Кэтрин Коути - Стены из Хрусталя

Приглядевшись, Уолтер понял, что это вообще не вода.

— Ты знаешь, где мы?

Вампир стоял позади. Он все так же попыхивал трубкой, но в его голосе впервые засквозила неуверенность. Похоже, он еще не научился управлять своими желаниями, так что сам не разобрался, куда его занесло.

— Мы нигде, — прошептал Уолтер.

Баллады не лгали. Граница между мирами выглядит именно так, и если двигаться вперед, то рано или поздно увидишь три дороги: в рай, в ад, и ту тропинку, что петляет среди заросших папоротниками холмов и уводит в Волшебную Страну. Но даже туда Уолтеру не хотелось. Надо во что бы то ни стало вернуться домой, в мир людей.

— Я могу тебя тут и оставить.

— Можешь. Но тогда окажется, что я был прав, — Уолтер снова выставил револьвер. — Ты готов?

— Всегда к твоим услугам.

Но прежде чем Уолтер успел отскочить, или пригнуться, или вообще осознать происходящее, вампир вытряхнул пепел из трубки и, не тратя лишних движений, швырнул в лицо противнику. Тот только и смог, что зажмурится инстинктивно, но резко вздохнул, и раскаленная пыль попала в рот, в горло, добралась до легких. Его скрутило от кашля. Отплевываясь и раздирая обожженную, невыносимо зудящую кожу, он выстрелил вслепую, и еще раз, и еще. Ни во что не попал, да и стрелял скорее затем, чтобы отогнать подступающее отчаяние. Страшнее всего было то, что вампир до сих пор не воспользовался его беспомощностью. Не иначе как затевает что-то грандиозное.

Так и вышло.

Когда Уолтер разлепил опухшие веки, то решил поначалу, что в глазах у него двоится. Точнее, множится. Сам он стоял в центре круга, а со всех сторон на него надвигался мистер Томпсон. В десяти экземплярах. Один из них помахал Уолтеру, и остальные повторили этот жест, но по-разному — кто с тщательно замаскированным злорадством, кто совсем уж развязно. Но довольными казались решительно все.

— Хотел сказку? — спросила одна копия.

— Изволь, — подхватила другая.

— Сам знаешь…

— …что делать дальше.

— Только один выстрел, Стивенс.

— Попадешь — твое счастье.

— Промахнешься…

— …я растерзаю тебя…

— …и твое отродье.

— Выбирай с умом.

С каждым их словом Уолтер чувствовал, как разливается по телу слабость, а в желудке растет снежный ком. Сколько он ни кружился на месте, как ни всматривался в Томпсонов, которые уже откровенно над ним глумились, все равно не мог разобрать, кто из них настоящий. Не мог и все.

Он-то надеялся, что сказка окажется к нему милосердной! Что подаст хоть какой-то знак, пусть и малейшую, едва различимую зацепку, да хоть что-нибудь! Но сказка его отвергла.

Ничего получается. Ему не угадать.

Вот незадача — дойти до последней черты и узнать, что не стоило и дергаться. Его отражение будет одним и тем же во всех мирах. Повсюду неудачник. Даже дар ясновидения, на который он так рассчитывал, его покинул. Ведь если он ясновидящий, то должен разглядеть оригинал среди копий! Но они казались ему абсолютно одинаковыми. Абсолютно!

Это конец, понял Уолтер, наблюдая, как сжимается круг и со всех сторон к нему тянутся руки.

… И стены, как хрусталь, блестят…

…Король Орфео отыскал замок, но так и не спас королеву…

…Реальность, а не сказка….

Но все было не так! По крайней мере, в той легенде. Орфео сыграл для эльфов на своей арфе, сыграл так вдохновенно, что те в награду отпустили его жену. Все по-честному. В сказках все всегда по-честному.

А сейчас он в сказке. И сказка — не капризная девица, что требует назад свои дары. Нужно просто довериться ей…

Минуточку!

Он поспешно вспомнил, каким образом в сказках лишаются дара ясновидения. Другое дело, что его глаза были на месте, никто их не выколол. Стало быть, он по-прежнему видит все, как оно есть. А если не видит настоящего Томпсона, это значит… значит…

Он оглушительно захохотал, срываясь на кашель и выплевывая остатки табачной крошки, прилипшей к гортани.

— Вот за что я уважаю тебя, Ричард, — прохрипел он, — так это за то, что ты верен себе до конца. Но одного ты не учел!

Уолтер развернулся лицом к скале и посмотрел не на вереницу гримасничавших двойников, а вдаль. Увидел то, что ожидал увидеть. Спустил курок.

Пуля просвистела в направлении зазубренного валуна, но не сплющилась о него, а прошла насквозь. Неровные очертания камня поменялись, словно его смяли, затем он и вовсе исчез, а на его месте появился Мастер Вампиров. Уронив коробку, он схватился за живот и согнулся. Сквозь пальцы хлестал черный шуршащий поток. Осознав, что разрушение тела уже не остановить, он потянулся к волшебной коробке, но рука застыла в воздухе. Вытянул вторую — тот же результат. Костяшки растопыренных пальцев побелели от напряжения.

— Мы еще можем спастись! — выкрикнул он, но рот искривился и больше не выговорил ни слова.

Тело задергалось, словно изнутри его раздирали противоборствующие силы, и рывком подалось вперед. Руки вцепились в коробку. Уолтер прицелился еще раз, но стрелять не понадобилось. Выпрямившись, вампир размахнулся и что было сил швырнул ее в море.

Багряные воды прогнулись упруго, словно не решаясь принять в себя эту вещь, но все таки сошлись вокруг нее. Ни брызг, ни кругов. Как будто никогда ее и не было. В то же мгновение тело вампира почернело, пошло трещинами и разлетелось на куски, словно полая статуя. Но вместо пустоты внутри нее оказался расплывчатый силуэт.

— Генри?!

Призрак поплыл по воздуху, остановившись в нескольких метрах от Уолтера и не смея приблизиться. Тот тоже не спешил навстречу.

— Я тебя прощаю, — помолчав, заговорил мужчина. — У тебя, похоже, был только он, но и он тебя предал. Ты несчастнее нас всех.

— Спасибо, Ст… Уолтер, — зашелестел едва слышный голос. — Но неужели я и правда мертв?

Призрак поднес к глазам полупрозрачную ладонь и растерянно улыбнулся.

— Да, — мистер Стивенс отвел глаза.

Покажись Генри в исподнем, щепетильный англичанин и то бы смутился, а тут ему явилось самое сокровенное — бесплотный дух.

— И это — реально?

— Реальнее не бывает.

— Что же мне теперь делать?

— Мне почем знать?

— Такое чувство, что именно ты должен сказать, как все это… — призрак неопределенно помахал рукой, оставляя в воздухе дымчатый след, — … как оно со мной поквитается.

Вот оно как, значит. Нужно довести дело до конца, иначе и сам он отсюда не выберется. С каким удовольствием всего-то пару часов назад он назначил бы Генри все фольклорные наказания, включая спуск с холма в бочке, утыканной шипами изнутри. Еще бы и от своих щедрот что-нибудь добавил. Теперь же мстительность успела выкипеть, осталось лишь нестерпимое желание поскорее вернуться к Эвике.

— Если брести сорок дней и сорок ночей по колено в крови, увидишь три дороги, — задумчиво произнес Уолтер.