунги?