Ольга Кноблох - Белоснежка и семь апостолов

Артем дослушал, мрачнея, дождался, пока Диего щелкнет кнопкой, и пристально посмотрел на меня:

— И сколько там было? Этих «припасов»?

— Восемьсот пятьдесят тысяч. Мой расчет и повышенная пенсия за вредную работу. Надеюсь, ты не собираешься затребовать их назад?

Тут вклинился Макс:

— Э-э, погодите! Какие восемьсот пятьдесят…

— Дэн кинул Тиграныча на восемьсот пятьдесят тонн, — объяснил Артем. — Не рублей, естественно. Это, насколько я понимаю, не особо и сложно было, бухгалтерия-то на нем висела. Да уж… Запись была сделана, по-видимому, после вашей последней встречи. Если бы я все прослушал вовремя…

— Так Дэна убрал Семен Тигранович?! — Вопрос Макса был адресован мне, но ответил Артем:

— Понятно почему. Наша дружба мешала ему вести дела. Думаю, он прикинул, кого из нас иметь под рукой выгоднее — сметливого счетовода или ручного алхимика, — и выбрал меня. Дэн был посредником, он мешал… — Артем загородил лицо перчатками. — Чер-р-рт! Если бы я знал раньше… Возможно, удалось бы избежать хотя бы этой бойни на Жабьем Дворе…

— Нет, Артем, не удалось бы, — сказал я. — То, что произошло с Лауреатом, было правильно. И неизбежно.

— Наверное. — Артем невесело улыбнулся. — А все-таки как ты меня нашел?

— Не я нашел. Маринка нашла. Она у меня как раз ночевала, а я смотрел твой бой с Хуком. Я бы тебя никогда не узнал. И не потому, что ты сильно изменился. Изменился, конечно, но не настолько. Просто я не мог представить тебя в этой новой роли. А она смогла — дети во многом умнее нас. Она показала на тебя и сказала, что помнит, как ты к нам приходил. Я, старый тупица, подумал, она фантазирует… Хотя лучше бы так и было. Сапа Инка был великим боксером…

— Э! Я че-та не вкурил, — Макс аж подскочил, — почему «был»?!

Я повернулся к нему, заводясь:

— Потому что когда я понял, что это Горинец, тогда же и сообразил, что он нашел новое применение своим… скажем, природным талантам . А ведь собирался же завязать, а? Или нет? — накинулся я на Артема. — Я понимаю, что профессиональный спорт гораздо более верный способ сшибить деньгу и сорвать овации, чем самодеятельный цирк и нелегальные операции с драгметаллами, — Я чувствовал, что злюсь уже по-настоящему, но не мог остановиться. — Но я с этого тоже поимею свой профит! Я поставил на тебя сто тысяч, Энрико Эрнанович Горинча! А ты никогда не проигрываешь. Ты не проигрываешь, потому что жульничаешь!

В этот момент я увидел, что Макс и Диего сгибаются от хохота, а Горинец так просто катается по массажному столу и колотит себя по ляжкам перчатками.

— Ан… Андрей! — выдавил он между приступами хохота. — Ты что… правда думаешь, что я… что я?..

— А разве нет? Погоди-ка… Ты что, — я не мог поверить, — стер себя? Шутишь.

— Нет, Андрей. — Он подавил хохот, отдышался. — Ты был прав, когда говорил, что дар только усложняет жизнь, и нет в этом ни счастья, ни пользы, ни… ничего хорошего, в общем. Раньше я, как и ты, думал, что мое чувство противника и успехи в боксе обусловлены исключительно магией. Все оказалось проще. У меня есть один взаправдашний талант. Я был весьма средним журналистом, посредственным деятелем шоу-бизнеса и не очень удачливым революционером. Я рад, что наконец хоть в чем-то оказался действительно хорош.

— Он иметь талант, — сказал вдруг Диего и строго посмотрел на меня. — Но если он еще раз так смеяться перед бой, то потом быть плохой дыхание.

Мне стало стыдно. За свою вспышку. За то, что я не смог сам разобраться. Чтоб скрыть смущение, я посмотрел на часы — до боя оставалось меньше десяти минут.

— А остальные где? — спросил я.

— Живы-здоровы и абсолютно немагичны. Все, кроме Димки. Он оказался единственным, чей дар по-настоящему нужен и востребован. Кстати, парень сейчас проходит интернатуру в Бурденке. Вполне возможно, что скоро госпиталь переименуют в его честь, его уже сейчас кличут в кулуарах новым Склифосовским. Сынишка у него, Толик, уже слово «трансплантация» произносит без запинки. Остальных я стер. И вообще стер всех, до кого смог добраться. Твои девчонки, Инга, Макс… Потом проехал по деревням, где мы выступали. Потом смотался в Зарайск, но это отдельная история…

— Наслышан, — кивнул я.

— Потом… в общем, там еще много было потом . Кончилось все тем, что я купил себе за последнее наколдованное золото перуанское гражданство и нашел Диего. Занимался только чтоб жиром не заплыть… А получилось вот… — Он почти виновато развел руками. — А циркачи наши… кто где. Венди сейчас должна быть здесь, в Вегасе. Может, и придет глянуть на меня. Мы уже год как снова разговариваем, — похвастался он. — Она пару лет гастролировала с Саркисовыми, а потом они с Артуром разбежались…

— По взаимному согласию, — веско вставил Макс.

— В общем, теперь она ассистентка Орландо Ривьеры.

Я не поверил своим ушам:

— Что, того самого ?

— Именно того самого. Нового, блин, Гудини. Вот кто жулик-то! Мы пообщались как-то… исключительный сноб и вообще козел, по-моему, редкостный.

— Так на афишах Ривьеры — это она с ним в обнимку?! — опешил я. Никак не укладывалось в голове, что сияющая златокудрая красотка на всех этих рекламных щитах — бывшая Белоснежка.

— Ее как и прежде тянет к моральным уродам, — констатировал Артем. — У них здесь выступления с завтрашнего дня… Влад, кстати, тоже по заграницам разъезжает. Учится хорошо. Стал сам писать музыку. Говорят, приличную. Прислал мне пару дисков, но я еще не слушал, — добавил он доверительно. — Чжао преподает русский китайцам. Получил гражданство, женился на своей Алисе. Счастлив. У каждого из ребят есть свой счет, который я время от времени пополняю — в недрах страны инков снова много золота. — Он опять сделал виноватый жест, — И почему-то находят его на земле, которая принадлежит мне. Мы много его там закопали… Так что ты был не так уж и не прав — я действительно жулик.

— Но ты же не мог стереть вообще всех!

— Не мог, но я и не стремился. Макс был сенсором, он отсекал самых опасных: инициаторов, пирокинетиков, деструкторов… Наверняка какая-нибудь баба Геля из Пырловки лет через пятьдесят будет сражать внуков тем, что двигает предметы взглядом. Потом бабу Гелю снимут в очередной версии «Очевидного и невероятного», а народ в очередной же раз посмеется над шарлатанами-телевизионщиками. Dixi. А если кто и остался… мне уже неважно. Я уже пытался сделать счастье для всех. Ничего хорошего, сам знаешь, из этого не вышло. А вот стоило начать ставить цели помельче — и добился кое-чего, и не только для себя… Все, Андрей. Мне пора на ринг.

— Ни пуха. Как думаешь, сыграет моя ставка?

— Не знаю, — он лукаво подмигнул мне, — это Лас-Вегас, здесь кому угодно может повезти.