Гжегож Бабула - Истребитель ведьм (сборник)

Он наступил на какой-то острый камень и, шипя от боли, запрыгал на одной ноге.

— Обуй ботинки, ноги себе попортишь.

— Да ладно, черт с ними! — Он присел рядом со Смитом и схватил его за лацканы куртки. — Слушай, я оказался в горах… Но как я сюда попал, за каким чертом лез в этот туман и лез ли вообще — не помню. Не помню, что я делал до этого и что должен сделать сейчас. Меня зовут Роберт Джонс и я что-то должен сделать — это все, что я помню. Я шел куда глаза глядят и оказался здесь. Мне все это надоело, и я сел, чтобы… — Он вдруг замолчал и, будто вспомнив что-то, прыгнул к сумке Смита, схватил ее и откатился на несколько метров в сторону.

— Чтобы сдохнуть! — крикнул он, вскакивая на ноги. — Я уже два дня ничего не ел!

Смит спокойно смотрел, как на лице Джонса отразились поочередно удивление и злость.

— Тут же ничего нет! Ты же говорил, что еще есть!

Он отбросил сумку, подошел и стал над Смитом.

— Успел спрятать! Где? — Он сжал кулаки. — Говори!

— Ничего я не прятал. Ты только что доел последнее.

Смит прикидывал, решится ли Джонс двинуть его ногой. Все же нет… Повернулся, пошел к своим ботинкам. Не нагибаясь, сунул в них ноги.

Смит долго смотрел ему вслед, пока силуэт сгорбленного, с руками в карманах Джонса не скрылся за поворотом. Затем он с удовольствием вытянулся на траве.

Его разбудил стук конских копыт. Он чуть приподнял голову и посмотрел вниз, на дорогу. Дг-а всадника, черные плащи, черные шлемы, закрывающие верхнюю половину лица, рослые вороные кони.

“И чего я прячусь?” — подумал он, сползая в какое-то углубление.

Всадники промчались рядом, солнце сверкнуло на панцирях под плащами. Ветер принес с дороги поднятую конскими копытами пыль.

Он полежал еще минуту, затем встал и вернулся на дорогу.

— Может быть, ты лишился таким образом хорошего обеда и информации вдобавок, — сказал он сам себе, глядя на мчащееся по долине облачко пыли. — А может, это и к лучшему.

Лес. Увидев на горизонте темную полоску, он отчаялся прийти в ближайшее время куда-нибудь, где будет еда и кусочек крыши над головой.

Солнце клонилось уже к западу, набухая краснотой, когда он добрался до первых деревьев. Заглянув в просеку, в которой скрывалась дорога, он забыл о голоде. Снова всадники. Их окостеневшие тела лежали поперек тракта. Смит подошел ближе. Под сплющенным черным шлемом виднелось лишь немного более светлое пятно лица. Чуть дальше лежал второй. Длинная массивная стрела прошила его шею точно спереди. Верхняя половина тела склонилась набок, мертвец как будто приглядывался к смельчаку, осмелившемуся нарушить его покой.

Он смотрел. Ни о чем не думая, ничего не чувствуя, он весь обратился в зрение. Нужно что-то делать… Пойти…

— Это… Это не самое лучшее место для ночлега. — Он обошел трупы.

— Стой! Ни с места!

Что за голос? Так могли бы говорить деревья.

— Джонс? Это ты дурака валяешь?

Из лесу вышел мужчина. Это был не Джонс. У него не было правой руки. В левой он уверенно держал арбалет.

— Не знаю никакого Джонса, — сказал он. — Ты кто?

Хороший вопрос.

— Меня зовут Смит. Иду с гор. Это все, что я о себе знаю.

Однорукий изучал его лицо, одежду. Его взгляд на секунду задержался на тощей сумке.

— Не ахти как много, — сказал он наконец. — Как ты относишься к Слову?

Смит не понял.

— К какому слову? — спросил он и заметил, что однорукий улыбнулся, как если бы ожидал именно такого ответа.

— Есть хочешь?

По сторонам дороги появились пять… шесть… восемь силуэтов. Неподвижные, беззвучные призраки, лишь чуть темнее фона.

— Идем, — буркнул Однорукий и шагнул в лес.

Черные силуэты исчезли, слившись с темнотой. Может, их вообще не было?

Смит заколебался.

— Я жду, — в голосе, долетевшем из-за деревьев, слышалось нетерпение. Это не было приглашение. Это был приказ.

Они шли долго — час, может быть, три. Время перестало существовать. Смиту казалось, что они будут идти так до конца света, что уже ничего нет, кроме блуждания в темноте среди деревьев, и что сопение Однорукого — единственный оставшийся в мире звук. Он спотыкался о корни и лежащие на земле сухие ветки, напарывался на деревья. Свет, пробивающийся через чащу, вызвал удивление. Только потом Смит сообразил, что они наконец-то пришли. Однорукий исчез. Смит остался один на один с этим мигающим светом. Он направился туда. Деревья остались позади, и он увидел большой костер, вокруг которого неподвижно и молча сидели какие-то люди. Один из них встал, и его колеблющаяся, тень упала к ногам Смита.

— Подойди сюда, — это был голос Однорукого.

Он подошел, и его недавний проводник показал ему место рядом с собой. Уселись одновременно. Второй его сосед оказался стариком. Его длинные седые волосы падали на сгорбленную спину, над впалой грудью нависла редкая борода. Он сидел неподвижно, уставившись на пляшущее пламя. Даже не пошевелился, не обратил на Смита ни малейшего внимания. Смит ощутил прикосновение чьей-то руки на своем плече. Он обернулся. На него смотрели огромные черные глаза, в них плясал отблеск восторга. Некоторое время он ничего, кроме этих глаз, не видел. К действительности его вернул запах жареного мяса и свежего хлеба, поднимавшийся с большого деревянного подноса, который протягивала ему юная девушка.

— Ешь, — сказал Однорукий.

Девушка улыбнулась, когда он слишком, может быть, резко схватил поднос, встала и исчезла во тьме.

Он ел и чувствовал на себе взгляды сидящих вокруг костра мужчин. Юноши, в основном юноши, только некоторые из сидящих постарше. Они ждали, пока он закончит есть.

— Кто ты? — повторил уже заданный раньше вопрос Однорукий.

— Не знаю, — ответил он.

— Откуда ты?

— Не знаю. Иду с гор. Вышел из тумана.

В круге зашептались. Бородатый мускулистый мужчина спросил:

— Чем ты докажешь, что ты не шпион Стражников?

В круге одобрительно зашумели. Смит почувствовал укол тревоги. О чем спрашивает этот человек?

— Я не смогу этого доказать, — сказал он наконец. — Я не знаю даже, кто такие эти Стражники. Я ничего не знаю об этой стране, так же как и не знаю, где я родился. Меня зовут Смит. И это все.

— Ты видел Стражников. Там, на дороге, — сказал Однорукий. — Они тебя обогнали. Как случилось, что ты не попал в их руки?

Тревога росла.

— Я лежал в траве. Услышал топот коней, когда они были еще далеко, и спрятался у дороги. Они меня не заметили, проехали рядом.

Снова шепот.

— Говоришь, что до сих пор никогда не видел Стражников и ничего о них не знаешь? — вопросительно глянул на него Однорукий.

— Да.

— Тогда зачем ты от них спрятался?

Воцарилась мертвая тишина. Он чувствовал, как тяжелые, выжидающие взгляды мужчин впиваются в его лицо. “… Вот-вот, почему?.. — подумал он. — Может, не надо было бы этого делать?..”