Оксана Стадник - Намбату

Малый Свальд встретил путников тенистой прохладой и уютом. Ряды плодовых деревьев радовали глаз и занимали собой всё пространство вокруг небольших домиков. Урожай уже давно был снят, красно-оранжевые фрукты перекочевали с ветвей в банки с сахарным сиропом, поэтому, к сожалению, посадки выглядели куда менее празднично и ярко, чем пару месяцев назад. Деревня была достаточно мелкой, поэтому ни о каком трактире или ином учреждении общественного питания и выпивания здесь не было и речи. Так что товарищам пришлось ходить по домам и напрашиваться в гости, обещая заплатить. В конце концов, над ними кто-то сжалился (или оказался корыстней своих соседей) и согласился накормить.

— Интересно, — кузнец оглядывал наваленную перед ним гору вареной картошки, не зная, с какой стороны к ней подступиться. — Какова вероятность, что эти люди могут видеть игроков?

— Думаю, определенная, — пожала плечами его жена, выламывая ножку из жареной курицы, лежавшей на большом блюде посреди стола. — Участники же с голоду умереть не должны. Значит, хоть кто-то в этой деревне да должен быть способен обеспечить их едой.

— А куда хозяйка делась? — обернулась Филара, надеясь найти где-нибудь позади себя розовощекую полную женщину с повязанным на голове узлом на лоб платком.

— Я здесь! — пышущая здоровьем и энергией крестьянка вплыла в комнату, таща огромную кринку. — Кысонька-то голодает!

Шун осторожно выглянул из-под стола, куда не так давно забился, спасаясь от хозяйских детей. Перед ним тут же оказалась огромная глубокая миска, до краев наполненная молоком. Кот с сомнением посмотрел на плескавшееся перед ним белое озеро, потом на горку куриных потрошков, включавшую в себя внутренности чуть ли не целой стаи, выданную доброй женщиной ему на второе. После этого он перевел взгляд на саму кормилицу, пытаясь определить, не издевается ли она над ним.

— Ах ты! — всплеснула руками та. — Глядит-то как! Будто каждое слово понимает! — пухлая сильная ладонь потрепала зверя по голове.

— Мяя… мяя… — у животного посыпались искры из глаз, и оно серьезно заподозрило у себя сотрясение мозга.

— Скажите, пожалуйста, — Филара попыталась отвлечь женщину от своего питомца. — Вы здесь случайно не видели каких-нибудь странных людей?

— Каких это? — крестьянка отстраненно гладила уже даже не пытавшегося сопротивляться Шуна.

— Ходят, будто не видят никого, — пояснил иролец, всё также растерянно глядя на свою кучу картофеля, которой можно было бы кормить семью из трех человек в течение дня. — Может быть, раненые… Руки изрисованы…

— Тьфу, срамота! — хозяйка порывисто встала, оставив потрепанного и помятого кота неподвижно лежать на полу. — Не для того родители дитя делают, чтоб оно себе кожу картинками поганило!

Ральдерик молча ел: всё, что нужно, спросят и без него. Юноша поймал осуждающий взгляд крестьянки на своем знаке, но сделал вид, что не заметил. Совершенно счастливый Макела Вантазий объедался. Наконец-то ему встретился человек, умевший определять правильный размер порции. Вид жевавшего чуть ли не со слезами радости на глазах старца, успокоил внезапно разозлившуюся женщину.

— Сама я не видела, — сказала она, рассеяно подкладывая большим половником салат в тарелки гостям. — Кушайте, девоньки, а то исхудали совсем. Не знай, в чём душа-то держится… Сосед мой, говорит, встречал. Сказал, явился к нему человек чудной. Он его гнать сначала в шею хотел, но тот его убить обещался, коли не пустит. Сам смурной, а глаза недобрые, блестят нехорошо. И руки все исколотые краской светящейся. Вот ведь! Лишь бы поганить себя нынешней молодежи! Что за моду взяли?! Ума-то нету!

Дворянин только сейчас обратил внимание, что его порция была чуть ли не в два раза меньше, чем у остальных. Нельзя сказать, что его это не задело, но он решил не акцентировать на этом внимание.

— Мы ему, конечно, не поверили, — хозяйка продолжала свои действия черпаком, не замечая за разговором, что еда уже грозила начать вываливаться из эрладиной тарелки на стол. — Он приврать мастер. Кроме него никто этого мужика-то и не видел! К тому же брат его виноградник в соседней деревне держит, так что выпивка у него не кончается… Но раз уж вы спросили…

— Когда это было? — впервые подал голос гендевец.

Женщина посмотрела на него с негодованием, но всё же ответила:

— Три дня назад где-то. Как раз я тесто ставила…

— Этого уже не догоним, — вздохнул Гудрон, когда крестьянка убежала на кухню, вспомнив, что у нее пирог должен быть готов.

— Она мне чуть череп не проломила, — прохрипел кот, пошатываясь, поднимаясь на лапы.

— Интересно, сколько с нас стрясут за этот обед? — Филара мрачным взглядом окинула стол.

Если подумать, идея подать столько, сколько съесть невозможно, а потом взять плату за всё, несмотря на то, что к некоторым блюдам так даже никто и не притронулся, показалась ей удачной и прибыльной. Остатки так можно несколько раз продавать. Главное выносить самые вкусные и дорогие яства в последний момент, когда для них уже гарантированно ни у кого места в животах не останется.

— Надо поговорить с этим соседом, — Ральдерик задумчиво обгладывал куриное крылышко. — Вдруг скажет чего полезного.

От гостеприимной женщины они кое-как вырвались. Воспоминание о том, сколько им пришлось заплатить, вгоняло в депрессию всех, кроме ученого, уверенного, что экономить на еде — грех. Всё-таки илдратцы умели быть хитрыми и расчетливыми, выглядя при этом добрейшими и милейшими людьми. Соседа, предположительно видевшего участника Намбату, нашли пьяным в дрова. Первоначальные меры по его протрезвлению результата практически не принесли. Единственное, что от него удалось добиться, прежде чем он провалился в сон, была фраза о том, что третьего такого гостя он не переживет. Путники истолковали эти слова однозначно.

— Когда он приходил? — тряс несчастного вельможа.

Тот лишь вяло отмахивался и что-то мычал.

— Тут кровь, — заявил Шун, выбираясь из-под низкой кровати, куда зачем-то до этого залез. — Тряпка в крови.

— Покажи, — велела Эрлада, опускаясь на колени и заглядывая в узкую пыльную щель между полом и днищем мебели.

— Там.

— Принеси.

— Как ты себе это представляешь?! В зубы я эту дрянь не возьму!

— Отойдите, — кузнец раздобыл где-то веник и попытался вымести им то, что валялось под кроватью.

Помимо яблочных огрызков, засохшей мандариновой шкурки и пары мелких монеток на свет явилось и перемазанное чем-то красным полотенце.

— Он мог порезаться во время бритья, — предположил иролец.

— Во-первых, крови слишком много, во-вторых, посмотри на его бороду. О каком бритье ты говоришь?

— Он может жить не один.