Ольга Кноблох - Белоснежка и семь апостолов

«Я с тобой, мы ветра — двери пропасти. Я с тобой, нас не спасти. Стой, прости. Я с тобой, после нежной жестокости. Я с тобой…» — доносилось из приемника.

— А я без никого, — ответил я «Пятнице» [7] « Пятница » (5'NIZZA) — украинский акустический рэгги-ска-фанки-много-еще-чего дуэт, завоевавший в начале двухтысячных огромную популярность хитами «Солдат» и «Ямайка». Начинали с двух голосов и гитары, прославились парадоксальными трудновоспроизводимыми текстами. Распались. .

И стало как-то невыносимо тоскливо, захотелось сделать какую-нибудь глупость, хотя бы напиться. Напиться по-настоящему, не для снятия стресса, а так, от души, чтоб орать заплетающимся языком песни под гитару, «полировать» водку пивом, а пиво — коньяком. И чтоб было похмелье. Нормальное, без преобразования продуктов распада спирта в глюкозу и витамин С, но с головной болью, непреодолимой ленью, тошнотой и чувством вины, неизменно одолевавшим меня наутро после возлияний. Впрочем, с чувством вины у тебя, Артем Германович, и так полный порядок. И похмелье ты себе можешь наколдовать без всякого пития. Только тебе оно надо? И без того проблем хватает.

У подъезда дежурил ставший уже почти родным черный «инфинити» Макса. Хозяин машины сидел на капоте в одних шортах — над городом висела вечерняя августовская духота — и курил. Когда я подошел, он лениво глянул на меня и, угадав мой вопрос — ей-богу, скоро начну думать, что он телепат не хуже Влада, — сообщил:

— Дэн к тебе поднялся. — Он помусолил бычок и уточнил: — Поссать.

— Ну, без этой информации я, предположим, мог бы и обойтись. — Я улыбнулся. — Сигаретой не угостишь?

— Бери, — Макс лениво кивнул, сверкнув золотой цепью, на лежавшую тут же на капоте пачку.

— Спасибо. Слушай, Максим, а пошли ко мне, я пивка холодного надыбаю, посидишь, остынешь. А то надоело, поди, торчать тут, пыль глотать? — Двор здесь был и вправду очень пыльный и без малейших признаков растительности. И тут совершенно неожиданно для себя я увидел Макса растерянным. Он быстро-быстро заморгал, отчего его и без того крохотные глазки буквально спрятались в глубь черепа:

— Я… Это… Артем, я… Спасибо, но я не могу.

— За рулем?

— Да это ладно. У меня, — он опять смутился, — тренировка.

— Бокс? — спросил я, не сомневаясь в утвердительном ответе.

— Не-э… — Он аж пошел красными пятнами, а потом выдавил, — Спортивные танцы.

Подошла моя очередь удивляться:

— Э-э-э-э… Ну ты даешь!

— Вот и пацаны смеются. А я еще в фазане кэмээса выполнил. Говорили, у меня талант. Тока, сам видишь, рожей я для танцев не вышел, потому и бросил после армейки. А щас вот с личным инструктором занимаюсь, три раза в неделю, по вечерам, чтоб форму не терять. — Он демонстративно напряг мышцы. — Ладно, погнал я, вон Часовой уже приехал. Держи краба.

Во двор, подревывая прямоточным глушителем, зарулил синий «Аккорд». Я пожал руку Максу, кивнул выглянувшему из машины Часовому и пошел к себе. На девятый. Пешком. Чтоб, как Макс сказал, форму не терять. Когда я поднялся, Дэна уже не было — видимо, спустился на лифте.

Бабулькина квартира, которую подыскал мне Дэн, больше всего напоминала вагон. Длинная и узкая, выходящая окнами на обе стороны дома. Одна небольшая комната, крохотная кухня, санузел с тесной душевой кабинкой вместо ванны. Впрочем, я особо не горевал по этому поводу. Всю сознательную жизнь я провел по общагам, съемным комнаткам и домикам-на-колесах. Зато почти все необходимое у меня было: музыкальный центр, ноутбук, книги, «упакованный» по полной программе бар, микроволновка, две гигантские пепельницы, запас сигарет и потрясающая вытяжка. Спал я на надувном матрасе среди книг. Для полного счастья не хватало кондиционера (уж больно душный выдался август), Интернета (Дэн самолично отрезал в целях конспирации) и спасения от вынужденного безделья. Сейчас, когда труппа разъехалась, а Чжао исчез где-то в дебрях империи Семена Тиграновича, я особо остро ощутил тоску и скуку.

Прошла уже неделя (а может, и больше, я как-то утратил чувство времени), как я проводил Артура. Мне срочно требовалось какое-то занятие. Работать по журналистскому профилю Дэн запретил, так что… Так что дело, как говорится, было вечером, делать было нечего. Оставалось медленно превращаться в овощ. Из единственного сомневавшегося в полезности нашего цирка я превратился в единственного, кому он был действительно необходим, — остальные устроились более-менее удачно. Влад играет на своей виолончели, радуя родителей, педагогов и себя. Димка работает в частной клинике. Артурчик укатил с родителями на гастроли в Европу. Даже Венди нашла себе мирное занятие — фасует ириски на кондитерской фабрике.

Наконец, моя молчаливая, но выстраданная и искренняя молитва была услышана.

Я как обычно валялся в постели, уговаривая себя подняться. Чутье подсказывало, что уже хорошо за полдень. Надо было вставать. Кончив себя жалеть, я открыл глаза и привычно глянул на левое запястье — часов не было. Я встал и осмотрел квартиру. Смятая постель на матрасе, разбросанные повсюду книги… Жалкое зрелище. Выглянув в коридор, я обнаружил на призеркальной тумбочке мобильник. Ну, хоть что-то. Так который час? Телефон оказался разряжен. Из зеркала на меня глянул угрюмый тип — небритый, с неопрятной прической (где ты, привычный с армейских времен ежик?), мешками под красными глазами и наметившимся животиком. Дополняли картину серые застиранные трусы-«боксеры» и прилипшая к губе красная шкурка от арахиса.

Пиликнул звонок. Я глянул в глазок — на площадке стоял Дэн. Я заметался, пытаясь найти шорты, но тут из-за хлипенькой «пенсионерской» двери раздался веселый бас:

— Горинец, у тебя чего, баба там? Так и скажи, я попозже зайду. — И чуть тише: — Хотя откуда у тебя баба…

Я открыл. Дэн, подчеркнуто элегантный, в белой рубахе навыпуск и белых же брюках, подарил мне презрительный взгляд, протолкнулся в крохотную прихожую и скомандовал:

— Закрывай дверь.

Я послушно закрыл.

— Ну ты и жлоб, Артемка. К тебе друг пришел, а ты его на площадке держишь, пройти не предлагаешь, да еще и выглядишь, как… как мой сосед-алкоголик. Да и воняет от тебя почти так же. Быстро в душ, а я пока пожрать организую.

— Я не голодный..

— Я голодный. Бегом мыться.

— А времени сколько? — спросил я невпопад.

— Полтретьего дня. Только встал, что ли?

— Ага…

И я поплелся в душ.

Через полчаса сытый и почти довольный Дэн сидел на кухне и делал три вещи одновременно: пил кофе, ковырял в носу и курил. При этом он умудрялся еще и разговаривать. Я мыл посуду и слушал.

— Значит, так, Артем. Я виноват — признаю, совершенно не подумал, что ты от безделья на стену полезешь или пить начнешь как сволочь, благо тебе, кхм… организм позволяет кирять без особого ущерба для здоровья. Кстати, именно этим ты, похоже, и занимаешься. — Дэн кивнул на три бутылки из-под красного «Джонни Уокера», пристроившиеся на углу раковины. — Хоть бы что-нибудь поприличнее выбрал.