Лариса Малмыгина - Неприкаянная душа

Мадим опустил глаза:

— Меня не будет несколько суток, Алиса. Помни о нашем разговоре: за оградой сада скрывается опасность.

— Нет ничего и никого опаснее тебя, — грозно сдвинув брови, проворчала я.

— До встречи! — вздохнул он.

Возмущенная бесцеремонным вторжением чужого мужчины в святая святых — женскую опочивальню, я резко отвернулась от упрямого воздыхателя, отлично осознавая, что мне отчаянно хочется броситься ему на грудь.

Нечто завораживающее едва коснулось моего затылка, легкий ветерок неспешно прошелся по комнате, сделал круг над разобранной постелью и унесся в неведомые дали.

Апполинарий был в своем репертуаре. Он великолепно изображал мирового судью вкупе с министром всяческих дел. Надменно поклонившись, несостоявшийся советский чиновник наполеоновским жестом показал мне на заставленный снедью стол, а затем с видом оскорбленного самолюбия поставил передо мной золотую тарелку с черепаховым супом.

— Почему ты не любишь меня, Поль? — спросила я, осторожно пробуя изысканную похлебку.

— Отчего не люблю? — переспросил он и спрятал под тяжестью набухших век быстрые бегающие глазки.

— Это чувствуется, — внутренне содрогаясь от вынужденного общения с непонятным лакеем, ласково пропела я.

— Вы не правы, мадам, — умело увернулся от ответа высокомерный слуга.

— Хотелось бы верить, — покачала головой я.

— Верьте, — равнодушно протянул нахал в старомодной красной ливрее.

Наскоро пообедав, я вышла в сад и там прогуляла до самого ужина, а следом за последним принятием пищи расслабленно растянулась с книгами на одинокой постели.

Стемнело как-то сразу: будто кто-то неведомый выключил электрический свет. Ярко вспыхнув на прощание, мгновенно сгорели свечи в бронзовом канделябре. Я замерла, настороженно прислушиваясь к шорохам, разом наполнившим огромную комнату. Почему-то засосало под ложечкой; противное, липкое чувство страха злобной змеей вползло в мое трепыхающееся сердечко.

— Макс, где ты? — шепотом спросила я зловещую тьму.

Что-то белое отделилось от стены и медленно поплыло на кровать. Схватив подушку, я бросила ее в надвигающуюся опасность. Пуховое изделие прошило жуткую фигуру насквозь, но привидение не дрогнуло.

— Мадим! — шустро вскакивая с постели, крикнула я. — Помогите!

Игнорируя мои вопли, ОНО неторопливо приближалось, протягивая ко мне бесплотные руки.

Внезапно любопытный лунный лучик заглянул в комнату, где должно было свершиться убийство. И тогда я увидела лицо кошмара: налитыми от злобы глазами на меня смотрела Нина.

Не помню, как выскочила из спальни, сбежала по скользкой лестнице вниз, миновала нагромождение великолепных палат и коридоров, а затем прямо в ночной рубашке понеслась по узким аллеям сада навстречу спасению: туда — к людям. Распахнув дворцовые ворота без малейших признаков охраны, я углубилась в темный колючий лес, очевидно, не знающий заботливых рук прилежного лесничего. За лесом, к счастью, совсем небольшим простерся огромный луг, одуряюще благоухающий свежепроклюнувшими дикоросами. И тогда, упав на душистые травы, успокаивая обезумевшее сердце, я с надеждой взглянула на небо и почувствовала, как вдруг ожившие звезды в веселом хороводе закружились надо мной, призывая потанцевать вместе с ними.

— Какая красавица! — проговорил кто-то над моим ухом.

— И почти не одетая, — восхитился второй мужчина.

— Наверное, сбежала из замка графа де Виронна. Про него говорят страшные вещи.

— Какие?

— Он — колдун.

— Куда смотрит церковь?

— Странно, но святые отцы обходят стороной этот дом.

— И что мы будем делать с девушкой, маркиз?

— Не отправлять же ее назад, в лапы злодея.

Я приоткрыла один глаз. Было темно, но в трепещущем свете ярких факелов два выряженных в расфуфыренные одежки мужика с любопытством рассматривали мое лицо. Тот, которого назвали маркизом, приятный темноволосый мужчина лет сорока, старательно тискал мою руку, пытаясь прощупать пульс. Рядом с ним на корточках сидел красивый юноша, белокурый и изящный.

— Она пришла в себя, — обрадовался красавчик, с улыбкой наблюдая мой удивленный одноглазый взгляд.

— Разрешите представиться, — моментально вскочил на ноги старший, — маркиз Анри де Меридор.

— Барон Жюльен де Бульон, — грациозно поклонился младший.

— Ничего себе, гастрономические изыски, — мысленно развеселилась я, — не хватало здесь только Оливье.

Заметив мою полуулыбку и истолковав ее по-своему, вельможи обрадовались хорошему настроению полураздетой дамы.

— Вы сбежали от злодея? — озабоченно поинтересовался херувимчик.

Надо было срочно придумывать себе приличное алиби. Сказать, что я обыкновенная простолюдинка из двадцать первого века — верх безумия: господа бросят меня, как старую перчатку, да еще и ноги вытрут. Что же придумать? Оклеветать Мадима я тоже не имела права: Повелитель Стихий хотел мне только добра. Но тогда как узнала Нина о моем местонахождении? Нет никаких сомнений — от мерзкого лакея! Может, все-же вернуться в замок? Но Макса не будет несколько дней, а за это время кровожадная элементалка проглотит меня с потрохами.

— Нет, барон, — закатывая глазки, вздохнула я, — моя фамилия — Волконская, княгиня Анастасия Волконская. Сегодня вечером карету, в которой я путешествовала, ограбили. Мне удалось сбежать.

Как объяснить вельможам свою полураздетость, я не знала, но хорошо воспитанные мужчины не спрашивают у женщины про такие мелочи!

— Ах, ах, ах, — заахал молоденький де Бульон, — мы вам обязательно поможем.

— Садитесь в карету, Ваша Светлость, — галантно предложил старший по возрасту, — а то простудитесь. Разрешите предложить вам плащ.

— Вы с матушки-Руси, так, кажется, сентиментальные русичи называют свою родину? — спросил Жюльен, когда я уже восседала на мягких подушках средневекового транспортного средства. — Надо обязательно послать весточку вашим родным, а пока поживете у нас. Маман будет очень рада познакомиться с русской дворянкой.

— Княгиня хорошо говорит по-французски, — улыбнулся де Меридор.

Да, я действительно превосходно болтала на чужом языке, совершенно не зная его несколько дней назад. Чудеса, да и только. Впрочем, чудеса стали для меня вполне обычным, осязаемым явлением.

Утомленная пережитым, я задремала, нечаянно склонив голову на плечо очаровательному Жюльенчику. Тот затаил дыхание.

Так проехали мы довольно долго, потому что, когда я открыла глаза, было совсем светло. Маркиз дремал, прислонив висок к парчовой обивке конемобиля, барон смотрел на меня немигающим, слезящимся от усталости синим взором в опушке длинных девчоночьих ресниц.