Оксана Стадник - Чужое добро

— Иди спать, — тихо приказал ему дворянин.

Иролец еще пытался его переубедить, однако больше от гендевца не добился ни слова. Сдался и ушел.

На следующий день, этак часу на четвертом пути, до ушей ехавших впереди мужчин вдруг донеслись неожиданные звуки. Удивленно обернувшись, они увидели, что Филара, сосредоточенно закусив губу и закрепив поводья, пытается что-то подобрать на своем загадочном музыкальном инструменте. Зрелище это было настолько забытым, что даже на лице посуровевшего и отстранившегося Ральдерика мелькнули какие-то человеческие эмоции. Ненадолго впрочем. Девушка, судя по всему, серьезно решила написать длинную и красивую песню. По крайней мере, стала этому посвящать львиную долю своего времени. В процесс сочинительства она ушла с головой, лишь изредка выныривая в эту реальность. Следующий день был ознаменован двумя событиями. Во-первых, Гудрону с Дунгафом не пришлось готовить завтрак: за них это сделала Филара. Медленно, но верно, она возвращалась к привычной жизни. Второе заключалось в том, что, когда песня состояла уже примерно из двадцати с лишним куплетов и вступление обещало скоро завершиться и смениться основным повествованием, путники увидели, как с ближайшего холма спускалось несколько всадников. Следом за ними показались фургончики и телеги, повозки и коровы, снова наездники и снова фургоны. Вся эта процессия ехала неспешно, спокойно и лениво. Со стороны каравана доносились звуки разговоров, смех, мычание, ржание, топот копыт и скрип колес. Женский голос хрипло на непонятном языке тянул несколько заунывную песню, практически наверняка рассказывающую древнюю историю о несчастной любви или трагической гибели народного героя. Ральдерик велел остановиться и стал поджидать незнакомцев, ехавших в том же направлении, что и они.

— Это вадразы, — высказал свое предположение Дунгаф, рассмотрев внешность, одежду и повозки людей. — Весьма любопытный народ…

— Они не опасны? — насторожился Гудрон, мысленно прикидывая численность возможных противников.

— О, что ты! Конечно же нет! Более мирное племя очень сложно найти, — гном ступил на привычную почву и приготовился к краткому экскурсу в историю и быт «любопытного народа». — Так, интересно. Каждый раз, когда соседи их начинают притеснять или пытаться захватить, они просто уходят в новые безлюдные земли.

— Кочевники? — уточнил герцог, оценивающе оглядывая вадразов.

— Не совсем, — после недолгого раздумья отозвался Дунгаф. — Если их никто не трогает, они спокойно живут на одном месте, даже основывают города. Однако стоит возникнуть какой-нибудь проблеме или появиться воинственному или просто неприятному для общения соседу, как они грузятся в свои фургончики и уезжают прочь. Очень не любят вступать в конфликты. Так же известны своим богатым устным народным творчеством. Очень музыкальны, обожают сказки, предания…

— Значит, где-то их снова кто-то обидел, раз они в пути, — нахмурился кузнец. — И не надоело им убегать? Почему они не могут собраться с силами и отстоять свои интересы?

— О, можешь за них не волноваться, — хмыкнул гном. — Я же сказал, что это любопытный народ. Думаю, они не имеют ничего против экстренного переселения. Им, возможно, это даже нравится. Все-таки новые впечатления, новые места, новые знакомства… Опять же повод написать очередную песню или сказку. У них нет сильной привязанности к какой-либо конкретной земле. Живут в свое удовольствие. А отстаивать свои интересы… Ну, во-первых, твои и их представления об интересах сильно различаются. Во-вторых, им банально лень. Зачем что-то там делать, вооружаться, воевать, гибнуть, голодать неизвестно из-за чего, если можно просто по-быстрому ночью переместиться подальше и снова наслаждаться жизнью?

Тем временем караван поравнялся с путниками. Вадразы с детской непосредственностью разглядывали незнакомых им людей и агрессии не проявляли. Скорее даже наоборот. Всадники, ехавшие впереди остальных, перекинулись несколькими непонятными словами. Один из них обернулся назад, громко свистнул и что-то прокричал. Рука Ральдерика машинально дернулась к бедру, на котором висел меч, однако он сдержался и стал ждать, что будет дальше.

А дальше фургоны, повозки и телеги остановились. Люди, управлявшие крепкими мохнатенькими лошадками, тащившими все это, натянули поводья. Коровы и прочий скот продолжили идти вперед, но пара молодых пастушков, быстро промчавшись верхом вдоль каравана, согнала их в кучу, дабы те не разбредались. С конца вереницы повозок раздались восклицания явно вопросительного характера, в некоторых фургончиках откинулись плетеные занавески, и в образовавшихся проемах появились растрепанные большеглазые дети и женщины, с беззастенчивым любопытством взиравшие на чувствовавших себя слегка неловко товарищей. Вперед выехал крайне радушного вида мужчина средних лет и приветливо помахал рукой. Он обратился к путникам на неизвестном им языке. Увидев на лицах потенциальных новых знакомых выражение полного непонимания, он, казалось, ничуть не смутился и снова что-то сказал. Уже на другом, но от этого не менее незнакомом им наречии.

Гудрон беспомощно посмотрел на товарищей. Ральдерик сидел с каменным лицом и не собирался ничего предпринимать, Дунгаф что-то бормотал себе под нос, пытаясь перевести услышанное, а Филара как раз обдумывала новый куплет песни, и ей было не до этого. Поняв, что, видимо, переговоры вести придется ему, иролец виновато дернул плечом, как бы давая понять, что он все равно не понимает. Общительный вадраз возрадовался, что контакт, похоже, начал налаживаться и с воодушевлением попробовал еще пару языков. Все остальное племя, затаив дыхание, следило за развитием беседы, дружно переводя взгляды со своего представителя на его собеседника, ожидая реакции того на очередной лингвистический эксперимент. После пятого или шестого варианта обращения кузнец не выдержал и решил сказать что-нибудь сам:

— Эээ… Здравствуйте, — он снова окинул взглядом друзей, надеясь на поддержку, но тут же понял, что искусство дипломатии ему придется осваивать самостоятельно, в гордом одиночестве и прямо сейчас. — Мы тоже очень рады знакомству с вами, если, конечно, вы именно это имели в виду…

Представитель вадразской стороны восторженно хлопнул в ладоши и крикнул одно какое-то слово, обращаясь к своему племени.

— Ну наконец-то мы нашли общий язык! — возвестил он радостно, снова поворачиваясь к пораженному Гудрону. — Что ж я сразу-то не догадался, что вы говорите именно так?!

— У вадразов потрясающая способность к лингвистике, — бубнил за спиной у ирольца гном. — И немудрено. Они часто меняют место жительства и всегда охотно общаются с местным населением. Все они владеют не только теми наречиями, которые слышали сами, но и теми, что выучили еще их прабабушки-прадедушки в очередных своих переездах. Все равно других занятий у них почти нет. А память хорошая. Вот и учат все подряд наизусть.