Terry Pratchett - Мелкие боги (пер. Н.Берденников под ред. А.Жикаренцева)

Он пополз по кустам, колючки скользили по панцирю, не причиняя ему ни малейшего вреда. Миновал другую черепаху — только в эту никакой бог не вселялся — и был удостоен взгляда, которым черепаха смотрит всегда, когда размышляет, есть поблизости что-нибудь, что можно съесть, или кто-нибудь, с кем можно заняться любовью. Ни о чем другом нормальные черепахи не думают.

В общем, он прополз мимо и наконец отыскал пару несъеденных листьев.

Периодически он возвращался, чтобы проверить спящих.

А потом он увидел, как Ворбис сел, внимательно огляделся, взял в руку камень, рассмотрел его со всех сторон — и обрушил на голову Бруты.

Брута даже не застонал.

После чего Ворбис встал и направился прямиком туда, где в кустах прятался Ом. Раздвинув ветки, он поднял ту самую черепашку, которую недавно повстречал Ом.

Некоторое время Ворбис держал ее в поднятой руке и смотрел на смешно шевелящиеся лапки, после чего размахнулся и швырнул черепашку об скалу.

Потом поднял Бруту, с видимым усилием взвалил его на плечо и зашагал в сторону Омнии.

Все это заняло каких-то несколько секунд.

Ом с трудом заставил себя не спрятаться в панцирь, что является инстинктивной реакцией черепахи на страх.

Ворбис уже скрывался за скалами.

Вот он совсем скрылся из виду.

Ом было пополз вперед, но, заметив скользившую по земле тень, резко остановился и спрятался в панцирь. Это была знакомая тень, тень, которая вызывает у всякой черепахи поистине смертельный ужас.

Орел камнем упал на то место, где барахталась в песке раненая черепаха, и, лениво взмахнув крыльями, взмыл обратно в небо.

Ом наблюдал за орлом, пока тот не превратился в точку. Когда от этой точки отделилась другая, поменьше, и полетела на камни внизу, он отвернулся.

Орел опускался медленно, предвкушая трапезу.

Ветер раскачивал ветки кустов, шевелил песок. Ому показалось, что он слышит колкие, насмешливые голоса мелких богов.

Святой Когтей, встав на колени, разломил жесткий пухлый лист растения.

«Приятный парень, — думал он. — Правда, разговаривает сам с собой, но этого и следовало ожидать. Пустыня по-разному действует на людей. Правда, Ангус?»

— Да, — ответил Ангус.

Ангус наотрез отказался пить противную воду, сказал, что его от нее пучит.

— Как хочешь, — пожал плечами святой Когтей, а потом воскликнул: — Так-так, а вот и угощение.

Нечасто можно встретить в пустыне многоножку обыкновенную, а здесь под одним камнем он нашел сразу трех.

Смешно, но иногда хочется пожевать чего-нибудь этакого — даже когда на обед были превосходные свиные суши в кляре, приправленные пармезаном, анчоусами, кари и обложенные клубнями ямса.

Он как раз выковыривал из зубов остатки второй многоножки, когда на гребне бархана за его спиной показался лев.

Лев испытывал странное чувство благодарности. Он чувствовал, что должен догнать тот кусок еды, который так заботился о нем, — догнать и символически от него отказаться. Но сейчас прямо перед ним сидел еще один кусок еды, который не обращал на него ни малейшего внимания и которому он был абсолютно ничем не обязан.

Он двинулся вперед и очень скоро перешел на бег.

Совершенно не подозревая о нависшей над ним опасности, святой Когтей принялся за третью многоножку.

Лев прыгнул…

И все закончилось бы совсем печально для святого Когтея, если бы Ангус не треснул льва камнем по уху.

Брута стоял в пустыне, только песок был черным, как, впрочем, и небо, а солнце отсутствовало вовсе, хотя все заливал яркий свет.

«А, — подумал он. — Значит, это сон».

Тысячи людей шли по пустыне и не обращали на него никакого внимания. Они словно не замечали даже, что идут в толпе.

Брута попытался помахать им рукой, но не смог пошевелиться. Он попытался заговорить, но слова испарились прямо во рту.

А потом он очнулся.

Сначала он увидел свет, струившийся из окна. Потом пару ладоней, сложенных в виде священных рогов.

С некоторым усилием, голова его раскалывалась от боли, Брута поднял взгляд туда, где эти руки соединялись с туловищем, шея…

— Брат Нюмрод?

Наставник послушников поднял голову.

— Брута?

— Да?

— Слава Ому!

Брута, втянув шею, попытался оглядеться.

— Он здесь?

— …Здесь? Как ты себя чувствуешь?

— Я…

Голова болела, спину жгло так, словно он лежал на углях, и почему-то ныли колени.

— Ты сильно обгорел на солнце, — промолвил Нюмрод. — И при падении сильно стукнулся головой.

— При каком-таком падении?

— …Падении? Со скалы. Ты был вместе с Пророком! — воскликнул Нюмрод. — Ты совершал странствие вместе с Пророком. Подумать только, один из моих послушников…

— Я помню… пустыню… — откликнулся Брута, осторожно ощупывая голову. — Но… Пророк?…

— …Пророк. Поговаривают, ты станешь епископом или даже иамом, — возвысил голос Нюмрод. — Благо прецедент есть. Наисвятейший святой Бобби стал епископом потому, что странствовал по пустыне с пророком Урном, а он был всего лишь ослом.

— Но я не… помню… никакого пророка. Там был только я и…

Брута замолчал. Нюмрод довольно улыбался.

— Ворбис?

— Он милостиво поведал мне обо всем, — кивнул Нюмрод. — Мне повезло, когда он вернулся, я находился на Месте Сетований. Это случилось как раз после молитв, вознесенных к Сестине. Сенобиарх уже собирался уходить… ну, ты знаешь церемонию. И тут появился Ворбис. Весь в пыли и с ослом. А на спине осла лежал ты.

— Не помню никакого осла, — признался Брута.

— …Осла. Он одолжил его на какой-то ферме. Пророка сопровождала целая толпа!

Нюмрод аж покраснел от возбуждения.

— И он объявил месяц Джаддры и наложил на всех двойную епитимью, совет вручил ему Посох и Узду, а сенобиарх отбыл в скит в Сканте!

— Ворбис — Восьмой Пророк… — неверяще промолвил Брута.

— …Пророк. Конечно.

— А… черепашки с ним не было? Он про черепаху ничего не говорил?

— …Про черепаху? Причем здесь черепахи? — удивился Нюмрод, но выражение его лица тут же смягчилось. — Ну да, Пророк говорил, что на тебя подействовало солнце. А еще он говорил, ты уж меня прости, что ты твердил в бреду совсем странные вещи.

— Он говорил об этом?

— Он не отходил от твоей постели три дня. Это было так трогательно…

— А как давно… как давно мы вернулись?

— …Вернулись? Почти неделю назад.

— Неделю?!

— Он сказал, что путешествие сильно утомило тебя.

Брута уставился в стену.

— Также он приказал привести тебя к нему сразу, как только ты придешь в себя, — добавил Нюмрод. — На этом он особо настаивал. — Судя по тону, Нюмрод еще не был окончательно уверен в состоянии сознания Бруты. — Ты идти сможешь? Если хочешь, тебя могут отнести послушники.

— Я должен увидеться с ним прямо сейчас?