Надежда Первухина - Не пытайтесь это повторить

Слава небесам, она была на месте. В темноте она слабо засветилась, едва я к ней прикоснулась.

Я нашла на крышке потаенные знаки.

Круг.

Птица.

Волнистая линия.

Пальцы нажали на последний — и я почувствовала, как легко пришла в движение крышка.

Я осторожно, практически бесшумно сдвинула ее до конца. Скелет Леканта лежал все так же, тускло блеснули браслеты на запястьях.

— Я принесла кровь, милый, — прошептала я.

Беря по одной бутыли с кровью, я аккуратно выливала их в гробницу. Вылила четвертую бутыль и увидела, что просчиталась.

Крови оказалось мало.

Что же делать? Снова бежать в аптеку? Но до утра совсем немного времени. Рассветет, меня заметят… В общем, невесело.

И тут случилось невероятное. Кровь стала прибывать. Медленно, но верно.

И наконец кровь заплескалась вровень с краями гробницы.

"Закрой крышку", — приказал мне внутренний голос.

Я повиновалась.

Мне показалось или гроб действительно тихо загудел?

"А теперь уходи, — приказал мне все тот же голос. — И будь осторожна".

Что мне оставалось делать?

Я собрала пустые бутыли в сумку, вновь закидала гроб полиэтиленом. Вышла из кладовки и заперла ее. На все про все у меня ушло полтора часа.

Тем же путем я покинула музей. Шла по спящим улицам, точно пьяная. Мне казалось, весь мир должен узнать о том, что я сделала.

А что я сделала?

Ведь это только мои сны.

Только во сне Лекант говорит со мной. И может быть, заполнение кровью исторического памятника — такая же глупость и вандализм, как граффити на ограде церкви.

Вдруг ничего не получится?

"Не трусь, — сказала я самой себе. — Все получится".

Лекант не может не прийти. Он ведь знает, как сильно я люблю его.

Я добралась до дома, прокралась в свою спальню (слава небесам, родители спали и ничего не заподозрили!) и рухнула, не раздеваясь, на постель. Я думала, что засну моментально, но сон не шел ко мне.

Вот подлец!

Тогда я переоделась в халатик, спрятала подальше сумку с пустыми бутылями и включила компьютер. Проверила почту, сходила на сайт "Одноклассники" и наконец раскрыла в "Ворде" свою диссертацию. Многострадальную диссертацию. Впрочем, тема у меня была забойная — "Священная гора Кайлас", и возилась я с нею с удовольствием. Правда, в последнее время я совсем забросила исследования, это и немудрено, когда в голове один Лекант…

Я написала десять страниц, освещая основные аспекты "Тибетской книги мертвых", и услышала, как проснулась мама. Мама отправилась в ванную и принялась загружать стиральную машину. Я вышла к ней. Почему-то мне захотелось увидеть мамины глаза.

— Доброе утро, мамуль, — поцеловала я ее во все еще упругую щеку.

— Доброе утро, Тиечка, — улыбнулась мама. — А ты что не спишь? И так пришла в три часа ночи…

— Я сначала заснула, а потом проснулась — и все. Бессонница. Я за диссертацию взялась, поработала немножко.

— Одобряю, — сказала мама. — Но только не в ущерб здоровью.

— Мамочка, здоровье у меня железное.

— Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, — суеверно сплюнула мама. — Иди, болтушка, завтрак приготовь.

И я отправилась на кухню.

Я как раз дорезала авокадо во фруктовый салат, когда на кухню вышел папа.

— Тийя.

— Да, папа.

— Так ты навестила Диму?

— Навестила.

От воспоминаний о Диме мне стало грустно.

— И как он?

— Пока лечится. Гномские врачи прописали ему покой и диазепам.

— И больше ты ничего мне не хочешь сказать?

— То есть?

— Дима позвонил нам вчера вечером. Он сказал, что сделал тебе предложение и ты ему отказала.

— Совершенно верно. Интересно, зачем он звонил? Жаловался? Хотел, чтобы вы на меня повлияли?

— Именно. Хотел, чтобы мы на тебя повлияли. Тийя, Дима — это во всех отношениях завидный жених. С ним ты будешь счастлива. Он никогда тебя не бросит, не сопьется, не будет манкировать своими обязанностями…

— Папа, прекрати. Я не люблю Диму и не хочу замуж.

— Но тебе надо устраиваться в жизни! Тебе нужен мужчина!

— Мужчина мне действительно нужен. Только это не Дима. Дима — капризный мальчик и, как оказалось, еще и ябеда.

Тут из ванной пришла мама. Я думала, она поддержит отца, но неожиданно мама заняла мою позицию.

— Тебе бы только выпихнуть Тиечку замуж, а там хоть трава не расти, — в сердцах сказала она. — И Дима этот напрасно нам жаловался. Тийя, не обращай внимания. Собирайся на работу.

И я действительно стала собираться на работу. Выключила компьютер, переоделась, причесалась, навела марафет. Впервые за все время своего существования с удовольствием посмотрела на себя в зеркало.

Ведь на работе меня ждет…

Что? Интересно, Лекант уже ожил?

Вдруг я войду в кладовую, а он сидит там?

На крышке своей гробницы, обнаженный, в одних браслетах?

От этого видения мне стало немножко нервно, я посмотрелась в зеркало и погрозила своему отражению пальцем.

— Прекрати, Тийя, — тихо сказала я себе, — какая-то ты сексуально озабоченная.

Но все равно настроение у меня было приподнятое. В таком состоянии я пришла на работу.

И очень удивилась, увидев у дверей музея две милицейские машины.

— Документы, — строго потребовал симпатичный лейтенантик, едва я вознамерилась проникнуть в музей.

— Я здесь работаю, — объяснила я, но документы достала.

Лейтенант придирчиво рассмотрел мой паспорт, свидетельство о смерти и посмертном восставлении, а также удостоверение младшего научного сотрудника музея.

— Проходите, — сказал он мрачно. — Творится здесь у вас черт-те что.

Я прошла в музей и заглянула в курилку. Там нервно толпились наши сотрудники, не торопясь занять рабочие места.

— Что случилось? — спросила я, стараясь не нервничать.

— Сигнализация сработала в полседьмого утра, — сказала Катя, тоже младший научный сотрудник.

Ф-фу! В половине седьмого утра меня здесь уже не было.

— Что, кто-то вломился?

— Скорее уж выломился, — сердито усмехнулась Катя, — Датчики среагировали на тепло выходящего человека. Но что самое интересное, ни один замок не тронут.

Я задрожала. Неужели?!

— Что-нибудь пропало? — спросила я, стараясь сдержать предательскую дрожь.

— Вот это сейчас и выясняется. А нас всех согнали сюда, чтобы не мешали работе следственно-оперативных органов. И чего только этот Женька задается?!

— Какой Женька?

— Капитан Мышкин, — опять хмыкнула Катя, — Я когда-то с ним целовалась на Желтом мысу, а теперь он возглавляет расследование и задирает нос, будто у нас ничего не было.

— С мужчинами это случается, — посочувствовала Кате я.

Прошел еще примерно час, прежде чем нас допустили к своим рабочим местам. За этот час выяснилось, что из музея ничего не пропало, кроме старого чучела крокодила (помните, я вам о нем рассказывала?). Зачем оно могло понадобиться? На всякий случай еще вызвали экспертов с собакой. Собака — немецкая овчарка по кличке Мушка — обнюхала все закоулки, а возле кладовой, в которой я прятала гроб, села и завыла.