Крэг Гарднер - Плохой день для Али-Бабы

Али-Баба нахмурился. Был ли это вопрос? Насчет того, где Касим? Или насчет жены Касима? Или это имело какое-то отношение к брызганью кровью без спроса? Этот удар по голове, похоже, лишил его способности ясно мыслить.

— Что же нам делать? — Великан выразительно взглянул на двоих с мечами наготове. — Раз уж ты так легко проливаешь кровь, может, помочь тебе пролить ее побольше?

Тут третий разряженный мужчина нервно приблизился к Беспалому и что-то прошептал тому на ухо. Предводитель в белых одеждах нахмурился, вновь уставившись на Али-Бабу.

— Оказывается, я надел последнюю смену одежды. — Он печально покачал головой. — Тяжелый выдался денек, верно? Ладно, о скромный брат Касима. Живи, пока я не закончу стирку. И тогда тебе придется ответить сполна на все мои вопросы, так или иначе!

Вопросы? Али-Баба не слышал пока ни одного вопроса. Он решил, однако, что в данный момент не стоит обращать внимания на подобное обстоятельство. Он действительно не мог достойно вести дискуссию на какую бы то ни было тему, когда за темой этой стоит пара людей с мечами. Наверное, решил Али-Баба, перед уходом этим людям придется объяснить ему, какая информация им от него нужна. Но Беспалый убрался из ничтожного дома Али-Бабы без всяких дополнительных инструкций, и его разряженные, но безмолвные стражи последовали за ним.

Али-Баба закрыл глаза и застонал. Этот день начался еще менее приятным образом, чем два предыдущих.

— Могу ли я что-нибудь сделать для моего хозяина?

Он открыл глаза и увидел милое и озабоченное личико глядящей на него Марджаны. Но даже это юное и хорошенькое лицо не в силах было поднять настроение человеку столь подавленному, как он.

Али-Баба попытался как можно понятнее объяснить, в чем его беда:

— Мне надо спрятаться от главаря шайки свирепых разбойников, который, несомненно, намерен причинить мне вред. Однако, как ты, разумеется, видишь, у меня нет больше ворот, чтобы укрыться за ними! — Воистину он чувствовал себя столь же несчастным, какой на словах часто бывала его жена.

Даже после столь удручающих слов Марджана не перестала улыбаться.

— Ах, мой добрый хозяин, ты не подумал о том, что способов спрятаться на свете много? И более того, что способов сделать ворота тоже великое множество?

Но мысли Али-Бабы были еще затуманены после недавнего знакомства с четырехпалой рукой.

— Боюсь, я не улавливаю смысла твоих слов.

— Тогда я покажу, — объявила продолжающая улыбаться Марджана. — Ты просто сделаешь новые ворота из этих кусков дерева, валяющихся по всему двору.

Значит, он должен сделать новые ворота? Уж эту-то мысль Марджаны он способен был уразуметь. Если в чем в его хозяйстве и не было недостатка, так это в дереве. То, что этого материала всегда было в избытке, являлось, по правде говоря, главным плюсом ремесла дровосека. Али-Баба потер свое все еще горящее лицо. По существу, этот самый его избыток был, возможно, вообще единственным плюсом его ремесла. Али-Баба оттолкнулся от стены и начал изучать обломки, валяющиеся у него под ногами.

— Отлично, — похвалила Марджана. — Пока ты, господин, делаешь новые ворота, я найду себе занятие неподалеку от места, где были старые. Если мимо пойдет кто-нибудь, с кем ты не желаешь беседовать, я изо всех сил постараюсь сбить его с толку и не впустить сюда. — Тут она подобающим образом поклонилась. — Какая честь — служить столь мудрому хозяину.

Она занялась своими делами, а Али-Баба решил, что ему следует заняться своими. Его, несомненно, радовало, что Марджана, что бы ни случилось, всегда соглашалась с любыми его распоряжениями, даже с теми, насчет которых лесоруб был не вполне уверен, отдавал ли он их вообще.

Итак, Али-Баба прошел по двору и по дому, собирая толстые ветки и бревна, из которых можно было бы соорудить некое подобие ворот. Потом он перетащил всю эту груду в свой рабочий закуток, оборудованный за кухней, чтобы иметь возможность трудиться в месте настолько уединенном, насколько позволяли его жалкие владения. И, занимаясь всем этим, он чувствовал, как на душе у него становится легче, ибо работа с деревом была для него одновременно профессией и величайшей радостью, и он страстно желал бы провести остаток своих дней, общаясь с деревьями и кустами, а не с разбойничьими атаманами и содержателями публичных домов.

Но подобное желание было для дровосека столь же неосуществимо, как день без забот, ибо вскоре в его сосредоточенные на работе мысли ворвался голосок Марджаны.

— Ах, прошу меня извинить, — говорила его служанка самым приятным и вежливым голосом, — но вам сюда нельзя.

— Ты хочешь сказать, что здесь проход запрещен? — отозвался другой, куда более грубый голос, и от звука этого голоса сердце дровосека чуть не остановилось. Без сомнения, он принадлежал главарю разбойников! Более того, этот злодей намеревался войти в крохотный дворик дровосека, и путь ему преграждала одна лишь юная девушка.

Но в голосе Марджаны не было и намека на страх. Напротив, она расхохоталась, словно Разбойник Номер Один сказал что-то очень остроумное.

— О мудрый господин, ты, конечно, смеешься над молодой необразованной служанкой. Ты не можешь пройти здесь, потому что если ты сделаешь еще хотя бы один шаг, то войдешь прямо в ворота моего дома.

— Ворота? — удивленно переспросил Разбойник Номер Один. — Не вижу никаких ворот!

Смех Марджаны зазвенел подобно колокольчику.

— Разумеется, ты не видишь ворот! Их совсем недавно сняли для починки. Но, несомненно, перед тобой ворота. — Али-Баба услышал постукивание пальцев по дереву. — Ты, конечно, видишь эту часть изгороди?

Главарь бандитов хмыкнул в знак согласия.

— И эту тоже? — снова постучала по дереву Марджана.

Главарь опять хмыкнул.

— Так это забор по обе стороны от ворот. Ведь правда, чтобы в этих изгородях был смысл, между ними должны быть ворота, даже если ты этих ворот не видишь!

— Что? — воскликнул главный разбойник недоверчиво. — Дорогое дитя, это же вздор! Не будь я добрым старым человеком, вышедшим прогуляться после обеда, а окажись, к примеру, главарем самой жестокой шайки разбойников, когда-либо существовавшей на свете, я мог бы не слушать твои слова и прямиком пройти внутрь.

Но Марджана вовсе не испугалась этой завуалированной угрозы.

— Прежде чем говорить о таком поступке, которого вы, как добрый старый человек, никогда не совершите, позвольте мне задать вам вопрос. Что важнее: простой кусок дерева или традиция?

— Ну, — ответил тот, — для старого человека, коим я, безусловно, являюсь, традиция, конечно, важнее.

— Тогда погодите минутку и послушайте, что я вам скажу, — продолжала Марджана. — И когда я впервые попала сюда совсем маленьким ребенком, и еще за два десятка лет до того ворота стояли на этом самом месте. Что вы скажете насчет этих двух и двух десятков лет?