Елена Чарышкина - Корабль неудачников

Поднимаясь в капсуле над серыми полями «Крючка», я не смог, к стыду своему, сдержать слёз, я понимал, что, взвалив на свои плечи груз непривычной мне доселе ответственности, стал взрослым, ещё даже не окончив своей первой жизни. Жизнь, она вообще, если её жить, а не проводить в бесцельных играх и развлечениях — вещь изумительно драгоценная, и ценность её совсем не в её продолжительности, а в тех бесконечных долях секунды, когда приходишь к правильному решению, и в которые делаешь единственно правильный выбор. И это и есть счастье!

Не буду здесь воспроизводить немую сцену, которая сменилась вскоре криками радости капитана, причитаниями телесника, хохотом Сажи и обмороком Вьюги, когда я на главной палубе в присутствии всей команды объявил о своём решении переместиться в статус раба. Ахилл, очнувшись от шока, молниеносно ввёл в Память все необходимые реквизиты, вдел кольцо в мою ноздрю и вот я — вольнозапродавшийся! Пенелопа вместе с Аурелией и Сократом кое-как привели рабыню в чувство, и капитан несколько запоздало протрубил общий сбор, на котором быстренько зачитал новое штатное расписание, где я уже был первым навигатором, Сажа — вторым помощником (подальше от пищеблока, так как всем уже поперёк горла стояла её стряпня), а Секретного Агента, свившего в ветвях нашего дерева уютное гнездо из кроличьих шкурок и высиживавшего в нём яйца бродячих утилизаторов, оприходовал как внештатного инструктора по чистоте нравов.

Не думал я, что Вьюга так близко к сердцу воспримет моё перемещение, она, бедняжка, решила, что я совершил сей отчаянный поступок только из-за неразделённой моей к ней любви, но я всей правды, увы, пока что открыть ей не имел права, и сам страдал, видя, как рабыня изводит себя укорами своей чувствительной совести, воспринимая моё перемещение, как трагедию и крах всей моей жизни, и корит за это одну только себя. Но хоть за это-то ей спасибо, всё же это лучше, чем то полное равнодушие, которое демонстрирует Пенелопа к сохнущему по ней первому помощнику!

И вот настал первый день моего нового статуса, когда я делаю последнюю запись в этом моём детском и наивном дневнике, который я погружу сегодня же глубоко в Нашу Память, в доступный только мне и никому более личный портал, с тем, чтобы извлечь его когда-нибудь на склоне моей последней жизни и вспомнить с тоской то время, когда я был юным, полным сил, надежд и заблуждений приматом — гражданином — рабом Эолом!

День начался с ранней побудки и общего построения на главной палубе, являющей собой образец чистоты и порядка и уже сплошь заросшей цветущими чёрными колокольчиками, но всё с тем же старым родным деревом в центре, к стволу которого была прибита табличка с инвентарным номером и видовым названием: «Груша дикорастущая, обыкновенная».

Под бравурные звуки «Победоносного марша связистов» в главные ворота палубы в сопровождении капитана вошло оно: то самое загадочное Автономное тело, ставшее причиной утраты нами раба Арсения — ведущего разума «Коперника» и приведшее ко всем последним потрясениям и перестановкам в экипаже. Данное грозное явление предстало в облике молодой женщины, самой примечательной чертой внешности которой была толстая белокурая коса, перекинутая на грудь и спускающаяся ниже талии, в остальном Автономное полномочное тело Орша ничем не могла привлечь взгляд ценителя женской красоты: слишком высокая, слишком жилистая, слишком широкоплечая, с оставляющим желать лучшего бюстом и чересчур узкими бёдрами, с мускулистыми руками и великоватыми для женщины ступнями длинных сильных ног. Весь её внешний вид говорил о том, что данное тело много времени проводит за изнуряющими физическими тренировками, что и неудивительно, учитывая нагрузки и обязанности, возлагаемые на него занимаемой должностью.

Подойдя скользящей кошачьей походкой к нашей замершей по стойке «смирно» шеренге, Орша оглядела нас хмурым взглядом своих серых глаз, полуприкрытых длинными бесцветными ресницами, после чего сверилась с последней инвентарной ведомостью. Видно было, что полученный результат её горько разочаровал, в связи с чем её узкое лицо ещё больше вытянулось, а плотно сжатые бледные губы превратились в тонкую линию, не добавив красоты и без того суровому облику. Если учесть, что форменный мундир Автономных тел состоит из угольно-чёрного комбинезона с белыми знаками различия на рукавах и груди, то ясно, почему я в этот момент ни с того ни с сего вспомнил старинное, выкопанное из Памяти и малопонятное выражение: «Вот и смерть с косой за нами пришла!».

«Раб класса «В-В»», — пророкотала Орша низким грудным контральто, раскатившимся по всей палубе и распугавшим остатки кроликов.

Я сделал шаг вперёд.

Орша не обратила на меня никакого внимания и продолжала буравить глазами экипаж, тогда капитан, вытянув руки по швам и подобрав живот, во всю силу своего командного баса ещё более громко проревел, что список личного состава тютелька в тютельку соответствует инвентарной ведомости, а замены и перестановки в свободном перемещении допускаются инструкцией, при условии сохранения всех исходных на начало рейса позиций, и тут уж к нему никакое самое разавтономное тело придраться не имеет права.

Выслушав разъяснения капитана, Орша сразу потеряла к нам интерес, резко развернулась и, откинув на спину свою золотую косу, под тяжестью которой осанка этой девицы стала ещё прямее и жёстче, а подбородок упрямо вздёрнулся вверх, широким шагом удалилась с палубы в сторону рубки, толкая перед собой Ахилла. После их ухода мы все, вздохнув с облегчением, сразу же повалились, подобно ползунам, на заботливо взращённые стюардом колокольчики и остались ожидать в этом положении, чем же окончится намечающаяся битва гигантов, надеясь, что наш изворотливый капитан как-нибудь умудрится отвертеться от остальных, вскрытых проверкой нарушений.

Чуть позже, отдышавшись и придя в себя, экипаж разбрёлся по своим участкам, готовясь к продолжению ревизии, но, как стало известно из конфиденциальных источников (от подслушивавшей и подглядывавшей у двери рубки Сажи), на этом вся ревизия и закончилась. Автономное тело, к огромному облегчению похудевшего от страха килограмм на пяток Ахилла, подписало одним махом все ведомости и отчёты, в которых указало, что никаких серьёзных нарушений на панцире не выявлено, рейс проходит по утверждённому плану и до своего планового окончания не нуждается в дополнительном контроле.

Уф!

Смысл произошедшего остался навсегда скрытым от всего экипажа — кроме меня, разумеется. Я убедился, что прав был Арсений, утверждавший, что именно для его розыска послано на судно Автономное тело. Насколько же серьёзно дело, которому бывший раб посвятил свои жизни, если им заинтересовались независимые и для гарантии полной беспристрастности выведенные за границу Системы органы, призванные охранять и укреплять безопасность этой самой Системы?