Лина Наркинская-Старикова - Врачебная сказка, или Операция Алатырь

— Да с кем придется, лишь бы детей спасти! А кому не нравится, — Яга зло прищурилась, — может уматывать отсюда, пока цел! — Бабушка погрозила костлявым кулаком.

— Слышь, Ягуся, — начал медовым голосом Хоттабыч, — ты мне помоги с Пифией разобраться, а я с тобой Настю с Васькой искать пойду. Может, на что и сгожусь.

— Выкладывай, что тебе велено.

На месте сгоревшего дотла "Учкудука" было теперь новое питейное заведение с громким названием "Как в Греции". Но, кроме названия, все оставалось неизменным. Те же посетители, то же меню и те же неизменные охранники — богатыри. Заведение жило обычной полупьяной жизнью.

На звук распахнутой двери посетители трактира даже не обернулись. Никто не обратил внимания на новые лица, вошедшие в питейное заведение и скромно присевшие за крайний столик.

— Эх, столько времени, и все зря! — вздохнул Соловей — Разбойник. Его спутник царевич Елисей промолчал. Они только что вернулись из очередного заграничного турне, которое провели в поисках возлюбленной царевича и приключений на свои вторые девяносто. С возлюбленной было туго, а с приключениями и того хуже. Каждая собака узнавала Соловья в секунду, и вместо тщательных поисков он проводил время в концертах и раздавании автографов поклонникам. Елисей в эти моменты становился его импресарио и договаривался о времени и месте проведения выступлений, о размере гонораров, а заодно и выспрашивал про свою загулявшую невесту. Про нее не знал никто. Царевич уже потерял надежду на встречу с возлюбленной и страстно стремился свести счеты с жизнью. Соловей удерживал его, как мог.

— Гарсон! — гаркнул одноглазый разбойник. — Подать нам омлет с беконом, оладушек и бадью лучшей водки для меня и моего братишки!

Официант щелкнул каблуками и скрылся за барной стойкой. Через секунду в дверь строем протиснулись три богатыря и Аладдин.

— Вернулись! — широко расплылся Илья Муромец.

— Ну как? — поинтересовался Алеша Попович.

— Заждались уж вас, — ласково произнес Добрыня Никитич

— Нашли? — Аладдин плюхнулся рядом с ними за столик. Гарсон уже вынырнул из — за барной стойки и недовольно поморщился, узрев всю честную компанию в сборе. Последнюю их встречу он помнил еще достаточно хорошо.

Вздохнув, он расставил блюда перед друзьями. То, что они закажут себе то же самое, что и странники, сомневаться не приходилось. Эта шестерка намертво срослась во всех отношениях и пристрастиях.

— Нигде ее нет, — развел руками Соловей.

— А, может, она тебе приснилась? — Алеша Попович сделал большие глаза.

— А фотокарточка ее тоже приснилась? — прорычал Елисей.

— А, кстати, ты где ее взял? — задумался Илья.

— Как где? У любимой на тумбочке спёр! — пробурчал царевич.

— А что ты делал возле ее тумбочки? — Добрыня деловито подпёрся рукой.

— Знамо что! Может, тебе еще и показать надо, что именно?! — рыкнул Елисей.

— А, может, её злой волшебник украл? — проявил бдительность восточный мужчина. — Вот, помню, у нас в Багдаде был такой случай…

— Ты дело говори, потом сказки будешь рассказывать! — грохнул кулаком по столу старший из богатырей.

— Вай — мей! Зачем так грубо орешь? — когда Аладдин нервничал, у него резко проступал восточный акцент. — Давайте её дом обыщем, может подсказку какую найдем?

— Дело говорит, — толкнул царевича плечом Соловей. Елисей только надуто молчал.

— Ты что, язык проглотил? — поинтересовался Алеша. — Давай адрес и айда туда!

— Не знаю я адреса, — хмуро пробурчал Елисей.

— Ни хрена себе! — удивился Соловей. — Ну, ты даешь! Значит, как к девке в комнату попасть ты знаешь, а где ее дом — нет? Ты уверен, что к одной и той же ходил?

— Я, что, дурак? — огрызнулся опять царевич.

— Ну, дурак — не дурак, а к психиатру и венерологу сходить не мешает! — философски заметил Добрыня. Елисей сник еще больше.

— Да ладно вам, мужики! — влез Алеша Попович. — Как дом искать — то будем?

— Где эта улица? Где этот дом? Где эта барышня, что я влюблен? — пропел Соловей. — Да, дела!

Шестерка задумалась, даже забыв про свежепринесенную водку.

Машина летела с бешеной скоростью. Сивка — Бурка лихо крутил руль и орал похабные песни: — Разлюбила меня милка, эта милка не моя! И ушла она к другому, не досталось ничего!

Пегасик ржал над каждой новой строчкой, выданной конем — водителем. Орландо вжался на заднем сидении и старался не смотреть на дорогу. После каждого дерева, встреченного ими на пути, бывший ангел неистово крестился и молился.

— Долго еще нам ехать? — спросил он у водителя.

— Как только — так сразу! — отрезал тот и продолжил орать песни.

— Пока я таким макаром доберусь до ада, я успею состариться и раскаяться во всех грехах, даже в тех, в которых так и не поучаствую, — пробурчал Орландо, вспоминая Дашу и изученную им в подробностях "Камасутру".

— Хватит бухтеть! — гыгыкнул Сивка — Бурка. — Прибываем!

Бывшего ангела прошиб холодный пот.

— Что, уже?!

— Тебе не угодишь, то чего так долго едем, то какого черта приехали быстро! Вылезай, давай! — Машина резко затормозила возле дома со странной вывеской "Адово пламя". Сивка выскочил из автомобиля и за шиворот выволок Орландо наружу:

— Тебе сюда надо было? — ткнул он бывшего ангелочка носом в вывеску.

— Н-наверное! — Орландо от волнения и возмущения стал заикаться.

— Катись, бери, что тебе там надо и поехали! Мы тебя здесь подождем! — подпихнул его гнедой.

— Я, что, сам пойду?! — Орландо разозлился.

— Нет, с товарищами! — оскалился конь. — Можешь здесь подождать, пока они вернуться! — Он повернул голову в сторону Пегасика: — Слышь, братан, как бабе в корсет пялиться, так он первый, а как ей на выручку идти, так такой скромняшка! — Оба коня дружно заржали. — Иди, давай!

Пегасик прекратил ржать и, покосившись на старшего товарища, вдруг выкрикнул:

— Даша твоя — сестра огня! — за что тут же схлопотал по загривку от Сивки. Насупившись, пони отскочил подальше от драчуна и упрямо повторил: — Даша — сестра огня. Попробуй к нему обратиться, может, он тебе чем — то поможет.

— Спасибо, — Орландо резко рванул дверную ручку на себя и, не оглядываясь, зашел внутрь странного заведения.

Сивка — Бурка с укором смотрел на младшего товарища.

— Ты почему молчал? — прищурился пони.

— А ты тоже хорош — военные тайны разбазаривать! Ничего больше не скажу! — Гнедой отвернулся в сторону.

— Ты не прав! — топнул копытцем Пегасик. — Он хороший, он Дашу любит!

— Да любит, любит, — неожиданно печально согласился Сивка. — Только я тоже ее люблю! — Гнедой с вызовом посмотрел в глаза ошеломленного пони. — Вот, спасет он ее, и они уедут отсюда! И некому будет мне расчесывать гриву, гладить за ушком! И тебе тоже будет тошно! — язвительно добавил конь.