Оксана Стадник - Чужое добро

— Отец! — дворянин распахнул большие двери и вбежал в помещение, находившееся за ними.

Комната оказалась достаточно небольшим залом с тяжелыми шторами на окнах, множеством гобеленов и фамильных портретов на стенах и шкурой медведя, лежавшей перед камином. На массивном деревянном столе стояли тяжелые литые канделябры. На одном из стульев небрежно сидел мужчина лет сорока-сорока пяти и с серьезным видом выедал хлебный мякиш из свежей горбушки. Он был одет богато, но практично, безо всяких так любимых Ральдериком ухищрений и излишеств типа вышивок золотом. Однако было достаточно бросить беглый взгляд на форму его носа, чтоб сразу понять, кто здесь кому приходился папой.

— Хо-о-о-о… Кто явился! — правитель Заренги поднял на юношу насмешливые глаза и прищурился, откидываясь на спинку стула. — Возвращение блудного сына… Ну и где тебя черти носили все это время?

— Отец, я…

— Не сказал ни слова, исчез весной… Ни слуху, ни духу. Думай, что хочешь. Ты о матери бы хоть побеспокоился!

— Что случилось? — удалось вклиниться Ральдерику.

— Что случилось… Ты МЕНЯ спрашиваешь?! Это я должен поинтересоваться, что у тебя стряслось! Нам с мамой очень интересно узнать, где ты пропадал все это время!

Трое невольных зрителей попеременно смотрели то на друга, силящегося перевести разговор на волнующую его тему, то на человека на стуле, меланхолично отрывающего куски от свежей краюхи.

— Я потом объясню, ладно?

— Потом так потом, — равнодушно пожал плечами Яэвор-старший. — Главное не забудь. Хлеб будешь?

— Нет, спасибо. Папа, что происходит в стране? — Ральдерик подвинул еще один стул и подсел к отцу.

— Я смотрю, жизнь-то тебя потрепала, потрепала… — задумчиво протянул тот, отправляя в рот очередную порцию мякиша и окидывая оценивающим взглядом фигуру сына.

Остальные оказались в весьма неудобном положении. Их так и не представили (а правитель их, похоже, даже не заметил), им не предложили сесть, и все трое были вынуждены топтаться возле дверей, не зная, как быть. Просто войти и устроиться они не решались, потому что не знали, как отреагирует старший герцог на подобное поведение со стороны неизвестных ему простолюдинов. Мысль: «А что мы здесь собственно делаем? Вам не кажется, что мы тут лишние?» — уже была готова сорваться с уст всех троих, когда вдруг за их спинами раздался тихий скрип открываемой двери.

— Сыно-о-ок, — услышали они женский голос, полный осуждения, обиды и облегчения.

В дверном проеме стояла красивая женщина с серьезными печальными глазами.

— Вот, явилась твоя кровиночка, — хмыкнул герцог, обращаясь к жене. — Сыночка твоя, золотко, рыбонька и как там его еще… И года не прошло.

Ральдерик тем временем уже успел обняться с матерью. Он немного успокоился: судя по поведению родителей, ничего катастрофического в герцогстве не происходило, а одному дедку просто пора было лечить старческий маразм.

— Где ты был? — поинтересовалась герцогиня, капризно надувая губы и хмуря брови.

— Ой, много где…

— Лоботряс, — видимо, правитель Заренги был знатным занудой. — Веселился небось. Развлекался. Прическу вон модную сделал… Не жизнь, а сплошной праздник у тебя. Никаких обязанностей, никакой ответственности… Вот послать бы тебя на годик-другой в армию полком каким-нибудь покомандовать, может быть, и набрался бы ума…

— Э-э-э… Вы не правы! — рискнула подать голос Филара.

Правящая чета с любопытством посмотрела на застенчиво переминавшихся с ноги на ногу гостей.

— Так. Это у нас кто? — отец мотнул головой в сторону трех смущенных фигур.

— Прошу прощения, — наконец-то спохватился Ральдерик, — Папа, мама, познакомьтесь. Это мои друзья.

— Да? — удивленно изогнул бровь старший герцог, — А что стряслось с теми расфуфыренными хлыщами, которые раньше слыли за твоих ближайших товарищей? У которых вместо мозгов было… Сказал бы я, да тут дамы…

Ральдерик сердито глянул на отца, но ничего не ответил. Последовало представление друзей.

— А это мои родители: лорд Гилберт и леди Хильда Яэвор лам Гендевские.

— И в чем же я не прав? — обратился к смущенной Филаре лорд Гилберт после того, как все «Очень приятно» были сказаны.

— Ральдерик не лоботряс, — неуверенно начала та, стараясь не встречаться взглядом с отцом и сыном. — Он нас защищал… И много сражался. И ночами не спал, когда караулил. И он не развлекался. Почти совсем. Скорее наоборот. Ну и вообще… В общем вот… Да.

Девушка окончательно смутилась и замолкла. Правитель перевел заинтересованный взгляд на объект разговора, тоже чувствовавший себя несколько неловко. Леди Хильда, немного подумав, сказала:

— Что ж. Вы, наверное, устали. Пойдемте, покажу вам ваши комнаты. Если хотите, я распоряжусь, и вам подадут ужин…

Женщина на удивление мягко, но решительно вытолкала друзей сына из помещения и плотно закрыла за собой дверь.

— Сражался, значит?.. — лорд Гилберт хмыкнул: было видно, что он доволен. — Кто бы мог подумать… Мой непутевый сынок, похоже, не так уж и безнадежен…

Ральдерик молча вернулся к своему стулу и сел, пристально глядя отцу в лицо.

— Ты, кажется, что-то хотел знать, — припомнил правитель, не менее внимательно изучая свою буханку.

— Мне сказали, что в Гендеве идет война, — начал юноша, наблюдая за его реакцией. — Это правда?

— Ага, — равнодушно пожал плечами тот. — Идет. И именно поэтому ты вернулся?

— Я слышал, что король воюет с герцогом, — Ральдерик начинал злиться, что из родственника все приходилось тянуть чуть ли не клещами.

— И ты, естественно, подумал на меня! — неожиданно возмутился правитель Заренги. — Конечно же! Кроме меня, ведь некому с королем воевать! Довожу до твоего сведения, что помимо меня есть еще четыре герцога! Даже если вычеркнуть Велийского, их все равно остается трое. Но ты почему-то сразу подумал на меня! Как будто у тебя отец какой-то агрессор или вконец свихнувшийся вояка… Или у тебя были причины так решить? — герцог прищурился и с интересом взглянул на сына.

Тот предпочел сделать вид, что последней фразы не было.

— Это Дерлеб, — продолжил лорд Гилберт, поняв, что юноша никак не собирался комментировать его предыдущий монолог. — Да-да. Рохля Дерлеб. Нерешительный, трусливый и послушный герцог Увеба, который всю жизнь не занимался ничем опасней игры в шашки. Я тоже был удивлен. Все были удивлены. Особенно этот мальчишка, что теперь за короля…

— Так что случилось-то?

— Да, — герцог неопределенно махнул рукой. — Он сам виноват. Как получил власть, так решил, что теперь может все. Не прошло и месяца с тех пор, как он надел корону почившего папаши (да будет земля ему пухом), как решил укреплять свою власть. Дурак. Молод он еще и неопытен. Кто ж с первых дней правления ссорится с собственной знатью? Только он. Попытался заставить герцогов платить в казну чуть ли не в два раза больше. Ему вежливо отказали. Тогда он пригрозил. Не понимаю, чем наш новый король руководствовался… Армия у Велии маленькая, я б даже сказал, карликовая. Положим, Увеб бы он задавил… А остальные провинции? Он ведь никогда не был дураком, этот Фрегонд… Потом решил разбираться со всеми по отдельности. К нам присылал гонца. «Не соблаговолите ли вы, любезный герцог, помня о вековой дружбе, родстве и присяге… Бла-бла-бла… Следующие пункты…» Я ответил: «Не соблаговолю», — и он уехал. А что он еще мог сделать? А ничего! И Фрегонд может сколько угодно слать письма, депеши, гонцов… Пусть хоть сам приезжает! Ничего это не изменит. Кишка у него пока тонка. И все это прекрасно понимают. А Дерлеб вдруг взял и объявил ему войну. Я всегда говорил, что шашки его до добра не доведут…