Ольга Кноблох - Белоснежка и семь апостолов

— Эврика, православные, — сказал я, выкидывая за борт комок туалетной бумаги. — Дайте, что ли, телефон.

Леня вскинул на меня заплывшие жиром глазки.

— Не делай этого, — тихо произнес Влад.

— У нас осталось пятьдесят минут. Есть другие предложения?

Влад понурился.

— Тебе, кстати, как и Димке, идти на встречу не обязательно. Вам бы по-хорошему вообще вернуться по домам. Вместо вас пойдут другие.

— День сегодня полон сюрпризов, — проговорил я в трубку после того, как звонивший представился.

— Венди все еще нужна тебе? — в лоб спросил Горинец.

— Ты знаешь.

— Тогда у меня есть для тебя и твоей гвардии работа.

— Где Белоснежка?

— У Семена Тиграновича. Знаешь такого?

— Это который Лауреат? Знаю. Ох, Артем, и угораздило тебя…

— За это тебе отдельное спасибо, мразь конторская. С тобой я после посчитаюсь, можешь не сомневаться.

— Почему ж тогда ты мне звонишь?

— Потому что Лауреат ее убьет, а ты — нет. И у тебя есть оружие. Все просто.

— Да уж. Между двух зол…

— К делу. У меня с ним встреча на Жабьем Дворе. Сейчас же выезжай туда. Мне нужен ты и твой помощник-деструктор. Который Марат. Остальные — по твоему усмотрению.

— Откуда мне знать, что это не ловушка?

— Встретимся — заглянешь мне в череп. Убедишься сам.

— А если ты повторишь свой трюк с наркозом?

— Повторю при случае. Но не сейчас. Сейчас ты мне в строю нужен.

— Мне будет достаточно твоего честного слова. — Я говорил серьезно.

— Честное слово, — произнес он, как мне показалось, через силу. — Когда вытащим Венди, устроим дуэль. Кто кого перетрючит.

— Заметано. Сколько у нас времени?

Я тут же мысленно одернул себя за это «мы». Незачем было так легко соглашаться.

— Сорок восемь минут, — ответил Горинец без заминки.

— Я не успею собрать людей.

— Это твои проблемы. Если тебе нужна Венди — успеешь. Придумай что-нибудь. Ты нас подставил, ты и вытаскивай.

— Тяни время.

— Попробую. Да, вот еще что. Надень что-нибудь с капюшоном. Я перезвоню.

Он отключился.

Вот как дело обернулось.

Сначала я вызвонил Замалтдинова (парень разве что не запел от счастья, узнав, что его не погонят из отдела и спустят на тормозах причинение тяжких телесных напарнику) и лишь потом стал просеивать в уме информацию, которой только что поделился Горинец. Главным был один простой факт: Белоснежка жива — камень с плеч. Мы знаем, где она и у кого. То, что ее захватил Лауреат, вот это был непредвиденный и лихой поворот сюжета. Прямо по Чехову: пальнуло ружье, которое все висело и висело на заднем плане вот уже три сезона. Судя по неласковой речи Артема, подтолкнул Лауреата к действию именно я. Упс, как говорят в таких случаях герои дешевых комедий.

Я не стал никого собирать.

Я никому не доложился.

Не оставил никому никаких сообщений.

Из одежды с капюшоном нашлось только два целлофановых дождевика.

Машину взял свою — не к чему светить служебные номера.

Выводя из гаража старую «Волгу», поймал себя на приятной (и это было необъяснимо) мысли: мы с Артемом играем за одну команду. Это было как тогда, в молодости, когда я только-только пришел работать к Семенову. Грело душу радостное мальчишеское ощущение, что ты делаешь какое-то важное дело с напарником. Воодушевляло само сознание партнерства. А еще — какая-то часть меня, какая-то мелкая и давно бездействующая доля мозга, ответственная за наивность и тягу к романтике, излучала счастливое возбуждение от предвкушения авантюры. Будто все это было не в реальности, а где-то в стороне от нее, в кривом зеркале, где отражения ярче и красивее тех, кто в них смотрится. Где отважные и бескомпромиссные люди идут на смерть ради друга, не раздумывая ни секунды, где ценность этой самой дружбы примиряет кровных врагов, где вызывают на дуэль, а не стреляют в спину. Где без колебаний срываешься ночью на зов о спасении юной девы (прости меня, Надька)… Где честное слово что-то значит… Черной завистью я завидовал сейчас Белоснежке и Чревовещателю.

Думай о цели, приказал я себе.

Цель — Белоснежка, все остальное потом, по мере поступления.

Не будет дуэли, брат Горинец.

Не праздновать тебе мести за друга.

И мне не радоваться…

Прыгнул в машину Замалтдинов, лицо серьезное, напряженное. Из всех сил старался не цвести и не блистать белозубой улыбкой. У него тоже был повод для маленького счастья. Нужен! Позвали! Оценили!.. Простили!!!

Радость его поубавилась, когда я сообщил, что мы едем черт-те куда участвовать в несанкционированной операции с возможным летальным исходом. Так что орденов и повышения не дадут, не облизывайся.

Замалтдинов пожал плечами и махнул рукой.

Без минуты пять позвонил Артем. Он какими-то правдами и неправдами выиграл полчаса.

Ему известно, что всего на месте нас ждут тринадцать человек, вооружены все, с ними заложница. Заложница, подчеркнул он, не знает, что она заложница. С ней кто-то из знакомых, ей сказали, что ночной переезд и ожидание в странном и неуютном месте — часть плана, что друзья скоро придут и тогда все будет в порядке. Беспроигрышный ход. Эти ребята даже не представляют, насколько им повезло, что девушка уверена в благополучном исходе встречи. Иначе… вспомнились разгромленная машина и Медведев с покалеченной ногой.

Ее охраняют двое, еще пятеро — личная свита Лауреата. Один дежурит на въезде, четверо сидят в засаде.

От нас требуется надвинуть капюшоны до самого подбородка и помалкивать. Мы должны сойти за Суфлера и Клоуна (это был еще один сюрприз; я не знал, что они в городе). Продюсер с Лицедеем пойдут вперед, вступят в переговоры, попробуют уломать их отдать Белоснежку подобру-поздорову. Собственно, мое дело — нейтрализовать как можно большее количество бандитов до того момента, когда начнется пальба. Если дойдет до пальбы — спускать с цепи Замалтдинова. Пускай напьется кровушки.

Белоснежку беречь, прикрывать всеми способами.

— Ей досталось вчера, — хмуро сказал Артем. — Хватит с нее свинца.

Чертова Поддубная, в который раз вспылил я. Появись только на работе, чертова снайперша, и поймешь, что вчерашний гнев начальника — это была нежная серенада, а фуга и реквием впереди…

Мы подобрали его и Лицедея на пустынной дороге, километра за полтора до места.

Объекты первый и пятый молча забрались на заднее сиденье. Замалтдинов заерзал. Занервничал и Лицедей. Стрелял глазами то в Артема, то в меня и Марата. Наконец решился: шумно вздохнул и сказал без акцента:

— Здравствуйте. Меня зовут Чжао Бай.

— Кузнецов, — ответил я машинально. — Андрей Гаврилович. А это мой коллега Марат Эльдарович Замалтдинов.

Марат кивнул. Лицедей тоже. А Горинец хмыкнул: