Сергей Костин - Легион Безголовый

— Молодцы! — говорит он. — Хоть раз в жизни вовремя явились. А ведь только позвонил в отделение. Быстро ж вы сумели.

— Мимо проходили, — бурчит Баобабова, не сводя глаз с затемненного лица сидящего в кресле. Угробов говорит:

— Ну, что ж. Приступим.

Все дружно кивают — приступим.

— Представлять вас друг другу не стану. Но на всякий случай фамилии назову. — Капитан пытается заглянуть в лицо Садовнику, но у него ничего не получается, и это страшно расстраивает Угробова. — Перед вами старший лейтенант Пономарев и прапорщик Баобабова. Отдел “Подозрительной информации”, как вы и заказывали.

Садовник кивает. Ни одним мускулом на невидимом для нас лице он не выдает информацию о том, что еще вчера вечером трясся вместе с Угробовым в календарной нестыковке по маршруту “Владивосток — наш город”.

Незаметно, хотя все относительно, переглядываемся с Машкой. Происходящее тяжело вписывается в место, где мы проснулись. Почему капитан не ругается? Почему он вообще здесь? Почему Садовник в кресле? То, что связан и с санитарами, — как раз и понятно, но что ему от нас надо? Впрочем, пути сотрудников милиции неисповедимы. Если мы с напарницей оказались здесь, то почему бы и Угро-бову с Садовником не зайти?

Машка, хлюпая отогревшимися армейскими ботинками, подходит к каждому из санитаров и, многозначительно напрягая мышцы, пожимает им руки. Санитары постанывают от удовольствия и нестерпимой боли. Я, как всегда, более сдержан. Ограничиваюсь кивками. Плохая примета за руку с санитарами здороваться. Меня еще бабка учила — если через дорогу санитар перебежит, лучше разворачивайся и беги в обычную поликлинику.

— Перейдем к делу. — Капитан Угробов, поглаживая прыщик на носу, пытается рассмотреть его, но получается с трудом. Не каждому капитану везет видеть ближе своего носа. — В приказе, который вы получили, я в общих чертах ознакомил вас с существом вопроса. Внимательно прочитали?

Мы дружно утверждаем, что более чем внимательно. Впрочем, Угробов — человек широкой души, любит повторяться:

— Данный товарищ, известный нам под кличкой Садовник, через главного врача диспансера потребовал незамедлительно встретиться с вами на нейтральной территории. По его патологическому мнению, он имеет сведения, которые могут спасти нашу цивилизацию.

Санитары распахивают рты и, не стесняясь присутствующих в помещении двух оперов и одного прапорщика, откровенно смеются.

Капитан Угробов терпеливо пережидает приступ и продолжает:

— Принимая во внимание, что ранее задержанный и отправленный на лечение гражданин по кличке Садовник оказывал кое-какие услуги нашей стране, главврач и я приняли единственно верное решение — не отказывать товарищу во встрече с нашими самыми умелыми оперативными сотрудниками. Как говорили древние, если Магомет прикован к креслу, горы сами придут к Магомету.

Санитары ржут снова. Угробов косится на них недобро. Помещение наполняется запахом крови и скорой расправы.

— Почему здесь?

— Из конспиративных соображений, — удовлетворяет мое любопытство капитан. — Это неофициальная встреча.

Санитары впадают в истерику. Хватают Угробо-ва за рукава, пытаясь рассказать ему что-то смешное. По отрывистым всхлипываниям можно разобрать, что это будет очередной анекдот про Штирлица, который конспиративно встречался со своей женой. Для этого его специально вывозили из Берлина в Кремль.

Капитан старается отбиться, угрожая ребятам табельным оружием, но это только приводит их в еще больший восторг. Я где-то читал, что долгая работа в специальных учреждениях плохо влияет на психику. Называется — эффект санитара. Чем больше времени находишься рядом с больным, тем хуже себя чувствуешь.

В целях предотвращения двойного убийства помогаем капитану связать весельчаков. Укладываем их в уголок. Лицом к лицу. Нет ничего более педального, чем видеть физиономию смеющегося товарища, которому заклеили рот скотчем.

Угробов поправляет слегка оторванный рукав, торопливо закуривает сигарету, говорит: “Черт знает какая отвратительная медицина”, — и переходит к существу дела.

— Гражданин задержанный…

— Временно находящийся на излечении, — поправляет его Садовник, тщетно пытаясь выбраться из смирительной рубашки.

— Не стану спорить. Название не меняет форму. У вас есть десять минут, чтобы донести до нас суть просьбы. И поменьше лирики, гражданин временно находящийся на излечении.

Попытки вырваться из медицинских пут успеха не приносят. Садовник затихает, медленно восстанавливая сбитое возней дыхание.

— А ведь раньше, капитан, ты другим человеком был. Теперь, значит, власть поменялась. Больного и немощного старика в гадость эту запихали?

— Раньше и мухи жирнее были, — хмыкает Угробов, скобля пятерней щетину.

Он на своем веку разных преступников перевидал. И не таких, как Садовник, любителей, а тонких психологов. Артисты знаменитые перед Угробовым комедии и трагедии разыгрывали. И на жалость его взять ой как трудно. Я пробовал, когда за внеочередным авансом приходил. Чуть не расстрелял на глазах секретарши Лидочки. Хорошо, Баобабова бронежилетом прикрыла.

— Может, вы меня развяжете?

Садовник нервно дергается. Возможно, у него просто руки затекли. Мы ж не знаем, сколько часов они с капитаном нас дожидались. Может, и всю ночь сидели, о своем болтали.

Угробов демонстративно выкладывает перед собой пистолет, кладет его на стол так, чтобы ствол упирался в грудь Садовника.

— Прапорщик, помогите гражданину. Предупреждаю, я с пяти шагов в любую банку попадаю. Не промахнусь.

Теперь хмыкает Баобабова, а капитан стыдливо прячет от прапорщика глаза.

Освобожденный Садовник первым делом достает из кармана ромашку. Цветок давно засох, но главное для человека без лица действие, а не красота. Дрожащими пальцами жадно обламывает первый лепесток. Успокаивается на глазах.

— Время идет, — подсказывает капитан Угробов, красноречиво посматривая на часы.

— Время, время… — вздыхает Садовник. — Что вы понимаете во времени? Для вас секунда — мусор. Простите, я ничего такого не имел в виду. Минута — пустое место.

— Минуточку! — Угробов поднимается из-за стола, чтобы напомнить о регламенте.

— Вот именно! — восклицает Садовник. — Именно! Минуточку… Сколько раз в день слышим это слово? Мы уже не обращаем внимание на минуту. Требую у нянечки утку, а она мне говорит, чтобы я минуточку подождал. Прошу у медсестры срочной правительственной связи, а меня просят зайти через минуточку. Доколе! Доколе, я вас спрашиваю, капитан, мы будем разбрасываться временем?

Садовник резко затыкается, предоставляя нам время переварить важную информацию.