Ольга Кноблох - Белоснежка и семь апостолов

Часовенка была красивая. Маленькая, старая, в осыпавшейся розовой штукатурке. Потертая, но красивая. И благостная какая-то. Настоящая. Я представил, как приятно войти в прохладный сухой полумрак, пропитанный запахом ладана. Поглядеть на себя со стороны и задать давно уже вертящийся на языке вопрос: «Зачем я?» Я не был в церкви со времени своей инициации. Уже почти пять лет. И каждый раз обещал себе — вот в следующем году всенепременно… И каждый раз, давая себе обещание, понимал, что сам себя обманываю. В этот раз войти я тоже не решился.

Интересно — став магом, начинаешь по-новому воспринимать свои предчувствия. Все обретает смысл. Тревога перестает быть просто тревогой, а превращается в отчетливое чувство опасности. Нежелание делать что-либо рассматривается как защитная реакция организма. Неприязнь к человеку автоматически заставляет ждать от него зла. Оно, в общем, и у обычных людей так же, только у нас все гораздо сильнее и четче. И с церковью то же самое. С одной стороны, хочется туда — сил нет. А с другой — такой ужас охватывает при приближении, что просто караул. Куда это годится? Все-таки, видать, способности эти сверхчеловеческие — от лукавого. А может, наоборот: человек дозрел наконец до того момента, когда стал полностью «по образу и подобию»? Откуда тогда этот страх перед домом Господним? Загадка, которую нам, видимо, не решить никогда. Кто-то сказал: самая большая загадка для человека — это он сам. И верно же сказано, чертовски верно, прости господи. Чем ближе мы подползали к разгадке тайны нашего бытия, тем более сложные и изощренные препятствия ставила на нашем пути матушка-природа. Вот, пожалуйста, очередное. Откуда во мне взяться этой способности превращать железо в золото, или в платину, или в уран, не дай бог? Наука тысячи лет билась над проблемой превращения вещества, доигралась до ядерной бомбы, а я это делаю и даже усталости не ощущаю. Самые смелые из фантастов не могли предположить, что магия — это так просто. Никаких тебе пассов и заклинаний, никаких волшебных палочек и мудрых книжек. Подумал — получил. Откуда это во мне? Физически никаких изменений. Две руки, две ноги, почки тоже две. Голова такая же, как и раньше — постоянно всякими несуразными мыслями забита. Что добавилось? Добавилась способность изменять вещество…

Кстати, об изменениях. Чем там у нас купол часовенки покрыт? Ага, железо оцинкованное. Пускай-ка золото будет.

А конспирация? А что конспирация? Гори она огнем. Пусть думают, что чудо Господне. Глядишь, до завтра и не заметит никто. А завтра, надеюсь, нас здесь уже не будет.

Про то, что каждый из магов сможет свой дар совершенствовать и учиться у других — это Димка правильно сказал. Мало того что сможет — должен. Без этого никак. Грош цена твоему дару, если ты ничему не учишься у товарищей. Хотя бы на уровне «средней школы». Я, к примеру, кое-что переняла у Отто. Правда, он пытался открыть у меня что-то вроде третьего глаза, а вышло, что я стала видеть некоторыми участками кожи. Отто, помнится, долго смеялся. У меня «зрячий» лоб и тыльная сторона правой ладони. И с закрытыми глазами я воспринимаю мир вполне четко. Не в цветах, правда, а… как бы получше выразиться… в степени плотности, что ли. Все становится слоистым, и я запросто могу определить, бетонная стена передо мной или живой человек. Или так: стена, а за ней — человек. У Отто все по-другому. Он видит только живые объекты: людей, животных, растения и даже крупные скопления микроорганизмов. Но если он окажется в безлюдном и стерильном помещении, он будет по-настоящему слеп.

Немного, как и все мы, я умею манипулировать предметами без участия рук. К сожалению, пока ничего тяжелее бутылки с шампанским поднять не получается. И остановить летящую пулю я наверняка тоже не смогу.

Странно, правда, что, кроме меня, никто из магов, которых я знаю, не может пробуждать . Мне нетрудно — чуть сложнее, чем заставить кошек водить хоровод. Надо только подловить момент, когда человек максимально откроется; и тогда — мгновенный импульс, толчок, невидимая глазу вспышка — и все. Что-то лопается, как старая шкура. Она тебе еще впору и будет впору еще какое-то время, но рано или поздно обновленное тело все равно из нее выберется. Когда — вопрос времени. Но это неизбежно. И механизм этой неизбежности могу запустить только я.

Многие вылезают из старой шкуры сами. Как я, как Отто, как Артем, как Чжао и многие до нас. Сначала, давным-давно, таких были единицы. Они остались в сказках и преданиях. Сейчас стали среди магов появляться такие, как я. Катализаторы. То есть это Отто уверен, что нас много, хотя пока я не знаю ни одного инициатора, кроме меня…

Наверное, мы тоже часть Плана. Божественного? Бесовского? Кто знает… Я боюсь думать об этом. Это слишком большие мысли для моей маленькой головы. Я только верю, что мое предназначение (единственное и неизбежное) — пробуждать. Исполнять волю той высшей сущности, что создала меня такой, какая я есть. Нас не учили быть магами.

Не было никакого Хогвартса. Нам никто не дал руководства, и, по сути, мы не знаем, все ли делаем правильно; как средневековые алхимики, что искали свой Абсолют и походя совершали открытие за открытием. Мы — эмпирики. Первопроходцы. Пионеры. Методом тыка мы отыскиваем закономерности, а кто-то после нас этими закономерностями воспользуется и продвинется дальше.

Это страшно — быть первым.

М-да, если Влад подкараулит меня за этими мыслями, снова будет язвить: «Венди включила пафос». Ничего. Вот научусь сканить чужие головы, тогда держись, телепат прыщавый… И не только у тебя, Владик, в голове пошарюсь, я и в Артемовы извилины влезу, чтобы хоть раз в жизни понять, что этим человеком движет. С остальными понятно, но Артем… Даже не знаю. Он вроде бы с нами: устраивает выступления, обеспечивает нам честные деньги, иногда даже снисходит до приятельской беседы — но в остальном… Словом, «страшно далеки они от народа», Артемы эти. Не верит он в новый порядок, не верит в нашу миссию, чую, что не верит, а все равно с нами. Странный.

И в мысли Отто загляну тоже. Хотя и знаю, что он всегда зашторен, даже когда говорит от сердца — а я чувствую, когда он так говорит, — и что-то прячет он глубоко внутри; знать бы что… Печально.

Елки-палки, а ведь я пьяна. Шампанское, коньяк этот трансмутированный… Эх, могла бы, попросила бы Артема враз превратить весь алкоголь у меня в крови в воду. Впрочем, нет. Сейчас рано. А вот завтра попрошу очистить меня от продуктов распада спирта. Вот унижусь и попрошу.

— Давайте уже о чем-нибудь другом поговорим, а? — пробормотала я, сжалившись над Артурчиковой подружкой. Маша вздрогнула. Тут до меня дошло, что вечеринка уже давно идет своим чередом, и только мы с Машей сидим и молчим, уставившись на блюдо с яблоками. Димка подстроил свою гитару, а Влад расчехлил свою — и душевно зазвучали в дымном нашем вагончике первые аккорды Nothing Else Matters. Затянул Влад, тотчас подхватил Димка, потом и мы с Артурчиком пристроились (он — пониже, я — повыше), и даже Чжао, трогательно прикрыв глаза, замяукал в своем углу.