Сергей Ковалев - Котт в сапогах. Поспорить с судьбой

— Дык мы и не гуляли, мы от тебя прятались, — простодушно развел руками король. — А господин капитан еще и от Коллет…

— Вот, значит, как? — произнесла Анна таким ласковым голосом, что у меня шерсть встала дыбом и заискрилась. Впрочем, я тут же сообразил, что слова королевы тут ни при чем, просто в кабинет вошли Коллет и — вот уж кого не ожидал увидеть — Алле-гу. Когда мы в последний раз виделись с тролльшей, ее одежда состояла из набедренной повязки, татуировок и пучка свалянных при помощи пчелиного воска в толстые косички волос до пояса. Видимо, Анна не сумела уговорить дикарку носить во дворце европейское платье, да и, думаю, выглядела бы в нем Алле-гу просто комично. Но чтобы не шокировать придворных, ее все же нарядили в свободную тогу вроде тех, в которых изображают на картинах всяких библейских персонажей. В результате тролльша стала похожа на колонну, увенчанную странным растением, и казалась еще выше и массивнее, чем раньше.

При виде Андрэ великанша оскалила клыки в счастливой улыбке и бросилась его обнимать. Я отчетливо услышал, как захрустели кости бедолаги. На меня Алле-гу, к счастью, внимания не обратила. Мне хватило и сердитого взгляда Коллет. Впрочем, сердилась ведьма не очень натурально — уж я-то ее достаточно знал, чтобы это понять. Похоже, мои надежды оправдались и Коллет, остыв, признала мое решение единственно возможным. Вслух она этого, конечно, ни за что не скажет и будет некоторое время дуться напоказ, но, по крайней мере, я могу больше не опасаться за свою жизнь… Если, конечно, Анна не решит припомнить мне активное участие в бегстве короля. А надо заметить, вид тролльши, обнимающей Андрэ, явно не то зрелище, которое может способствовать душевному равновесию королевы. Побледневшее лицо и сузившиеся глаза Анны вновь напомнили мне, как много всяких дел накопилось у меня за два месяца…

— Анн-дрэ ходить назад, — лопотала между тем великанша, демонстрируя, что почти два месяца во дворце не бездельничала. Говорила уже вполне уверенно, хотя фразы строила произвольно. — Алле-гу ждать Анн-дрэ долго-долго, скучала я.

— Э-э-э… — испуганно косясь на Анну, проблеял король. — А чего меня ждать-то? Я того… как бы, это…

— Анн-дрэ больше не любить Алле-гу? — с детской непосредственностью спросила великанша, отталкивая короля. Нормальный человек от такого проявления чувств улетел бы в дальний угол комнаты, но Андрэ даже не покачнулся. Вот если объективно, то они с тролльшей, конечно, идеальная пара…

— Ну… дык… я и не любил… то есть я же не говорил…

— Не говорить! Не говорить! — Алле-гу готова была расплакаться. Ее некрасивое лицо исказилось от боли, и я вдруг подумал, что, несмотря на свои устрашающие размеры и нечеловеческую силу, тролльша-то еще совсем девчонка. Тролли вообще редко доживают до старости, маркграф Йорик Окраинный рассказывал, что лет в четырнадцать тролль считается полноправным воином, а в сорок — уже почтенным стариком. Возможно, Андрэ — первая настоящая любовь тролльши, тяжело ей придется.

— Ну вот. — Рассерженно фыркнув, Анна вскочила с места и бросилась к тролльше. — Ты зачем Алле обидел? Тупой кабан! Как ты смеешь играть чувствами бедной девочки?!

— Я?! — тупо переспросил Андрэ, глядя, как королева, привстав на цыпочки, гладит великаншу по голове. — Играю чувствами? Бедной девочки?

Признаться, от такого поворота событий даже я слегка обалдел. Впрочем, зная королеву, чего-то подобного вполне можно было ожидать.

— Ты! Вскружил несчастной простушке голову — и в кусты!

— Дык я ж вроде не кружил ничего… и, это, никаких кустов не было! Я ее и пальцем не тронул!

— Ну конечно — не кружил! У бедной девочки был первый выход в люди — ее впервые взяли в настоящий набег. Молодая, наивная, восторженная… И тут попадается навстречу такой вот красавчик на огромном коне, в сияющих латах — настоящий принц. Да еще и умный, и разговаривает учтиво…

— Это вы о ком сейчас? — от изумления не удержался я.

— А ты помолчи! — отрезала королева. — Чтоб ты знал, предложение руки и сердца у троллей сводится к удару в челюсть, после чего «кавалер» утаскивает потерявшую сознание «даму» в свою хижину. Неудивительно, что Андрэ показался бедняжке и умным, и учтивым… Очаровал и уехал. А когда она не вынесла разлуки и сама приехала, «принц» оказался обычным трусом и сбежал!

— Все мужики — бессовестные козлы! — разумеется, не осталась в стороне от любимой темы и Коллет. Дотянуться до головы тролльши ведьме не позволял рост, потому она обняла Алле-гу за талию и погрозила кулаком почему-то мне.

— Я… э-э-э… я не хотел ее огорчать, — промямлил Андрэ. — Думал, она подождет-подождет и уедет…

— Осел! Куда она теперь поедет? — возмутилась Анна. — В стойбище? Стать женой какого-нибудь грязного тролля и вести жизнь не лучше рабыни?

— Так чего же вы от меня хотите?! — растерялся Андрэ. — Я же ей сразу сказал, что женат…

— Сказа-а-ал! — захныкала тролльша. — Что из того? Анн-дрэ большой, сильный. Анн-дрэ великий вождь, много богатый и дом большой — много жен надо. Одна Алле-гу больше — пустяк немножко!

— Чего?

Андрэ рухнул в ближайшее кресло — у несчастного самодержца подкосились ноги. Впрочем, и Анна, услышав это предложение, слегка опешила. Видимо, раньше Алле-гу с ней своими планами не делилась. То ли не так уж наивна была, то ли просто считала такой выход само собой разумеющимся. Краем уха я услышал, как сдавленно хихикает Хосе Альфонсо, и прокашлялся, чтобы заглушить его: не хватало только сейчас еще и появление призрака объяснять.

— Милая Алле-гу! Это совершенно невозможно…

Тролльша удивленно посмотрела на меня.

— Почему? У Анн-дрэ жен много-много, я видать. Они плохие жены — бездельницы! Сидят весь день в дворец и не делают ничто. Одна Анн-а делает весь день писать и управлять страна. Жена вождя — о! Остальные — глупая курицы! Я — не такой, я хорошая жена будет! Анн-а — старшая жена, Алле-гу — любимая жена!

Тут уж я вынужден был стянуть с головы шляпу и уткнуться в нее мордой. Надеюсь, Анна с Коллет решат, что я плачу. Бедные фрейлины! Интересно, Алле-гу им уже сообщила, что считает их младшими женами Андрэ и глупыми курицами? Тут я понял, что мой маневр со шляпой был бессмысленным: прямо за моей спиной раздавался отчетливый, громкий и наглый хохот.

— Конрад?!

— Это не я!

— Я вижу, что не ты. — Коллет, нахмурив брови, внимательно смотрела куда-то выше моей головы. — Вернее, не вижу… так, какое-то неясное колебание в воздухе… Вы кого с собой притащили?!

— Иезус Мария! Да что ж нас сегодня во всех смертных грехах обвиняют! — как можно более жалостливо простонал я, усаживаясь прямо на пол. — Нужно было ехать к Николасу. По крайней мере, он не стал бы допрашивать друзей, несколько дней подряд пробивавшихся сквозь метель, и душу им мотать.