Татьяна Устименко - Эра зла

— Ого! — выкатил глаза Нат. — И кто же это?

— Я! — Боюсь, моему голосу не хватало скромности и искренности.

— Нонсенс! — презрительно махнул рукой Тристан, отметая мою идею. — Ты слишком поздно вспомнила о своем благочестивом прошлом, ибо никто не способен выступить на обеих сторонах силы сразу.

— А мне по барабану ваши субъективные мнения! — мило улыбнулась я. — Я утверждаю, что способна соединить в себе добро и зло, Тьму и Свет. Поэтому «Завет» должен принадлежать мне и только мне!

— Ерунда! — единодушно вскричали Натаниэль и Тристан. — Это невозможно!

— Дорогая, если ты попытаешься соединить несовместимое, то обязательно погибнешь, — печально предупредил Конрад.

— Тебя это не касается, — агрессивно хмыкнула я. — Заткнись в тряпочку и отойди.

— Не сходи с ума, Сел! — гневно рыкнула Оливия. — И как тебе могло прийти в голову столь глупое решение — в одиночку сунуться в этот чертов подвал?

— А тебе никогда не приходила в голову бейсбольная бита? — угрожающе схамила я. — Думаешь, без вас я не справлюсь?

— Не справишься! — убежденно подтвердила валькирия, добродушно пропуская мимо ушей мою грубость. — Пойми, нам ничего от тебя не нужно. Мы просто хотим тебе помочь.

— Значит, не уйдете? — разочарованно заскрежетала клыками я.

— Нет, — спокойно ответил Конрад, — даже и не надейся!

— Ну если нэ хотите по-плахому, то по-харошему будэт еще хуже! — резонно подвел итог Енох. — Да!

Мы выстроились в шеренгу и ненавидяще уставились на смеющих дерзить нам бывших моих друзей, точно так же насторожившихся и сверлящих нас ответными, не менее возмущенными взглядами. Я не убирала ладонь с рукояти катаны, а Тристан нервно поигрывал желваками и хватался за кобуру своего пистолета. Хелил любовно поглаживал сумку, в которой хранил свою антикварную «волыну», а Енох, небрежно посвистывая, извлек из кармана тот самый жуткий консервный нож, который в первую нашу встречу напугал меня чуть ли не до заикания.

«Итак, нас четверо, а их — пятеро! — быстро соображала я. — Хотя нет, отца Григория можно условно считать лишь за половину бойца, а Ариэллу и вообще не принимать во внимание. Выходит, перевес на нашей стороне!» Но, даже придя к столь обнадеживающему выводу, я совершенно не понимала, что конкретно мне следует предпринять в дальнейшем и, признаться, в глубине души абсолютно не хотела затевать драку со своими бывшими товарищами.

Между тем погода, вроде бы не обещавшая никаких сюрпризов, начала стремительно портиться. Небо потемнело, укрывшись кучкующимися на горизонте тучами, а издалека до наших ушей донеслись первые громовые раскаты. Повалил неприятный, смешанный с дождем снег.

— Одумайтесь, дети мои! — примирительно воззвал отец Григорий, вздымая руки к налившемуся свинцом небосклону. — Я не сторонник войны, я пацифист, а посему всегда посылаю своим недругам луч любви и всепрощения.

— Подразумевая: пусть он спалит вас дотла, уроды! — со смехом перебила я. — Нападайте, чего же вы ждете?

— Я не питаю к тебе ненависти, мое заблудшее чадо! — Иерей с жалостью покачал головой. — Вы ошиблись, мы не собираемся драться с вами.

— Думаешь, почему все толстяки такие добрые и веселые ребята? — демонстративно спросила я, обращаясь к Тристану.

— Потому что они драться не умеют и бегают очень плохо! — намеренно громко ответил тот, прижимаясь бедром к моему боку, но я поспешно отодвинулась, не сумев скрыть развившуюся во мне спонтанную неприязнь, сменившую прежнюю нежность к этому мужчине.

— Сел, ну зачем ты все это делаешь? — возмущенно осведомилась Оливия, гневно притоптывая ногой. — Не старайся вывести нас из себя, мы все равно не уйдем, да и сражаться с вами не станем!

— Ну и что в таком случае помешает мне просто расстрелять вас на этом самом месте? — ехидно прищурилась я.

— Твоя честь! — уверенно сообщил вервольф. — Ты не такая жестокая и злая, какой притворяешься последние десять минут! А кроме того, кто же начинает борьбу за мир с убийства своих ни в чем не повинных друзей?

Вместо ответа я еще яростнее заскрежетала зубами, ибо отлично знающий меня Конрад намеренно ударил в мое самое уязвимое место: в чувство долга и справедливости, в мерило милосердия и сострадания.

— Уходите отсюда и забудьте обо мне навсегда! — по слогам отчеканила я. — Даю вам последний шанс не ввязываться в уготованную мне участь.

— Ни за что! — отрицательно покачал головой фон Майер. — Правильные решения должны приниматься быстро, пока не пришли неправильные. Я пойду с тобой.

— И я! — эхом откликнулся Натаниэль. — Аллилуйя!

— И я! И я! — дружно повторили ангелица и валькирия.

— Не отталкивай нас, избранная дева! — сердито приказал отец Григорий. — Виданное ли дело, отвергать ниспосланных Господом друзей! Запомни: друг — это тот, кто, зная нас, не стал врагом.

— Вот придурки-то! — Я в отчаянии схватилась за голову. — Куда, ну куда вы лезете? Не знаю, для чего именно избрал меня Бог, да и вообще избрал ли, но я ощущаю нависшую над нами опасность и желаю вывести вас из-под ее удара!

— Если чувствуешь, то, значит, мы тем более тебе пригодимся! — мягко увещевала меня упрямая как ишак Оливия. — Мы первыми спустимся в подвал Чейта и…

— Ну уж нет! — от всей души взбунтовалась я. — Пусть все будет по-честному. Первым в подземелье спустится тот, кто быстрее всех добежит до его развалин… — я даже не успела договорить, как между нами вдруг проскочило нечто вроде искры и, не сговариваясь, мы все синхронно сорвались с места и помчались вперед.

К тому времени снег уже повалил вовсю. К тому же началась такая редкая для зимы гроза. Сиреневые молнии резко пронзали темный небосвод, и непрестанно гремел гром. А мы неслись во всю мочь сквозь эту безумную круговерть. Не помню, когда я в последний раз бегала с такой умопомрачительной скоростью. У меня кололо в левом боку, а дыхание со свистом вырывалось изо рта, тут же превращаясь в облачко белесого пара. Ноги предательски разъезжались на слякотном снегу и подворачивались на притаившихся в нем камнях. А замковый холм все приближался… В авангарде нашего сбрендившего отряда, совершая огромные скачки, с шумом и ревом, будто лоси на гоне, напропалую ломились Енох и Хелил. Но Натаниэль ничуть не отставал от братьев-птеродактилей, и поэтому к финишу они пришли все вместе, не уступив один другому ни на шаг.

— И что дальше? — вопросительно просипела Оливия, упершись руками в колени, согнувшись и хрипло отпыхиваясь. — Предлагаю заключить перемирие и объявить почетную ничью!

— Еще чего! — строптиво возразила я, стараясь перекричать непогоду. — Предоставим выбор случаю. — Я вытащила из кармана монетку в десять центов и многозначительно покрутила ее в пальцах. — Бросим жребий. Если выпадет орел, то первой в подвал спущусь я, а если решка — то вы… — И, не дожидаясь согласия, я подбросила монету высоко в воздух. Но поймать ее я так и не успела, потому что Конрад решительно схватил меня за плечо, обменявшись коротким выразительным взглядом со стригоем.