Terry Pratchett - К оружию! К оружию!

Никаких сомнений быть не могло. Ночная Стража насчитывала теперь почти двадцать членов. А может, и больше. Детрит несколько утратил чувство меры и привел к присяге еще двух человек, одного тролля и деревянный манекен, стоящий на улице рядом с «Легантной Одежой Носкодыра» [26] Много позже эти события послужили причиной сложения очередной народной анк-морпоркской песни, которая, как правило, исполнялась гнусавым голосом под аккомпанемент оловянного свистка: Шел я как-то по Нижнему Броду, А там вербовщики хватают пиплов за ноги и говорят: «Записывайся в Стражу, не то твою гухулугскую башку в плечи вобьем!» Поэтому я свернул на Персикопирожную и Папоротниковую. Припев: Тру-ру-ру… и так далее. Популярной эта песня так и не стала. . Если так будет продолжаться и дальше, можно открыть старые караульные будки у главных ворот… В общем, все станет, как в старые добрые времена.

Он даже не помнил, когда в Ночной Страже было больше двадцати человек.

На первый взгляд шаг с добровольцами был верным. Обстановка в некотором роде находилась под контролем. Но утром патриций обо всем узнает, вызовет к себе старшего офицера, и тогда…

Сержант Колон сам не понимал до конца, кто же в данный момент является старшим офицером. Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что таким офицером должен быть капитан Ваймс или (почему — этого он сам объяснить не мог) капрал Моркоу. Но капитан отсутствовал, а капрал Моркоу был всего лишь капралом, и Фред Колон не мог избавиться от навязчивого ощущения, что, когда лорд Витинари вызовет кого-нибудь, дабы выразить свою иронию и спросить что-нибудь вроде: «А кто будет платить им жалованье, скажи на милость?», — этим «кем-то» окажется он, Фред Колон, по уши засевший в Анке.

Кроме того, начинала сказываться нехватка званий. Существовало только четыре звания ниже сержанта. Шнобби был бы крайнее недоволен, если бы кого-нибудь еще произвели в капралы, потому что из-за этого образовался бы своего рода затор в карьерном росте. К тому же некоторые стражники вбили в свои головы, что для скорейшего продвижения по службе нужно лишь привести с полдюжины новобранцев. Если Детрит продолжит набирать добровольцев прежними темпами, к концу месяца он станет верховным генерал-майором.

А самым странным было то, что Моркоу по-прежнему всего лишь ка…

Услышав звон стекла, Колон поднял голову. Что-то золотистое, размытых очертаний, выпрыгнуло из окна верхнего этажа, приземлилось в тени и умчалось, прежде чем он успел понять, что это было.

С треском распахнулась дверь, и на улицу выскочил Моркоу с мечом в руке.

— Где?… Куда?…

— Не знаю. А что это такое было?

Моркоу перестал оглядываться.

— Гм… Сам не знаю, — ответил он.

— Моркоу?

— Сержант?

— Ты бы оделся, а?

Моркоу стоял и смотрел в предрассветный мрак.

— Я обернулся, — пробормотал он, — и увидел, увидел…

Наконец он опустил взгляд на меч, словно только сейчас понял, что именно держит в своей руке.

— Вот проклятье!

Он бегом кинулся обратно в комнату, схватил бриджи с кровати и, прыгая на одной ноге, начал одеваться, как вдруг в голове его возникла очень ясная и четкая мысль:

«Ты полный идиот. Вот ты кто. Чуть что, сразу за меч хватаешься, да? Ты все испортил! Теперь она убежала, и ты ее никогда больше не увидишь!»

Он обернулся. С порога за ним очень внимательно наблюдала маленькая мышастого цвета дворняга.

«После такого потрясения она, может, никогда больше не превратится в человека. Хотя кого волнует, что она — вервольф? Тебя ведь это не волновало, пока ты не узнал. Кстати, все печенье, которое у тебя есть с собой, следовало бы отдать этому славному песику, впрочем, если задуматься, откуда у тебя сейчас печенье, так что забудь. Дьявол, надо же было все так испортить!»

…Думал Моркоу.

— Гав, гав, — сказала дворняга.

Моркоу наморщил лоб.

— Это ты, да? — спросил он, ткнув в псину мечом.

— Я? Что ты, собаки не разговаривают, — торопливо произнес Гаспод. — Можешь мне поверить, я точно знаю. В конце концов, я ведь один из них.

— Ты скажешь мне, куда она убежала. Немедленно! Иначе…

— Неужели? Ой, напугал… — мрачно буркнул Гаспод. — Послушай-ка, первое воспоминание в моей жалкой жизни касается того, как меня сунули в мешок и бросили в реку. И еще кирпич привязали. Да, да, именно меня. Я шатался на лапках, и у меня было смешное, вывернутое наизнанку ухо, а еще я был пушистым. Впрочем, все путем, река оказалась Анком, и я смог выбраться на берег. Но это было только начало, и продолжение не стало более приятным. Я в мешке выбрался на берег и вытащил за собой кирпич. Три дня ушли на то, чтобы прогрызть мешковину и увидеть белый свет. Так что давай. Угрожай мне.

— Пожалуйста? — сказал Моркоу.

Гаспод почесал за ухом.

— Возможно, мне удастся взять ее след, — согласился он. — При наличии соответствующего стимула, ну, ты понимаешь?

Он многозначительно задвигал бровями.

— Если найдешь ее, я дам тебе все, что захочешь, — пообещал Моркоу.

— Понятно. Если. Хорошо. Все было бы замечательно, если бы не «если». А как насчет маленького аванса? Посмотри на эти лапки. Поизносились малость. И нос уже почти не нюхает, а это, между прочим, очень точный инструмент.

— Если не начнешь искать ее немедленно, я лично…

Моркоу замолчал. Он ни разу в жизни не ударил ни одно животное.

— …Я передам все дело капралу Шноббсу, — закончил он.

— Только этого мне не хватало, — горько произнес Гаспод. — Прекрасный стимул…

Он опустил прыщавый нос к земле. Для правдоподобия. На самом деле запах Ангвы висел в воздухе подобно яркой радуге.

— Ты действительно умеешь разговаривать? — спросил Моркоу.

Гаспод закатил глаза:

— Конечно нет.

Фигура наконец добралась до крыши башни.

Город был освещен свечами и лампами. Отсюда он был виден как на ладони. Десять тысяч маленьких земных звездочек… и он мог погасить любую, стоило только захотеть. Он чувствовал себя богом.

Поразительно, как отчетливо здесь были слышны звуки. Он чувствовал себя богом. Слышал вой собак, голоса. Иногда чей-то голос перебивал другие, поднимался в ночное небо.

Это была власть. Власть, которой он обладал внизу, власть приказывать: сделай то, сделай это — она была какой-то человеческой… а сейчас он чувствовал себя богом.

Он установил ружие, вставил на место шесть металлических трубочек и прицелился в какой-то огонек. А потом в другой. А потом в третий.

Не надо было разрешать ружию убивать эту нищенку. В план это не входило. Лидеров Гильдии — так планировал бедный Эдуард. Сначала всех, кто возглавляет Гильдии. Оставим город без руководства, чтобы воцарился хаос, а потом предложим своему жалкому претенденту: «Приди и властвуй, вот твое предназначение».