Стивен Кинг - УР

Дон сказал:

— Смотрите оптимистичнее, вы оба. Мне кажется, что мы уклоняемся от пули в большинстве УРов, включая этот.

Но его голос был не достаточно твердым.

— Робби прав, — сказал Уэсли. Он обнаружил, что финальный номер газеты Нью Йорк Таймс в УРе № 4121898 был только на трех страницах длиной. И каждая статья была о смерти.

— Выключи. Хотелось бы мне, чтобы я никогда не видел эту чертову вещь на первой полосе.

— Слишком поздно, — сказал Робби. И как он был прав.

Они спустились вниз вместе и стояли на тротуаре перед домом Уэсли. Главная улица сейчас почти пустынна. Поднявшийся ветер стонал вокруг здания и шелестел поздними ноябрьскими листьями вдоль тротуара. Трио пьяных студентов, спотыкаясь, возвращались в направлении Братства Переулка, напевая то, что походило на «Райский город».

— Я не могу сказать тебе, что делать — это твой гаджет — но если бы он был мой, то я бы избавился от него, — сказал Дон, — это засосет тебя.

Уэсли подумал о том, чтобы сказать, что он уже думал об этом, но не сказал.

— Мы поговорим об этом завтра.

— Нет, — сказал Дон, — я повезу жену с детьми во Франфурт на удивительные трехдневные выходные к родителям жены. Сюзи Монтанари возьмет мои классы. И после маленького семинара сегодня, я с удовольствием уеду. Робби? Подвезти тебя куда-нибудь?

— Спасибо, но не надо. Я живу в квартире с двумя другими парнями в паре кварталов отсюда. Над Сюзанной и Нэнс.

— Неужели там не шумновато? — спросил Уэсли. Сюзан и Нэнс — местное кафе, которое открывалось в шесть утра семь дней в неделю.

— Большую часть дней я сплю, не обращая внимания на это, — ухмыльнулся Робби, — и, когда приходит время выплаты ренты, то цена подходящая.

— Хорошая сделка. Доброй ночи, парни. — Дон двинулся к его Соколу, затем повернулся. — Я намереваюсь поцеловать моих детей, перед тем, как лечь спать. Может быть, это поможет мне уснуть. Эта последняя история, — он помотал головой, — я мог бы обойтись без этого. Без обид, Робби, но засунь свой день рождения в задницу.

Они смотрели на уменьшающиеся задние огни автомобиля, и Робби задумчиво сказал:

— Никто раньше мне не говорил, чтобы я засунул мой день рождения в задницу.

— Я уверен, что он не хотел, чтобы ты принял это на свой счет. И он возможно прав в отношении Кайндла, ты знаешь. Он пленяет, слишком зачаровывает, но бесполезен в любых практических смыслах.

Робби пристально уставился на него широко-открытыми глазами.

— Ты назвал доступ к тысячам неизвестных романов великих мастеров от искусства бесполезным? Шиза, что вы за преподаватель английского?

Уэсли не ответил. Особенно, когда он знал, что позже или нет, он, возможно, будет читать дальше Псы Кортланда перед сном.

— Кроме того, — сказал Робби, — это не может быть полностью бесполезным. Вы бы могли напечатать одну из этих книг и отправить издателю, думали ли вы об этом? И знаете, сдайте её под своим именем. Станьте следующей большой величиной в литературе. Они назовут вас наследником Воннегута или Рота или кого-либо другого.

Это была привлекательная мысль, особенно, когда Уэсли подумал о бесполезных каракулях в его портфеле. Но он покачал головой.

— Это вероятно нарушит законы Парадокса… какие бы они не были. Более важно то, что это может разъесть меня, как кислота. Изнутри.

Он заколебался, не желая прозвучать чопорно, а желая высказать ясно, что чувствует реальную причину не сделать этого.

— Я бы чувствовал стыд.

Парень улыбнулся

— Вы классный чувак, Уэсли.

Они сейчас шли по направлению к квартире Робби, листья шуршали вокруг их ног, месяц плыл через облака, гонимые ветром.

— Ты так думаешь?

— Да. И так думает тренер Сильверман.

Уэсли остановился, захваченный врасплох.

— Что ты знаешь обо мне и тренере Сильверман?

— Персонально? Ничего. Но вы должны знать Джози из команды. Джози Квин из класса?

— Конечно, я знаю Джози.

Та, которая звучала похоже на доброго антрополога, когда они спорили о Кайндле. И да, он действительно знал, что она в команде Леди Меркат. К сожалению, одна из тех, кто входил в игру, только если был полный провал.

— Джози говорит, что тренер действительно расстроена после вашего разрыва. Брюзжит слишком. Она заставляет их бегать все время и вышвырнула одну девочку из команды.

— Это было перед нашим разрывом.

Он подумал — это то, из-за чего произошел разрыв.

— Мм… вся команда знает о нас?

Робби Хендерсон посмотрел на него, как будто он сумасшедший.

— Если знает Джози, то все знают.

— Как? — потому что Эллен не рассказала бы им; просвещать команду о любовной жизни не входит в задачи тренера.

— Как женщины узнают что-либо? — спросил Робби. — Они просто знают.

— Ты и Джози дружите, Робби?

— Мы с ней идем в правильном направлении. Доброй ночи, Уэс. Я собираюсь спать завтра — не приду в класс в пятницу — но если вы подъедете к Сюзан и Нэнс на обед, то приходите и постучите в мою дверь.

— Я, может, сделаю так, — сказал Уэсли. — Хорошей ночи, Робби. Спасибо что был одним из Трех Козлов Отпущения.

— Я бы сказал, что это все было мне очень приятно, но я должен подумать об этом.

Вместо чтения УР-Хемингуэй, когда он вернулся обратно, Уэсли засунул Кайндл в портфель. Затем он взял почти пустую переплетенную записную книжку и провел рукой по её приятной поверхности. Для твоих книжных мыслей, — сказала Эллен, и это должно было стать дорогим подарком. Очень плохо, что это тратится попусту.

Я еще могу написать книгу, — подумал он, — как раз потому, что я не имею книг в любых других УРах, не означает, что я не смогу написать здесь.

Это было правдой. Он мог быть Сарой Пейлин Американской литературы. Потому иногда приходится рисковать.

Во благо и во вред.

Он разделся, почистил зубы, затем позвонил в Английское отделение и оставил сообщение для секретаря об отмене его утреннего занятия.

— Спасибо, Мерилин. Извините, что перекладываю это на вас, но думаю, что я свалился с гриппом.

Он неубедительно кашлянул и повесил трубку.

Он думал, что он будет лежать без сна часами, думая обо всех других мирах, но в темноте они казались так же нереальны, как актеры, когда вы видите их на экране. Они большие — часто красивые — но они только тени, отброшенные светом. Может быть, УР миры похожи на это тоже.

Что казалось реальным в этот послеполуночный час, так это звук ветра, прекрасный звук ветра, рассказывающий сказки о Теннесси, где реальность в этот вечер уже была. Убаюканный этим, Уэсли заснул, и он спал глубоко и долго. Без снов и, когда он проснулся, солнечный свет наполнял его спальню. Впервые с его собственных студенческих лет он спал почти до 11 часов утра.