Марина Милованова - Временная ведьма

Люся долго не открывала дверь. Наверняка разговор со мной не задержался в ее одурманенных выпивкой мозгах. Лишь когда я, уже отчаявшись дозвониться, пожала плечами и развернулась, чтобы пойти к лифту, клацнул замок, и на пороге нарисовалась столь необходимая нам пьянчужка.

— А-а-а… Хахаль пришел! — без тени смущения выдала она, смерив мутным взглядом Григория с головы до ног. — Ну проходи, чего встал? Слушай, девка, чересчур он смазливый! Найди рожей попроще, а то хлопот не оберешься из чужих коек вытаскивать.

Не удержавшись, я фыркнула в кулак, неожиданно найдя в Люсе единомышленницу. Потом выразительно посмотрела на Григория, словно говоря: ну что, видишь, куда хочешь сунуться? Прямо с порога в нос била едкая вонь немытого тела со смесью стойкого перегара, что уже говорило о многом, если не обо всем.

Тем не менее Григорий стойко выдержал мой взгляд и обернулся к Люсе.

— Могу я быть вашим гостем, уважаемая?

Если от его слов и учтивого тона, совершенно неуместного в данной ситуации, лично я впала в глубокий ступор, то о Люсе и вовсе говорить нечего. Удивленно оттопырив нижнюю губу и выкатив мутные глазки, женщина, а точнее, отдаленное подобие таковой, застыла на пороге.

Догадавшись, что ответа он вряд ли дождется, Григорий ухватил Люсю под локоть, ничуть не брезгуя касаться засаленного рукава халата, и повел в квартиру. Дверь за ними захлопнулась, оставив меня в гордом одиночестве.

В квартиру к Элке, терпеливо, а может, и не очень, дожидавшейся конца наших поисков, я ворвалась с обреченным воплем:

— Эля, он извращенец! Причем в особо безнадежной форме! Потому что только извращенец может отказаться от нормальной квартиры в пользу сарая закоренелой пьяницы! И еще он вел с этой самой пьяницей такие учтивые разговоры, словно она королева какая-нибудь!

— Ты нашла красавчику квартиру, — понятливо кивнула подруга. Захлопнула дверь, провела меня на кухню. Налила стакан сока, подвинула ко мне, сама села напротив и закончила фразу: — Теперь ревнуешь к хозяйке? Скажи еще, что она страшная, неумытая и вообще лишь отдаленно напоминает женщину!

— Ну да, — кивнула я, воскрешая в памяти неряшливый образ соседки. — Именно так!

— Все ясно! — Элка всплеснула руками. — Ты ревнуешь! Я так и знала, что Гриша тебе понравился. Но закатай губу, подружка: после того, как ты его выставила в ночь, я имею полное право на атаку. Ну и где теперь живет мое чудо?

— У Люси, этажом ниже меня, — Я уставилась на Элку абсолютно невинными глазами.

Подруга пару раз судорожно втянула воздух открытым от удивления ртом, а потом накинулась на меня с обвинительными воплями:

— Ты с ума сошла?! Как ты могла подсунуть его этой каракатице?! Неужели не нашлось других вариантов? Он — и в этой дыре! Уму непостижимо! Дашка, где твои мозги? Ты их совсем растеряла? Да как тебе только в голову пришло…

— Но он сам захотел, — вклинилась я в Элкины вопли. — Причем захотел настолько, что кинулся в эту квартиру, даже не досмотрев предыдущую, которая, в отличие от Люськиной, была куда более презентабельной.

Элла уставилась на меня полубезумным взглядом:

— Нужно будет спросить у этой Люси рецепт…

— Рецепт чего? — не поняла я.

— Приворотного зелья! — выдохнула подруга.

Мученически воздев глаза к потолку, я отставила опустевший стакан и сбежала к себе домой, оставив Элку с ее переживаниями. В конце концов, пусть у меня и барабашка обитает, зато никто не сходит с ума от неразделенного чувства!

Воскресенье я провела вполне обычно и спокойно, провалявшись весь день на диване перед телевизором в обнимку с вазой, полной фруктов. Элка меня не трогала, наверняка разрабатывала планы по соблазнению Григория. Сам же красавец словно в воду канул. Поэтому я оказалась предоставлена самой себе и со спокойной совестью предавалась пассивному отдыху. Далее день сменился ночью, и началась тяжелая трудовая неделя. Действительно тяжелая, без преувеличения. Мы с Элкой добросовестно мотались в офис и к вечеру приползали едва живые. Шеф ожидал проверку, а потому отрывался на сотрудниках и словом, и делом. Слово зачастую было крепким, а дело затяжным и неотложным, поэтому на некоторое время мысли о Григории выветрились из наших умов, вытесненные отчетной документацией.

Так продолжалось до середины недели. До тех пор, пока, возвращаясь домой в среду, мы не встретили возле подъезда женщину с необъятными сумками. Судя по надписям на пакетах, женщина шла из ближайшего супермаркета. Разумеется, из женской солидарности мы кинулись помогать: открыли дверь, занесли несколько сумок в лифт.

— Спасибо, девочки! — благодарно улыбнулась женщина и нажала кнопку с цифрой девять.

Стоя рядом с незнакомкой, я бросала в ее сторону заинтересованные взгляды и мучительно раздумывала над тем, что женщина кажется мне знакомой, но вместе с тем я точно знаю, что на девятом этаже ее раньше никогда не видела. Переехала? Приехала в гости? Ну да, все может быть.

На ней был светлый элегантный плащ чуть ниже колен, выгодно подчеркивавший тонкую талию, на ногах изящные шпильки. Русые волосы уложены в аккуратную прическу, на лице легкий макияж. На вид лет тридцать семь, не больше.

Пока я рассматривала незнакомку, лифт остановился. Женщина вышла на площадку. На сей раз мы с Элкой схватили по пакету исключительно из любопытства. Разумеется, оно нас не подвело.

Незнакомка уверенным шагом направилась к Люсиной квартире, позвонила в дверь. А когда та распахнулась и мы услышали до боли знакомый голос, лично мне показалось, что я сошла с ума. Прямо здесь и прямо сейчас.

— Людмила, я же просил оставить все хозяйственные дела мне! — укоризненно нахмурил брови Григорий, принимая пакеты из рук незнакомки.

— А мне тут девочки помогли! — Людмила обернулась, но никого не увидела. Только два пакета сиротливо стояли позади нее, прижавшись друг к другу. — Странно, они же только что здесь были!

Тем временем «девочки», рванувшие с крейсерской скоростью в лифт, к счастью не успевший к тому времени закрыться и уехать, молча сверлили друг друга ошарашенными взглядами, не будучи в силах произнести хотя бы слово. Только потом, когда подъемное, а заодно и спасительное средство послушно замерло этажом выше, а дверь квартиры, открытая на автомате, надежно отрезала их разом от всех соседей, они вновь посмотрели друг на друга и дружно выдохнули:

— Люся?!

Элка весь вечер проревела белугой, попеременно кляня то некстати восставшую из пучины пьянства Люсю, то больного на всю голову Григория, решившего связаться с такой женщиной. В то, что между этими двумя роман, Элка поверила сразу и безоговорочно и не желала слушать никаких увещеваний и доводов.