Сергей Мусаниф - Древнее китайское проклятие

Рядом со мной материализовался Гермес. Где его раньше носило? Возможно, хотя бы он понял, что здесь происходит.

– Сумка, – зашипел Гермес. – Бери его сумку и вали отсюда.

– А Федот?

– Есть мнение, что здесь скоро станет очень жарко.

Только идиот не послушается божественного совета. Сумка Федота обнаружилась рядом с саркофагом: очевидно, он не успел подхватить свой баул, застигнутый врасплох моим явлением и визитом демонстрирующих несвойственные им таланты братков.

Я рванул ее с пола, удивившись неожиданно большому для ее габаритов весу, пристроил на плече и рванул на выход. Гермес дышал мне в затылок.

На выходе, рядом с телами павшего почетного караула, нас ждал высокий, плотный мужчина с суровым, словно высеченным из камня лицом. Не знаю, как это у него получилось, но проход он перекрыл полностью.

– Отдай сумку, юноша, – сказал он и протянул руку.

Что-то было в его голосе. Что-то такое, что убеждало подчиниться его обладателю, поверить ему, выполнить просьбу и быть за это вознагражденным.

Полная подстава, как выразился бы Борис.

Сумка упала с плеча, ремень лег в ладонь, и моя рука произвольно потянулась вперед, протягивая сумку мужчине.

– Иди вперед, – сказал Гермес, становясь рядом со мной, – не обращая на него никакого внимания.

– Это будет большая ошибка, юноша, – заявил мужчина. – Кого ты слушаешь? Древнегреческие боги были плохими советчиками, посмотри, как сейчас прозябает их народ, распластанный пятой империализма.

– Иди вперед, – повторил Гермес.

Я повесил сумку на плечо и сделал шаг вперед. Рука мужчины метнулась ко мне, я напрягся в ожидании неминуемого удара, но кулак прошел сквозь мое тело, словно один из нас был бесплотным.

Поскольку я точно знал, что не бесплотен, у меня не осталось никаких сомнений в природе типа, стоящего передо мной.

Следующий шаг дался мне куда проще предыдущего, а на третьем я прошел сквозь тело Призрака Коммунизма, не встретив никакого сопротивления. Разве что в лицо мне ударил легкий ветерок и запах озона.

Гермес попытался последовать за мной, но был перехвачен могучей дланью Призрака.

– Не так быстро, – сказал тот. – Я пока не могу совладать с этим щенком, но ты уж точно никуда не денешься. А потом я доберусь и до него.

– Вали отсюда, – рявкнул Гермес. – Потеряйся, чтобы тебя вообще не было, понял?

– А ты?

– Убирайся, дурак! – крикнул Гермес, и его кадуцей вонзился Призраку в подбородок.

Хоть это было и не по-товарищески, но я бросил бога в беде, выполняя его наказ. В конце концов, он же бог, должен уметь о себе позаботиться.

Уже в машине, врубив передачу и выжимая газ, я вынул из кармана телефон и нажал кнопку. Гудков не было, но уже через секунду голос на том конце произнес заветную мантру:

– Алло.

– Мавзолей Ленина! – крикнул я в трубку. – Прямо сейчас!

Кем бы он ни был, этот неведомый охотник, он должен поторопиться.

Выруливая с Красной площади, я увидел в зеркале заднего вида ослепительную белую вспышку.

Гермес

Рагнарек – это такой реальный факт из жизни суровых скандинавских парней, положивших конец папиной мечте о мировом господстве.

Рагнарек – это битва богов, закончившаяся их всеобщей гибелью.

В общем, случился день, и Хеймдалль протрубил в свой рог, созывая народ на битву. Кто не спрятался, я не виноват. И скандинавские боги встретились друг с другом на поле боя и благополучно извели самих себя под корень. Как-то так очень удачно, если со стороны посмотреть, и совсем неудачно, если встать на их точку зрения, получилось, что выживших в той битве не было.

Даже Одину с Тором по голове настучали, а любой из них мог моего воинственного братца Эниалия в бараний рог свернуть. А потом еще и развернуть и сушиться повесить.

Похоже, и я свой Рагнарек встретил.

Почему Призрак Красного не мог никакого вреда Герману причинить?

Бог, не вошедший в свою полную силу или частично утративший ее в результате уменьшения числа верующих, АБСОЛЮТНО НИЧЕГО не может сделать смертному, который в него не верит. То есть, если бы Герман был убежденным коммунистом, Красный и в нынешнем своем состоянии мог бы его по ветру развеять или каблуком в асфальт втоптать. Однако, поскольку Герман коммунистом не был, Красный против него был бессилен.

Другое дело – я.

Бог от бога укрыться не может. Мы ведь все одной природы, все, так сказать, из одного теста слеплены. Просто у кого-то силы больше, у кого-то меньше.

У Красного силы было больше. Гораздо больше, поэтому ничего хорошего я от нашей схватки не ждал.

Знаете, бывают такие ситуации, когда понимаешь, что с точки зрения твоего шкурного благополучия вписываться совсем не резон, а все равно приходится.

Потому что Красного надо было задержать, чтобы он не сел Герману на хвост, не проследил бы его путь до конечной точки и не навел бы на моего смертного друга своих последователей. Потому что мнилось мне, что сумка на плече у Германа ОЧЕНЬ большое значение для Красного имеет.

Врезал я ему кадуцеем в челюсть, так он только головой мотнул. Выхватил посох у меня из рук и об колено переломил. Одна из змей попыталась укусить Ирода в пятку, я аж пожалел бедняжку – вдруг отравится. Он наступил ей на голову и размозжил каблуком.

Кадуцей – фигня. Я его уже несколько раз ломал. Отремонтировать можно. Самому бы уцелеть.

– Странный ты тип, даже для пережитка рабовладельческого строя, – заявил Красный. – Куда ты лезешь? Мага своего недоделанного защищаешь? Все равно я до него доберусь.

Я не ответил. Мне не до разговоров было. Красный махнул своим пудовым кулачищем и врезал мне в ухо так, словно молния папина прямой наводкой попала. Упал я, пара булыжников подо мной треснула.

Красный неспешно подошел и пнул меня в бок. Я отлетел еще метров на десять. Блин, на Олимп хочу. В царство Аида. В пучины Посейдона. В Тартар. Куда угодно, лишь бы от этого психа подальше.

– Несознательные элементы, такие, как ты, не смогут помешать мне распространить свое влияние по всему миру. Пролетарии всех стран объединятся и железной рукой сорвут с себя оковы капитализма.

Эк его плющит, болезного. Были бы мы смертными, обоих бы нас отсюда увезли. Меня в Склиф, его – в Кащенко.

– Займемся магом, – сказал он, разворачиваясь с намерением покинуть поле боя и последовать за Германом.

Лежи, дурак, подсказал внутренний голос. Лежи и не рыпайся. Авось пронесет. Видишь, уже почти пронесло.

Я прыгнул Красному на спину.

Никогда не думал, что кремлевские стены такие жесткие. Я чуть не размазался по такой, как герой диснеевского мультфильма. По стене побежали трещины.