Дмитрий Быков - Как Путин стал президентом США: новые русские сказки

После юмористического блока начиналось время отечественного и зарубежного кино: сериалы «Кровавый хруст-3», «Забойная сила-6», «Волки позорные-8», «Улица подбитых „фонарей“», все участники которой ходили с красно-синими фингалами, а также американская сага о похождениях техасского рейнджера, передвигавшегося верхом на дикой корове. Сюжет почти всех серий «Рейнджера» был одинаков: дав клятву никого не убивать без особенной необходимости и вообще облагородить свою карму, техасец терпел, пока по башке ему наносили тридцать три удара стулом, но на тридцать четвертом не выдерживал и с ужасным криком начинал давать сдачи, после чего очень быстро оставался один, взбирался на свою корову и в слезах отбывал к новым приключениям.

В три пополуночи, для истинных любителей культуры, изо дня в день показывали наше старое кино. Пять дней в неделю по заявкам отставных военных демонстрировался блокбастер «Солдаты», а по выходным — «Офицеры». Все это было отличное, неполитическое, высокорейтинговое телевидение, и разбавить его чем-либо новым, кроме рекламы новых прокладок, не представлялось возможным. «Телепузики» уютно торчали в своей щели, никому не мешая, и заменить их было нечем — всех производителей программы «Усни, дитя» давно определили в элитный дом престарелых, а «Союзмультфильм» занимался исключительно дубляжом саги о покемонах. Кто такие покемоны, не знал никто, но это и считалось настоящей адекватностью нашему времени: кто такой президент, тоже до сих пор толком никто не знал, но все его ужасно любили — и чем меньше знали, тем всенароднее делалась любовь. В этом смысле между ним и Пикачу наблюдалось почти полное сходство — разве что Пикачу все время говорил «пика-пика-пика» и разил хвостом, а президент знал несколько больше слов и за отсутствием хвоста разил взглядом. — И чего ему не понравилось в телепузиках? — мрачно спросил себя генпродюсер. — Вроде такая тихая программа, никакой политики… Плешь! — крикнул он своего заместителя по развлекательным программам. Вадик Плешь, прозванный так за раннюю лысину, как раз репетировал в это время свою новую телеигру, призванную затмить устаревшее «Поле чудес». Суть игры была проста: всех участников ставили в круг, над головами их подвешивали ведра с дерьмом, а в центре круга стоял Плешь, весь в белом, и весело смеялся, когда после очередного неправильного ответа на игрока опрокидывалось ведро. Зрелище в самом деле было гомерическое, особенную же пикантность придавало ему то, что в одном из ведер вместо дерьма был шоколад. Вопросы подбирались хитрые — где была битва при Фермопилах, как называлась столица Римской империи и в каком городе княжил Владимир Суздальский. Ответить не мог почти никто, так что скучать зрителям не приходилось — ассистенты едва успевали наполнять ведра. — По вашему приказанию прибыл! — отрапортовал Плешь.

Генпродюсер принюхался. — Ты что, навоз по участку раскидывал? — поморщился он. — Телевидение — грязная работа, — оправдывался заместитель. — Ладно. Принеси мне последний эфир «телепузиков», а то нам тут, понимаешь, предупреждение пришло… — Что-нибудь политически неграмотное? — насторожился Плешь. — Откуда я знаю! — взорвался генпродюсер. — Я что, смотрю их? Тащи давай!

Скоро требуемая кассета была принесена, и начальник погрузился в созерцание. На экране всходило солнышко. Четыре пухленьких разноцветных существа весело резвились под его лучами. — Как хорошо прыгать! — кричал один по прозвищу Тинки-Винки. Остальные радостно хихикали. — Как весело ходить! — кричал другой, по имени Дипси, размахивая шляпой и маршируя на месте. — Мне нравится ползать! — кричала нежно-салатовая Ля-ля, падая на свое телепузико и ползя на нем к зрителю. — А я люблю сидеть! — заходилась от хохота самая маленькая, которую звали По. Она была красненькая и дрыгала толстыми ножками. После этого всем героям программы раздавали пузи-блинчики и пузи-крем. По не хотела есть и ничего не получала, а остальные тыкали в нее пальцами и оглушительно хихикали. Это в принципе напоминало шоу Петросяна со Степаненко, но содержало несколько больше смысла. — И чего ему не нравится? — задумался генпродюсер. Программа была аккуратной, политически выдержанной, не содержала политических намеков и за двадцать минут прерывалась рекламными паузами всего семь раз. — После получасового размышления он вызвал заместителя. — Давай сюда живо бригаду, которая их озвучивает, — лаконично приказал он. — Да ведь этот выпуск уже был в эфире… — Ничего, покажем в правильном варианте. И мультипликатора зови. — Еще через полчаса вся команда, готовившая «Телепузиков» к выпуску, навытяжку стояла перед генпродюсером. — Значит, так, — грозно произнес он. — Имена переделать. Что это за иностранщина? У нас что, русских имен нет? Оставить только Лялю. Остальные будут называться Витя, Митя и Петр, чтобы не слишком менять артикуляцию. — Но По же девочка, — робко вставила актриса, озвучивавшая самую маленькую. — Будет мальчик! — рявкнул генпродюсер. — Нам нужны защитники Родины! Солнышку поменять лицо. Там восходит никому не известный мальчик, а должен восходить всем известный известно кто! Поняли? У нас теперь одно солнышко, которое греет всех одинаково. Но главное — текст! Возьмите этот сценарий, и чтобы озвучивали точно по нему! Я больше предупреждений получать не намерен!

На следующее утро в эфир вышел переозвученный выпуск «Телепузиков».

— Наша экономика подпрыгнула вот так! Вот так! — повторял бывший Тинки-Винки, подскакивая.

— Мы пойдем в армию вот так, вот так! — приговаривал Витя-Дипси, маршируя.

— Мы любим нашего президента вот так, вот так! — приговаривала Ляля, ползая на пузе.

— А кто не будет ползать, будет сидеть вот так! — плюхалась на плюшевую задницу бывшая По, ныне Петр. С небес на все это одобрительно смотрело первое лицо государства.

— Ничего, — одобрительно заметил министр культуры Шустрый и побежал докладывать президенту о проделанной работе.

В последнее время любимой кремлевской забавой было так называемое укрепление кадров. Президент полагал, что если приход разведчика в Кремль вызвал такое национальное процветание, то приход еще одного разведчика на телеканал должен поднять рейтинг телеканала до небес, а разведчик на макаронной фабрике способен аналогичным образом поднять качество макарон. В стране уже не осталось предприятия без своего разведчика — большинство шпионов и так сидели без работы, поскольку ввиду усиливающейся дружбы с Западом там им делать было уже нечего, да и ловили их там хорошо, а ехать на Восток к бен Ладену становилось опасно. Теперь шпионы хлынули на государственную службу: половина обреталась в Кремле и на губернаторстве, а другая половина укрепляла производство. Когда почти все шпионы были трудоустроены, в Кремле вспомнили о телевидении: туда так до сих пор никого и не прислали! Президент вызвал начальника пресс-службы внешней разведки — последнего непристроенного человека.