Оксана Стадник - Намбату

— Эй! Ты брось! — от Гудрона это тоже не укрылось. — Всё не настолько плохо, чтоб себя резать! Вот если бы тебе ежеминутно приходилось сражаться за свою жизнь и рисковать погибнуть, тогда я еще понимаю. Пока что же…

— Рано или поздно я всё равно умру, — прервал его гендевец. — Вспомните Кайварда. Что-то меня не тянет так вести себя по ночам. Из Намбату надо выходить. Мне придется избавиться от руки перед смертью. Я не хочу умирать игроком.

— Это не поможет, — раздался по другую сторону запертой двери голос шута, как оказалось, не уходившего далеко. — Отрубишь эту — проявится на другой. Потом, если не остановишься, — на какой-нибудь ноге. И так до тех пор, пока останется хоть кусок плоти достаточного размера для того, чтоб поместился билет.

— Ну-ка иди сюда! Разговор есть! — Шун был оптимистом.

— Я же сказал. От знака можно избавиться всего одним способом, — наблюдатель звучал устало. — Пройти Намбату. Других не существует.

Повисло молчание.

— Почему ты всё еще здесь? — выдавил из себя Ральдерик. — Почему не ушел?

— Я предан Намбату. Она моя и жизнь, и смерть, и судьба…

— Ты в ней участвовал? — напрямую спросила его Эрлада. — Ты в ней победил?

— Быть ее частью — величайшая честь, — слова сочились горечью и сарказмом, будто тот, кто их произносил, сам не верил в сказанное.

— Ты там крышей поехал что ли? — уточнил кот.

За дверью расхохотались.

— Уже давно. Уже давно, животное, — отозвался наблюдатель. — Нормальных среди нас нет. Игра всех меняет под свои нужды. И мертвых, и живых.

— Можно ли считать это ответом на мой вопрос?

— Который из двух?

— Они взаимосвязаны, — черноволосая волшебница замолчала в ожидании.

Шут тоже не говорил. Все сидели, напряженно замерев, и вслушивались в тишину в коридоре, отчаянно надеясь, что в этот раз наблюдатель изменит себе, и они дождутся от него правды.

— Победители остаются с кахоли, — раздался, наконец, скрипучий голос. — Вы же это хотели знать? С момента победы и до начала новой игры. Нужно время для их подготовки к будущим обязанностям. Вы были на Варменике. Видели скорлупу на полу? Представьте большие яйца или коконы. Всё еще желаете слушать дальше?

Ответом ему было потрясенное молчание. Уродец усмехнулся.

— Да-да. Там победители проводят несколько следующих веков. Меняется их внешность. Подгоняется под единый вид. Закладываются знания и понимание, что нужно делать. Моей кахоли, видимо, было смешно. «Ирония судьбы», «какая глупость». Ей было весело. Поэтому наша партия вышла такой… забавной. Это взаимосвязано. А у ее предшественника получились костлявые старцы в балахонах. Только косы не хватало.

— Почему ты ответил? — спросила Эрлада, когда шут замолчал. — Ты можешь сопротивляться заложенным в тебя установкам?

— Я предан Намбату. Она моя и жизнь, и смерть, и судьба…

В коридоре послышались приближавшиеся шаги. В замке повернулся ключ, и дверь открылась. На пороге стоял один из стражников, задерживавших путников.

— На выход, — объявил он.

— Кто? — растеряно уточнил иролец, думая совсем о другом.

— Все. Вы свободны. Долго еще сидеть собираетесь?

Товарищи неуверенно переглянулись.

— Ааа…

— Если немедленно не выйдите, снова закрою! — человек в форме начал раздражаться заторможенностью задержанных. — Думаете, мне делать больше нечего, кроме как дверь перед вами держать?!

— Почему нас отпускают? — не понимал Гудрон, оборачиваясь к своим спутникам за ответом, пока их вели по коридору.

— Ваш дядя из Караполя что-то наговорил моему начальству, — ответил вместо них стражник, показывая дорогу. — Ему теперь плохо, он велел выставить вон вас и принести ему выпить.

— Что? — Эрлада отвлеклась от мрачных мыслей и тоже проявила заинтересованность.

— Да я не слушал, — не оборачиваясь, пожал плечами разговорчивый охранник.

На улице их уже ожидал лучившийся самодовольством Макела Вантазий. Рядом с ним на земле лежала куча отобранных при задержании вещей и оружия. Кони тоже были здесь.

— Я им сказал, что вы — дети моего покойного брата! — возвестил он, когда убедился, что их никто не слышал. — А меня обокрали и раздели! Добрая старая женщина отдала мне свою ночную сорочку, чтоб я мог прикрыть наготу. А потом мы поехали на похороны, там было много родственников. Никто не заметил, как спустилась ночь. Чтоб спастись от волков мы вырыли ров, но воды не было. Кто-то из вас не растерялся и побежал в деревню за подмогой, но ее уже разорили бандиты, и нам пришлось пристраивать выживших детей!

— Вы научились хорошо говорить, — Филара рассеянно навьючивала Герань, меньше всего в этот момент интересуясь лингвистическими успехами ученого.

— Я прочел эту книгу до середины, — гений с гордостью продемонстрировал «Путевые заметки…». — У автора богатый словарный запас.

— Он был бы рад похвале, — отозвался Гудрон.

— Скоро я буду совсем хорошо говорить!

— Ага…

— Я сказал, что вы немного сумасшедшие.

— Как угодно.

— Бывают приступы буйности. Галлюцинации.

— Ясно.

— Мне кажется, вы меня не слушаете, — Макела Вантазий сложил руки на груди, нахмурился и вопросительно взглянул на подавленных молодых людей и кота.

— Да, конечно, — автоматически отозвался кузнец.

Ученый вскинул бровь и задумался.

— А где еще один? — поинтересовался он.

— Разумеется… А?

Смысл последнего вопроса до товарищей всё же дошел. Оглядевшись, они обратили внимание, что Ральдерика рядом не было. Мерзавец стоял на месте.

— Здесь где-то, неподалеку, — Эрлада указала на белого коня. — Без него бы не сбежал.

— Пойду поищу, — Филара совершенно забыла, что была обижена до глубины души.

Девушка нашла друга через несколько минут. Тот сидел на пригорке на окраине города, откуда открывался чудесный вид на Ульму. Вечерело. В теплом неподвижном воздухе оглушительно стрекотали кузнечики. Длинные темные тени схлестывались и пересекались на тротуарах и крышах домов. Красная черепица пронзительно багровела в лучах клонившегося к закату солнца. Всё вокруг дышало миром и покоем. Гендевец думал. Глубокая вертикальная морщинка пролегла между бровями. Он отстраненно смотрел на поблескивавшие невдалеке переливы городского фонтана, подперев голову рукой. Волшебница нерешительно потопталась и тоже села рядом.

Какое-то время они провели молча.

— Филара, — позвал дворянин, не отрывая ладони от щеки и не сводя взгляда с искрившихся брызг. — У меня к тебе есть просьба.

Блондинка молча ждала продолжения.

— Какая? — спросила она, не дождавшись.

— Это важно. Не подумай ничего такого.

— М? — насторожилась колдунья.

— Роди мне ребенка.

Волшебница лишилась дара речи и потрясенно уставилась на товарища.